Салех тоже вылез из корзины, потом снял с себя сандалии. Поглядев на Джулиет, верблюд которой, последовав примеру остальных, вошел в реку, узбек предложил:
— Если ты не умеешь плавать, давай поплещемся со мной на мелководье.
Джулиет спешилась медленнее, чем остальные. Ее бил озноб, и в то же время она вся пылала, а вода манила, как райские кущи. Однако о том, чтобы влезть в воду вместе с мужем, и думать было нечего.
Росс поглядел на нее и озорно брызнул водой в лицо тарги.
— Да, Джелал. По крайней мере хоть ноги намочи.
Она молча покачала головой: «Пожалуй, лучше я вернусь в караван-сарай». Но у нее не хватало сил сделать это. Повернувшись, Джулиет зашагала вдоль берега, пока наконец мужчины не скрылись из виду.
Тяжело и неровно дыша, она брела и брела, пока не обнаружила тихий заливчик, сокрытый ивами и высоким тростником. Не в силах больше сдерживаться, женщина опустилась на песок у самой воды и дрожащими пальцами стянула с себя покрывало. С того самого момента, как она покинула Сереван, Джулиет пребывала в своей многослойной одежде и днем, и ночью и в своем нынешнем лихорадочно-возбужденном состоянии, казалось, вот-вот задохнется, если еще хоть минуту пробудет в покрывале.
Она сбросила чадру, потом, набрав полные пригоршни воды, плеснула себе в лицо, прополоскала горло. Благословенная прохлада успокоила ее душу и тело.
«А я-то думала, что рядом с Россом со временем мне станет легче, но вместо этого с каждым днем пережить его присутствие становится все труднее. Сегодня я на страшно опасном, новом уровне ощутила его физическую близость. Если продолжать в том же духе, (то страсть просто испепелит меня.
Нет, я не поддамся, буду делать все, что необходимо, как бы трудно мне ни пришлось. Ведь я сама захотела сопровождать мужа в этой поездке, да еще настояла на своем, а потому сама должна отвечать за последствия. Через десять дней мы достигнем Бухары, и там мы не будем все время рядом. И тогда мне наверняка станет легче».
К сожалению, от этой мысли легче ей не стало, и с намеренной жестокостью Джулиет напомнила себе, насколько безнадежна вся ситуация: «Да, я до безумия хочу Росса, и страсть эта является лишь частью более глубокого чувства. Намного больше, чем страсть, я люблю и ощущаю покой, который приходит ко мне только в его объятиях. Но мне не дано больше испытать это, поскольку любовь его прошла, она разрушена моими же проступками. И даже если Росс захочет лечь со мной в постель, что в общем-то не вызывает сомнения, то я лишь испытаю мимолетное чувственное удовлетворение. А потом за него придется платить, и довольно дорого». На душе Джулиет стало еще тяжелее.
Она забрела в это укромное местечко, потому что хотела побыть одна, но, взяв себя в руки, решила, что будет совсем дурой, если упустит возможность искупаться. Быстро скинув одежду, женщина расплела толстую косу и распустила волосы, а потом вошла в воду. Вода остудила ее приятной прохладой, она струилась и ласкала Джулиет, как жидкий шелк. Женщина нырнула, намочила голову, потом вымыла ее.
Джулиет с радостью провела бы в воде остаток дня, но она и так уже долго отсутствовала и, испугавшись, что кто-нибудь из мужчин ринется на ее поиски, выбралась на берег и наспех вытерлась накидкой. «Жаль, что я не постирала одежду», — подумала Джулиет.
Облачившись, она села на берегу, скрестив ноги, и принялась расчесывать спутанные волосы пальцами. Пришлось немало потрудиться. Было бы куда практичнее отрезать волосы на время путешествия, но Россу всегда нравились ее длинные волосы, и то, что она оставила их, могло быть тайным подарком для него. «Правда, об этом подарке он никогда не узнает, а может, ему это и не нужно».
Джулиет снова заплела волосы в косу, размышляя, что же на самом деле думает о ней муж. Конечно, он всегда внимателен и даже добр, правда, несколько обезличенно, но, похоже, считает ее достойной сожаления. Как какое-то неприятное существо из какой-то старой истории, да к тому же, не желая этого, вынужден нести за нее какую-то ответственность. «Не считая того поцелуя в Сереване, он ничем не выказал того, что находит меня привлекательной. Впрочем, если он мной не интересуется, это даже к лучшему. Сомневаюсь, что его силы воли хватит надолго, если он всерьез задумает уложить меня в постель. А это, как я уже не раз говорила себе, погубит нас обоих».
Она была настолько поглощена своими мыслями, что впервые в жизни не расслышала за спиной шаги. В последний момент она уловила тихий шорох и подобралась, приготовившись увидеть Росса. «А может, это Салех?» — подумала она.
Но это был не Росс и не Салех.
— Джелал, где ты? Мы уже уезжаем, — позвал Мурад.
Она повернула голову и увидела молодого перса, пробиравшегося через тростник. Мурад открыл рот от изумления и уставился на лицо и медные, сверкающие волосы Джулиет. Переводя взгляд со знакомой черной одежды на лицо «слуги», он недоверчиво спросил:
— Джелал?
Джулиет неловко вскочила на ноги, ругаясь про себя на всех известных ей языках. Ее мимолетная небрежность свела на нет все попытки скрыть свою личность от Myрада.
«Пусть я даже не похожа ни на одну из женщин, которых он видел в своей жизни, но все равно парень этот не дурак, — мелькнуло у нее в голове. — Что ж, теперь ничего не поделаешь, придется рассказать ему правду и вовлечь в тайные союзники, поскольку в противном случае мне остается разве что утопить его в речке. Мурад очень предан Россу, и я думаю, что ему можно доверять».
Оставив свой грубый голос и резкий акцент, она сказала на беглом персидском:
— Могу ли я хоть как-то убедить тебя, что у всех туарегов рыжие волосы и бледные женские лица?
Глаза Мурада явно свидетельствовали об обратном.
— О Боже, нет! — воскликнул он. — Ты женщина, женщина-ференги!
— Да, — согласилась Джулиет. — Но в такой поездке мне показалось разумнее путешествовать под видом мужчины.
— А Кхилбурн знает? — сощурил Myрад свои черные глаза.
— Знает, — сухо ответила она. — Дело в том, что я его жена.
Мурад с минуту обдумывал все это.
— Но ведь ты присоединилась к нам в Сереване! Если ты его жена, как же ты там оказалась?
— Я хозяйка Серевана и много лет прожила в Персии, вдали от своего супруга, а Салех — мой управляющий — сенешал, — объяснила она. — Бухарский эмир посадил в тюрьму моего брата, поэтому я захотела сопровождать Кхилбурна в Бухару.
— Мужчины-ференги разрешают так вести себя своим женщинам? — с сомнением спросил Мурад.
Не желая подрывать авторитет Росса, Джулиет всего лишь промолвила:
— Кхилбурн не такой, как другие, и я тоже отличаюсь от других женщин.
Мурад снова взглянул на ее блестящие волосы, на этот раз с неприкрытым восхищением:
