— Есть — готовится к переброске корпуса в полном составе, — в голове у парня тут же забурлили мысли. Передислокация такого крупного соединения дело не простое и хлопотное. — Сколько времени у нас есть подготовку?
— До двадцатого мая все твои подразделения должны быть на месте и готовы к выполнению любой боевой задачи.
Значит, времени чуть больше трех недель. А если учесть, что в этом промежутке будет еще и участие экипажей в воздушном параде, то это впритык. Но и не такой аврал, как был недавно с партизанами. Справятся! Отработано уже!
— Будем готовы, — кивнул Стаин. — Товарищ Сталин, разрешите после парада особо отличившимся отпуска перед отправкой на фронт?
Сталин задумался:
— Вот после парада и решим, — махнул он рукой. — И еще, — Сталин посмотрел на Сашку, — ты готов к параду? Нервы не подведут?
— Готов, товарищ Сталин! — Сашка упрямо сжал губы, — Не подведут.
Сталин испытующе посмотрел на парня и кивнул.
— Знаю, что вы там приготовил что-то особенное, — Иосиф Виссарионович усмехнулся в усы, — так вот, над Красной площадью проходите парадным строем, и все, — увидев, как расстроенно поджал губы Стаин, он поднял руку. — А вот после парада жди нас с господами Стэндли и Стаффордом у себя, — поймав вопросительный взгляд Сашки Сталин пояснил, — это у нас посолы США и Великобритании. Взгляд парня полыхнул ненавистью. — Смотри мне, Саша! — погрозил пальцем Иосиф Виссарионович, — Знаю — ненавидишь их. И есть за что. Но они нам нужны. Пока еще нужны.
Сашка кивнул:
— Все нормально. Я не подведу, товарищ Сталин!
Сталин усмехнулся:
— А иначе этого разговора не было бы, — Сталин поднял трубку телефона, — Пусть заходят! — негромко произнес он, и в кабинет тут же шагнули два бойца НКВД, доставившие Сашку в Кремль. — Верните товарищу подполковнику его оружие и можете быть свободны! — скомандовал он. Один из бойцов тут же вышел за дверь и вернулся уже с Сашкиной портупеей, протянув ее Стаину. Парень стал опоясываться, а бойцы уже исчезли из кабинета. Дождавшись, когда Сашка приведет себя в порядок, Сталин подошел к нему почти в плотную и, в упор глядя в глаза, тихо, но в то же время так, что у парня по спине пробежал холодок сказал:
— Смотри, Александр. Тебе много позволяется, но и спрашивать с тебя буду полной мерой. И учись, наконец, думать головой! Не все можно решить кулаками! Сашка виновато опустил голову. — Все, иди. Свободен, — Сталин махнул рукой, будто прогонял назойливого ребенка.
Сашка четко развернулся и строевым вышел из кабинета, аккуратно придержав дверь, чтоб невзначай ей не хлопнуть. Уже на пороге он услышал:
— Голову зря побрил, теперь как новобранец какой-то.
Едва закрылась дверь, Сталин покачал головой и подошел к столу. Подняв телефонную трубку, он набрал номер и, дождавшись ответа на том конце, сухо сказал:
— Товарищ генерал-лейтенант, с вашим рапортом я разобрался. Виновные будут отправлены на фронт, — выслушав, что ему ответили, он раздраженно заметил: — Я командира корпуса и дважды Героя Советского Союза под трибунал из-за такой ерунды отдавать не буду! А тебе советую впредь, подавая рапорт, лучше изучить то, о чем пишешь, а не идти на поводу у своих подчиненных! И не слушая, что ему ответит Начальник ГАБТУ, приказал: — Чтоб завтра же этот твой полковник со своими тремя друзьями отбыли на фронт, на самуюпередовую! Пусть на собственной шкуре изучат, за что у нас орденами страна награждает страна, заодно и язык за зубами держать научаться! Понял меня, Федоренко?! — и зло бросил трубку на аппарат. Черте что творится! А вообще надо Мехлису хвоста накрутить и Лаврентию. Пусть разберутся, откуда ноги растут у таких настроений в армии и если есть прецеденты, а они обязательно есть, показательно накажут виновных! А то, если так дальше пойдет, у нас, как при царях, по праву рождения награждать начнут! Может в прессу пустить случай? Нет! Лишнее! Если б не Василий можно было бы. Хотя, вообще, ни к чему.
Он раздраженно пододвинул к себе одиноко лежащий на столе листок бумаги и, перевернув его, вчитался в текст. Замерев, словно решаясь на что-то, он взял со стола карандаш и поставил резолюцию, зачеркнув в представлении «полковник» и написав сверху «майор»: «М-ру Иванову в кратчайшие сроки, — потом зачеркнул «в кратчайшие сроки» и поставил до 20.05.42, - сформировать особую авиагруппу из лучших летчиков запасных и учебных частей и поступить в распоряжение командира 1-го АК ос. наз. НКВД СССР под-ка Стаина. И.Ст.» Он положил листок в «утвержденные» документы и, тяжело поднявшись, подошел к окну, прислонив горячий лоб к стеклу. Что ж Василий, ты своего добился, поедешь ты на фронт. Теперь все зависит только от тебя. А он… Он будет ждать, переживать и надеяться, как и миллионы советских отцов и матерей. Он даже Александру не стал ничего говорить про Ваську. Пусть воюет, как все. Хотя и так узнают… Но как же тяжело! Эх, Яков, Яков! Надо будет распорядиться, чтобы проследили, чтоб Васька ни в коем случае не попал в плен. Пусть лучше погибнет, но не в плен! Сталин еще постоял у окна, бездумно пялясь на пустынный кремлевский двор, и вернулся к столу. Его работу за него никто не сделает. Надо готовиться к непростому разговору с послами. Союзнички, мать их!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Москва жила тревожно-радостным ожиданием праздника. В «Правде» уже написали, что первомайской демонстрации быть и присутствовать на ней будет товарищ Сталин, члены Политбюро и послы союзных государств! Быть и традиционному параду. Настроение у людей было предпраздничное, приподнятое, но в то же время на лицах читалась тревога. Враг стоит не так уж и далеко от Москвы, в нескольких сотнях километров, а кое-где и ближе. Неужели Гитлер ничего не предпримет, чтобы сорвать такое важное с политической точки зрения мероприятие?! Ведь до сих пор продолжаются попытки авианалетов, а тут немцы должны будут кинуть все силы для того чтобы не дать Советскому Союзу такой мощный политический козырь. В «Правде» писали, что части ПВО Москвы усилены и находятся в полной боевой готовности и что ни один вражеский самолет не появится в небе столицы. Но вдруг? Вдруг один да прорвется? Сколько же бед он сможет натворить?!
Но, тем не менее, люди готовились. На предприятиях обновлялись транспаранты, доставались со складов красные первомайские флаги, обтягивалиськумачовой тканью автомобили, которые будут участвовать в демонстрации. Украшался в преддверии праздника и город. Флагами, портретами членов Политбюро, лозунгами. Все как всегда. Обычная первомайская подготовка. Только вот лозунги изменились. Вместо транспарантов славящих мирный труд и достижения пятилеток, теперь были другие, призывающие жестко и беспощадно бить врага, и героическим трудом оказывать любую помощь фронту. А еще вместе с членами Политбюро на улицах были вывешены портреты простых солдат и командиров — Героев Советского Союза, москвичей, отличившихся в боях. И в других городах вывешивали портреты их земляков-героев. И это было необычно и ново. А еще приятно было увидеть Ваську, Степку, Кольку с соседней улицы, с соседнего двора рядом с товарищами Андреевым, Калининым, Ворошиловым, Молотовым, Микояном и даже самим товарищем Сталиным. И толпилась вокруг таких портретов детвора, да и взрослые тоже, обсуждая знакомого им парнишку, который еще совсем недавно бегал голоногий по этим улицам, гоняя голубей. А теперь вот он, известен своим героизмом всей Москве!
Но были и такие, кто шипел тихонько в кулак, что не время сейчас для праздников, что гибнут на фронте люди, что пол страны находится под немецкой оккупацией, что это будет не праздник, не маевка, не День Интернационала, а самый настоящий пир во время чумы! Но таких были единицы и их быстро затыкали. Потому что людям нужен был праздник! Потому что эта демонстрация с парадом подтверждение тому, что не удалось врагу сломить советский народ, что, не смотря ни на что, жизнь продолжается, что враг будет разбит и победа будет за нами!
По улицам этой предпраздничной Москвы сейчас и шагали четверо ребят в военной форме. Трое парней, у двоих из которых, как две капли воды похожих друг на друга, на груди серебрились медали «За отвагу» и невысокая, стройная белокурая девушка с орденом «Красного знамени». Один из парней нес на плече объемный вещмешок. Прифронтовую столицу не удивить людьми в форме, но вслед этой четверке москвичи нет-нет, да и оборачивались. Слишком молоды были эти ребята для сержантских лычек и таких серьезных наград, слишком серьезны и напряжены были у них лица. Да и форма необычная, парадная, офицерская с погонами госбезопасности, но эмблемами ВВС. Поэтому ничего удивительного, что едва завидев ребят, к ним тут же подошел военный патруль. Однако, ознакомившись с бумагами, предъявленными за всех девушкой, старший патруля молоденький лейтенант уважительно вскинул к фуражке руку и, не задавая больше никаких вопросов, продолжил патрулирование.
