— Пан, что вы себе позволяете?! — позеленела от страха испуганная физиономия секретаря.
— Мил человек, да я ещё даже не осерчал, — невинно развёл ладони буйный варвар и сверкнул грозными очами. — Не приведи господь, тебе увидеть меня в гневе.
— Ох–х–рана… — сумел выдавить жалобный хрип из горла перепуганный клерк.
Из коридора в приоткрывшиеся широкие створки двери заглянули две головы в высоких фуражках.
— Изыди прочь, головастики! — слегка обернувшись, сурово сдвинул брови тёмный владыка и небрежно отмахнулся от любопытствующих морд.
Словно по волшебству, массивные дубовые створки стремительно захлопнулись, смяв зелёные тульи фуражек. Из–за двери приёмной донеслись глухие звуки падения двух оглушённых тел и звонкое бряцанье о деревянный паркет выроненных винтовок.
— Промокашка чернильная, ты долго ещё будешь испытывать моё терпение? — оборотился каменным ликом к трепещущему секретарю суровый владыка.
Осознав, что подмоги из коридора уже не будет и никого вызвать не успеть, клерк отдёрнул руку от телефонной трубки и затряс головой из стороны в сторону.
— Ну так доложи хозяину о моём визите, пока я сам двери ногой не вышиб, — пригрозил буйный гость.
— Сию минуту, достопочтенный пан, — обеими руками прижав красную папку к груди, попятился к двери кабинета секретарь.
Шмыгнув в кабинет, доносчик наябедничал господину о бесчинствах парагвайского гостя. Алексей колдовским взором видел, как начальник снял телефонную трубку, очевидно вызвав подкрепление. Однако долго держать бесноватого парагвайца за дверью не решился. Отослав из кабинета очередного посетителя вместе с секретарём, Юзеф Пилсудский принял задумчивую позу.
Войдя вслед за выскользнувшим из двери секретарём, Алексей аккуратно затворил дубовые створки, гравитационным воздействием незаметно заперев и заклинив английский замок.
— Доброго здоровьечка, пан Юзеф, — слегка поклонившись, дружелюбно улыбнулся бородатый детина с пижонским золотым распятием на груди.
— С кем имею честь? — отвлёкся от чтения бумаг начальник польского государства, как официально именовалась его должность.
— Скромный парагвайский магнат, Алексей Ронин, — приложил руку к наперсному кресту наглый гость. — Прошу прощения за маленькое представление, которое устроил в приёмной. Уж больно бестолковый у вас помощник, не понимает русского языка. Конечно, я мог бы обратиться и на испанском или португальском, но, уверен, что толку было бы ещё меньше.
— А глушить охрану створками двери было обязательно? — недовольно пошевелил роскошными усами Пилсудский. — И, кстати, как вам удался сей фокус?
— Пришлось подёргать за невидимые ниточки, — усмехнувшись, развёл руками заморский факир. — Имеется у меня опыт публичных выступлений в закрытых помещениях. В своё время, в домах Японии и Макао, я пользовался оглушительным успехом у азиатских зевак.
— Признаться, мне некогда следить за бульварной прессой и я не в курсе ваших, пан Ронин, похождений, — отложил в сторону прочитанный документ и, взяв в руки красную папку, извлёк из её недр одинокую цветастую купюру Пилсудский. — А что означает сей презент?
— Если вы предложите гостю присесть, и уделите немного времени, то я сумею вас приятно удивить, — вопросительно посмотрел на стул напротив стола начальника польского государства парагвайский факир.
— Будьте любезны, — сделал приглашающий жест ладонью хозяин кабинета и мельком бросил взгляд на затворённую дверь. — У вас есть пара минут.
— Поверьте, факиры с Востока умеют останавливать время, — указав на циферблат настенных часов, загадочно улыбнулся таинственный странник. — Для начала, разрешите обратить ваше внимание, пан Юзеф, на казацкий рубль. Пожалуйста, проверьте купюру на просвет.
Пилсудский развернул корпус к оконному проёму и поднёс бумажку к глазам. Затем удивлённо стал крутить в руках, ловя взглядом ныряющую в бумагу золотую полосу.
— Трудно подделать, — оценив хитрую защиту купюры, пошевелил усами поляк. — Полоса прошивает бумагу, как швейная нитка ткань.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Позолоченная полоса, — поднял указательный палец парагваец. — Один грамм чистого золота.
— Допустим, что парагвайский рубль, действительно, имеет достойное наполнение, — пошевелив усами, неохотно признал надёжность заморской валюты поляк. — Какое мне до этого дело?
— Я предлагаю предоплату в миллион золотых рублей, за организацию транспортировки ста тридцати тысяч пленных красноармейцев в Парагвай.
— С какой это стати нам их отпускать? — округлились глаза у начальника государства.
— Думаю, что Польской республике накладно кормить эдакую ораву голодных ртов, — принялся доходчиво объяснять коммерческую выгоду парагвайский делец. — К тому же, болезни прореживают их ряды.
— Всё в руках господа, — криво усмехнулся Пилсудский, вовсе не страдая от таких потерь.
— Польские христиане тоже страдают в плену, — держа ладонь на золотом распятии, укорил бессердечного начальника парагвайский пастырь. — У большевиков тоже голодно, и свирепствует холера. Пока вы договоритесь с ними об обмене, меняться не на кого будет.
— Переговоры ещё даже не начались, — нахмурил брови Пилсудский.
— Предлагаю вывезти пленных из обеих враждующих стран в нейтральный Парагвай, а вы спорте хоть год, хоть два, — скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула Алексей. — Я оплачу доставку людей в оба конца и достойное содержание в течение любого срока.
— Кто выступит авторитетным гарантом? — задал убойный, как он думал, вопрос Пилсудский.
— Французы, — удивил парагваец и поспешил объяснить: — Одно из условий Врангеля для передачи Черноморского флота — освобождение из большевистского плена двадцати пяти тысяч белогвардейцев.
— Откуда столько? — удивился Пилсудский.
— Одни не успели эвакуироваться из Крыма, другие наивно надеялись ужиться вместе с коммунистами. — Пожал плечами Алексей и решил нагнать жути на несговорчивого поляка. — В стане большевиков порядка нет: одни командиры обещают жизнь, другие комиссары норовят расстрелять. Так что, думаю, лучше бы всех пленников поскорее вывести на нейтральную территорию, а то перестреляют ненароком или холера сгубит. Содержание в сырых бараках и худые харчи здоровью не способствуют. Толи дело свежий воздух на южных плантациях, фрукты, овощи и умеренные физические упражнения.
— Умеренные? — прищурившись, хмыкнул Пилсудский, смекнув, что парагвайскому магнату нужна на плантациях дешёвая рабочая сила.
— Даже зарплату буду платить, — клятвенно перекрестился рабовладелец и смущённо потупил взор. — Конечно, вычту из жалования свою копеечку на транспортные расходы и плату за аренду жилья.
— Вижу, пан Ронин, в убытки себя вы не вгоните, — верно оценил деловую хватку крестоносца Пилсудский.
— Я веду бизнес честно, — вздёрнув окладистую бороду, выпятил грудь коммерсант. — Готов сегодня же выдать аванс владельцам пароходов — один миллион парагвайских рублей.
— Одна тонна золота, — перевёл ценность денежных купюр в драгметалл Пилсудский и недовольно скривился: — Всего лишь, по семь грамм золота за каждого пленного красноармейца. А сколько рассчитываешь получить прибыль от его эксплуатации?
— Зависит от того, сколько времени вы будете с большевиками границу делить, — усмехнулся эксплуататор. — Но капиталовложения надеюсь отбить с лихвой.
— Почему думаешь, что сумеешь уговорить комиссаров отдать тебе под честное слово тридцать тысяч пленных поляков? — недоверчиво прищурился Пилсудский.
— Отдать белогвардейцев же убедил, — похвалился дипломатическим успехом бессовестный меняла. — А за это обещал отряды неугодных им махновцев в Парагвай вывести.
— Ох и хваткий вы землевладелец, — покачав головой, восхитился многоходовкой махинатора Пилсудский. — Только зачем мне так заморачиваться с обменом пленных. Я мог бы и сам с большевиками сговориться побыстрее.
— Без прибыли, — поднял указательный палец специалист по торговле живым товаром, и начал разгибать остальные пальцы. — А так, вы экономите на содержании пленных, ибо процесс примирения долог и не возможен без демаркации госграницы. Польские судовладельцы получают авансом тонну золота. И так как дорога оплачена в оба конца, то из Парагвая торговые караваны смогут вывезти уйму недорогого продовольствия, и с большим прибытком продать дефицитный товар в голодающей Европе. Поверьте бывалому коммерсанту, что перевозка товара дорогого стоит. Кроме того, польским судам не придётся шататься по всему побережью Америки и простаивать в портах. На складах Парагвая уже сосредоточены достаточные запасы товара, скупленного в соседних странах. Крупных объёмов свободного продовольствия торговцам самим на рынках южного континента не найти. Я же уступлю дружественным полякам оптовые партии с хорошим дисконтом.
