— Для меня это сюрприз, которого я вовсе не ожидал, признаюсь откровенно и чистосердечно, так что я не способен теперь справиться с этим затруднением и отвечать, как следует; нам с братом не повезло в дороге: он сломал себе руку, а багаж наш по ошибке снят с парохода и оставлен в одном городе прошлой ночью. Я брат Питера Уилкса — Гарвей, а это его брат Вильям; он глухонемой и теперь почти не в состоянии даже и знаками объясняться — у него всего одна рука. Мы действительно те, за кого выдаем себя; а дня через два, когда придет багаж, можем доказать это документами. Но до тех пор я не скажу больше ни слова, отправлюсь в гостиницу и буду ждать.
Старый джентльмен и новый глухонемой повернулись и ушли, а король захохотал, приговаривая:
— Сломал себе руку — нечего сказать, правдоподобно! И чрезвычайно ловко! Небось не умеет объясняться знаками, вот и притворяется. Потеряли багаж! Это очень мило! И как остроумно при настоящих обстоятельствах!
Он снова рассмеялся; рассмеялись и все окружающие, кроме небольшой кучки из трех-четырех человек. Один из них был доктор, другой — какой-то смышленый на вид господин со старомодным ковровым саквояжем в руках — он только что сошел с парохода и разговаривал с доктором вполголоса; оба то и дело поглядывали на короля и кивали головами: это был адвокат Леви Белл, вернувшийся из Луисвилля. К ним подошел еще высокий, грубоватый парень с рябым лицом: он внимательно слушал, что говорил старый джентльмен, а теперь слушал короля. Когда тот кончил, парень вдруг обратился к нему:
— Если вы Гарвей Уилкс — скажите, когда вы приехали сюда, в этот город?
— Накануне похорон, друг мой, — молвил король.
— Но в какое время дня?
— К вечеру — за час или за два до солнечного заката.
— Как вы приехали?
— На пароходе «Сусанна Поуэл» из Цинциннати…
— Хорошо, каким же образом вы могли очутиться у мыса, поутру — в ялике?
— Я вовсе и не был у мыса…
— Это ложь!
Многие кинулись к нему, умоляя его не говорить так непочтительно со стариком, да еще священником.
— Какой к черту он священник! Просто обманщик и лгун. Он был у мыса поутру. Я там живу, вы это знаете… Ну, я был там и видел его. Он плыл в лодке с Тимом Коллинсом и еще каким-то мальчиком.
Тут вмешался доктор:
— Могли бы вы узнать этого мальчика, если б увидели его, Гейне?
— Вероятно, мог бы, хотя не ручаюсь… Да вон он стоит, я сразу признал его!
Он прямо указал на меня.
— Соседи! — сказал доктор. — Я не знаю, обманщики ли эти новые наследники, но что эти двое — обманщики, в этом я вам поручусь смело. Я полагаю, наша обязанность постеречь, чтобы они отсюда не улизнули, пока все дело не разъяснится. Пойдем, Гейне, пойдемте и все остальные. Мы поведем этих людей в трактир и там сделаем им очную ставку с другой парой наследников — надеюсь, нам удастся хоть что-нибудь да выяснить.
Толпа охотно согласилась, хотя друзья короля казались не особенно довольными. Нечего делать, все отправились. День близился к закату. Доктор все время вел меня за руку — он был очень ласков со мной, но руки моей не выпускал ни на секунду.
Все вошли в большую комнату гостиницы; зажгли несколько свечей и призвали вновь прибывшую пару. Сначала заговорил доктор:
— Я не хочу быть чересчур суровым к этим двум людям, но я убежден, что они обманщики и, может быть, у них есть сообщники, о которых мы ничего не знаем. Если так, то эти сообщники могут бежать, захватив с собой мешок с золотом, оставленный Питером Уилксом. Это очень вероятно. Если же люди эти — не обманщики, то они ничего не будут иметь против того, если мы пошлем за этими деньгами и оставим их у себя на хранение, покуда они не удостоверят свою личность, — не так ли?
Все согласились, что это очень разумно. Я подумал про себя, что наши мошенники попали в славную ловушку. Но король с сожалением смотрел на всех.
— Джентльмены, — начал он, — я с радостью отдал бы деньги, потому что только и желаю поскорее покончить с этим несчастным делом, но, увы! Денег у нас нет… Можете послать и убедиться, что я говорю правду.
— Где же деньги?
— Когда моя племянница вручила их мне на хранение, я взял мешок и спрятал его внутрь соломенного матраца моей постели, не желая класть его в банк на несколько дней и считая постель местом надежным. Мы ведь не привыкли к неграм и думали, что они такие же честные, как наша прислуга в Англии. А негры-то и украли мешок, на другое же утро. Когда я их продал, я еще не успел хватиться денег, так они и утащили весь капитал с собой… Вот мой слуга может подтвердить это, джентльмены.
Доктор и некоторые другие крикнули: «Вздор!» Я видел, что ему не поверили. Кто-то спросил меня, видел ли я, как негры украли деньги? «Нет, — отвечал я, — но я видел, как они прокрадывались из спальни, однако не заподозрил ничего дурного; я думал, они просто боятся разбудить моего господина и уходят потихоньку, чтобы он не побранил их». Больше меня не расспрашивали. Только доктор вдруг обратился ко мне:
— Ты тоже англичанин?
— Да, — отвечал я.
Он рассмеялся, другие тоже засмеялись, промолвив:
— Какие пустяки!
Потом началось подробное расследование; тянулось оно без конца, час за часом — и никто не вспоминал об ужине, как будто и не думал о нем. Следствие все продолжалось. Я и не видывал такой путаницы! Они заставляли короля рассказывать свою историю, потом заставляли старого джентльмена рассказывать в свою очередь; и все, кроме кучки предубежденных дураков, могли ясно видеть, что старый джентльмен говорит правду, а другой все сочиняет. Заставили и меня рассказать, что я знаю. Король бросил мне украдкой многозначительный взгляд, как будто предупреждая меня, чтобы я говорил в его пользу. Я начал про Шеффилд, про то, как мы там жили, про английских Уилксов и так далее; но не успел я развернуться, как доктор рассмеялся, а Леви Белл, адвокат, сказал мне:
— Довольно, садись, мальчуган! На твоем месте я не стал бы так стараться! Видно, ты не привык лгать — тебе это не дается. Ты сочиняешь довольно неудачно.
Я не обратил никакого внимания на комплимент, но обрадовался, что меня, по крайней мере, оставили в покое.
Доктор обратился к адвокату:
— Если б вы с самого начала были в городе, Леви Белл…
Король прервал его и протянул руку адвокату.
— А! Так это вы — старый друг моего бедного покойного брата, тот самый, о котором он так часто писал?
Адвокат пожал ему руку и приветливо улыбнулся. Они отошли в сторону и пошептались о чем-то. Наконец, адвокат говорит:
— Это разрешит все сомнения. Я возьму свидетельство и пошлю его вместе с подписью вашего брата — тогда увидят, что все в порядке.
