Самая большая ставка в нефтяной игре
Неподалеку от этого тихого места, в нескольких сотнях метров, находится еще одно кладбище… на этот раз морское. Ржавые каркасы кораблей, наполовину затопленные, стоят впритык с огромными заброшенными ангарами. Рядом — лес вышек, выстроенных прямо в море, или, скорее, на огромном нефтяном пространстве, смешанном с водой: их штук пятьсот или шестьсот, металл их проржавел, и установлены они были лет шестьдесят тому назад. Проку от них мало, но китайцы, готовые ухватить любую каплю черного золота, стали покупать эту нефть, совсем как в Казахстане.
Верфь, пережиток коммунистической эпохи, носит название «Парижская Коммуна». В этом заключается контраст и парадокс. Я нахожусь в Биби-Эйбат, месте, где в 1875 году было разработано первое нефтяное месторождение. Земля здесь темная, пропитанная нефтью, с застоявшимися огромными лужами. Так как бурение Каспийского моря более столетия велось без всяких предосторожностей, оно стало представлять собой экологическую угрозу, а уж Баку и вовсе является экологическим бедствием. Советы мало считались с тем, что это все же город, и установили два огромных завода по очистке нефти, всегда работающих на полную мощность, — прямо в центре азербайджанской столицы.
При выезде из Баку дорога расширяется и становится лучше. Внизу, на пляже, купальщики плавают в пятистах метрах от огромных нефтяных платформ. Две платформы — бывшие советские, переоборудованные за 200 миллионов каждая. Остальные четыре — последний крик техники нефтяных изысканий: бурение на водной глубине до 3000 метров, а глубина самих скважин — до 11 000 метров.
Мы находимся в нескольких километрах от самой крупной нефтяной затеи последних тридцати лет: нефтепровода БТС — Баку — Тбилиси — Джейхан, который идет из Баку через Грузию, а потом через Турцию к Джейхану — 1750 километров от Каспийского до Средиземного моря, что дает возможность «БП-Амоко», хозяину проекта, и его союзникам избежать прохождения нефтепровода по территории России. Двенадцать тысяч человек более двух лет трудились на этой стройке, чья полная стоимость составляет 3,6 миллиарда долларов. Консорциум, состоящий из компаний БП, имеющей 30,1 % акций, «Сокар» — 25 %, «Юнокал» — 8,90 %, «Статойл» — 8,71 %, турецкой компании ТРАО — 6,53 %, ENI — 5 %, «Тотал» — 5 %, «Иточу» — 3,40 %, «Импэкс» — 2,50 %, «Коноко Филиппе» — 2,50 % и «Амерада Хесс», имеющей 2,36 %, авансировал 1 миллиард долларов на свои собственные фонды. Остальные суммы были внесены частными банками и международными организациями, такими как Всемирный банк или Европейский банк реконструкции и развития.
Одна вещь показалась мне удивительной. Всемирный банк финансирует проекты и развитие стран третьего мира, так же как Европейский банк — стран Восточной Европы, и обычно он не спешит на помощь нефтяным компаниям, инвестируя сотни миллионов евро в общественные фонды.
Для нефтяных компаний, занятых в этом проекте, финансовый риск сводился к нулю, а расчет прибыли составил по 25 долларов с барреля, и сегодня эта цифра намного больше. Еще один пример подобного «соучастия»: представитель Европейского банка реконструкции и развития в Азербайджане Томас Мозер стал членом правления «Аз Петрол». Эта азербайджанская компания занимается транзитом нефти в Грузию, а во главе ее стоит Рафик Алиев, брат министра экономики.
Постоянно обозревается спутниками-шпионами
Военные вертолеты американского производства контролируют тесными рядами зону, напоминая о том, до какой степени для Вашингтона эта затея является уязвимой и трудной — делать ставку на нефтяные ресурсы в политически нестабильном регионе, в стране, полностью изолированной со стороны Ирана, протяженно граничащей с Россией, — соседи более мощные, чем сам Азербайджан.
Внезапно джип замедляет ход и спускается вниз. Слева, на берегу, можно увидеть место соединения с трубопроводом, приходящим под водами Каспийского моря с расстояния приблизительно в 172 километра. Таким образом, сюда может влиться какая-то часть казахской нефти. Справа, с другой стороны дороги, за высокими сетками я вижу огромные чаны для хранения нефти и факелы, пламя которых взмывает в небо у подножия лысых холмов. Трубы БТС в этом месте проходят под землей, неподалеку от археологических раскопок в местечке Гобустан, украшенном наскальными рисунками.
По всей длине трассы в 1750 километров нефтепровод постоянно контролируют военные, но особо стараются разведчики из Агентства национальной безопасности. Для Белого дома защита БТС является приоритетом. Однако, несмотря на победные заявления «БП-Амоко» и азербайджанских властей, не все идет так, как хотелось бы. Количество нефти, поступающей по этому трубопроводу, будет меньше, чем рассчитывали, — 300 000 баррелей в день вместо 1 миллиона, по причине того, что месторождения идут на убыль… и проект еще не доведен до конца, хотя и было предусмотрено, что первые танкеры будут нагружены нефтью в порту Джейхан в конце 2005 года.
Главный камень преткновения — Грузия. «У нее нет нефти, но эти горемыки еще требуют высокую плату за свой транзит. БП сначала пыталась вести прокладку трубопровода в форсированном режиме. Безуспешно. Затем они стали вести себя как почтительные партнеры и принимали во внимание все требования относительно безопасности окружающей среды. Грузины восприняли это как слабость и в 2004 году остановили работы». Человек, с которым я разговариваю, проработал на БТС семь месяцев в качестве эксперта из БП. «Если я назову вам свое имя, то больше не получу работу». Он обеспечил меня многими контактами в грузинской столице.
Центральный вокзал в Баку, 18 часов 40 минут. Я заказал купе в экспрессе, который три раза в неделю курсирует между Баку и Тбилиси. У главной платформы поезд, состоящий из восемнадцати вагонов, берут приступом. Проводник качает головой: «Нет, экспресс стоит у соседней платформы». Мой поезд состоит из трех потрепанных вагонов. Проводник сердечно приветствует меня у первого класса, отделенного от экономического класса вагоном-рестораном.
— Ах, господин Лоран, мы ждем вас.
— Но я же не опоздал. Другие пассажиры уже прибыли?
— Но вы наш единственный пассажир…
Он показывает мне листок, который держит в руке, где написано только мое имя, и после короткой паузы говорит мне подчеркнутым тоном:
— Вы, должно быть, работаете на БП.
Неистовая обвинительная речь против БП
Сандро пришел встречать меня на вокзал в Тбилиси. Известный геолог, эфемерный министр нефтяной промышленности в последнем правительстве экс-президента Шеварднадзе, он является чрезвычайно информированным человеком. Проезжая по городу, печальному, бедному, угрюмому, я вспоминаю о трагической судьбе родины Сталина.
Эта маленькая республика, с населением меньше, чем в городе Москве, познакомилась с гражданской войной, с авторитарной властью, до того как вылупилась из яйца «революция роз», которая подарила место президента (благодаря США) молодому Михаилу Саакашвили. Это продвижение демократии странным образом совпадает с желанием Джорджа У. Буша и его команды ускорить строительство БТС. Проведение трубопровода по территории Грузии обеспечивает самый безопасный путь для перегона нефти из Азии в Европу. Но это страна, почти пятая часть которой находится в руках сепаратистов, опирающихся на Москву, знакома и с мучительным пробуждением. Иллюзии «революции» рассеялись, и состояние умов очень хорошо выражает одна шутка: «Миллионеры из неокапиталистов прогнали миллионеров из экскоммунистов».
Сандро в своей обширной квартире в центре города, в месте, неподвластном времени, наполненном книгами и картинами, объясняет мне стратегию Эдуарда Шеварднадзе, бывшего министра иностранных дел при Горбачеве, ставшего значительным человеком Грузии.
— Он подписал договор по сооружению БТС, прежде всего думая об углублении политических отношений. Попытка зацепиться за США — это одно из средств вырваться из тисков Москвы. С этой точки зрения он преуспел, и очень неплохо, но это же и вызвало его падение. Руководители западных стран предпочли иметь дело не с бывшим коммунистом, привлеченным на их сторону, а с человеком, скроенным по их мерке. Но в экономическом отношении он не совершил ничего, достойного такого проекта.
Понедельник, 11 часов, встреча с президентом «Грузинской международной нефтяной корпорации» — громкое имя для компании, у которой нет нефти и которая занимается только переговорами относительно прав прохождения трубопровода через территорию Грузии. Офис находится в трехэтажном здании с белым фасадом, в котором прежде ютилось российское консульство.
Поскольку большинство комнат в здании пустует, паркет безукоризненно натерт и сверкает. Единственным наследием советской эпохи являются темные панели. Это пустая скорлупа, пустынное место, которое жестко напоминает об уязвимости Грузии в этой игре с огромными финансовыми ставками: у нее нет ни газа, ни нефти; ее единственный козырь — это 340-километровая территория, по которой проходит нефтепровод. Договор был подписан и одобрен предыдущим правительством, а те, кто сегодня стоит у власти, напрасно пытаются изменить его условия, и их единственным оружием порой является смесь гнева и недобросовестности. Президент корпорации Николоз Вашакидзе, молодой, высокий, крупный, как и глава Грузии, чьим другом он является, принимает меня, будучи одетым в джинсы и расстегнутую рубашку. Встреча едва начинается, но он сразу же приступает к обвинительной речи против БП.
