— Это правильно, — одобрил он оптимизм.
А тем временем призрак Вилочки в моей голове проснулся, почистил зубки, уселся перед трюмо и накладывает «штукатурку», готовясь к «внедрению», и делает это с восторгом — наконец-то настоящая работа, а не сопли озабоченному малолетке вытирать!
— А меня двадцатого числа тоже в телевизор пустят, — тщетно пытаясь отвлечься, похвастался я.
— Поздравляю! — вроде как порадовался он за меня.
— А мы туда же едем? — спросил я, заметив, что дорога та же самая.
— Туда же, — кивнул он. — У Юрия Владимировича новая дача теперь, но тебя туда привезти мы не можем — сам понимаешь.
— Понимаю и одобряю, — кивнул я в ответ. — У меня и так такое чувство, что все вокруг знают, кто я на самом деле.
— Душат? — предположил дядя Саша.
— Ровно наоборот — все со мной исключительно дружелюбны и охотно идут навстречу, помогая воплощать маленькие потешные проектики.
Призрак Вилки вышел из дома, презрительно фыркнул на наш «Запорожец» и направился к метро — генерала придется ловить на Тверской, аккуратно оголенной ножкой и «голосованием»: «Ой, это же вы, генерал Говнов! А мы у Судоплатовых на свадьбе виделись! Подвезете?».
Сгинь, морок!
— Не переживай, — успокоил дядя Саша. — Помимо твоих, знают только члены Политбюро.
— Значит и вправду все, — горько вздохнул я.
— А тебе-то чего? — совершенно резонно спросил он.
— Большая ответственность, — развел я здоровой рукой. — Придется соответствовать втройне.
— Ты все правильно делаешь, Серый! — похвалил он меня. — Так дальше и продолжай!
— На что упор делать? — спросил я.
— Это тебе Юрий Владимирович расскажет, — переложил он ответственность. — У меня другие задачи, и я в «культурной экспансии» не разбираюсь, — ухмыльнулся он.
— Читали отчеты? — заинтересовался я. — А мне можно почитать?
Жутко интересно, что там Вилка про меня думает на самом деле.
— У Юрия Владимировича попросишь, он даст, там ничего такого нет, — обнадежил он меня и заметил. — Нехило ты за девять дней дел наворотил.
— Да какие там дела, так, разминаюсь, — отмахнулся я. — Настоящие дела еще далеко впереди, но говорить ничего не стану — вдруг что-то «зарубят», а я в этом случае буду самонадеянный хвастун.
— Это правильно, — одобрил дядя Саша.
«Ой, генерал Говнов, а чего это ваша вонючая волосатая рука на моей коленке? А, «положено»? Ах, ну какой вы военный! Раз «положено», значит пусть будет! Куда меня? А вы знаете, мне уже не особо-то и надо, а вот с вами я бы подольше задержалась! Ах, тут так жарко…».
СУУУКААА!!!
— Все зло от баб, — сочувственно изрек дядя Саша.
Физиогномист х*уев!
— Вся радость от них же! — покачал я головой.
— Серый, ты еще молодой… — начал он.
— Ох, молодой! — горячо закивав, перебил я его. — Но мои «хотелки» — это глубоко вторично, и даже гаремом «ловушек» меня с пути не собьёшь! Один человек — это по-любому меньше, чем двое, а значит в этого «одного» можно тыкать пальцем и глумиться. Этим я сейчас внутри головы и занимаюсь, дядь Саш, типа самотерапия.
— Фигня, прорвемся! — дядя Саша хотел было потрепать меня за плечо, но одумался — до здорового-то не дотянется.
— Обязательно прорвемся! — согласился я с ним.
«Ах, генерал Говнов, вы такой темпераментный мужчина…»
— А мы на обратном пути не застрянем? — отогнав морок, спросил я.
За городом снег и не думает таять, и просёлок, по которому мы едем — не исключение.
— За три дня не развезет, — успокоил меня КГБшник и широко улыбнулся. — У меня брательник младший в погранцах срочную служит, письмо прислал — «Саня, такая песня у нас появилась, всей казармой поем!».
— Это хорошо, для того и делалось, — искренне порадовался я за ребят.
— И «Электроника» мы с женой дочке почитали, ей девять, глазищи — во! — изобразил он широченные глаза. — Очень понравилось.
— Рад, что совет пошел в прок, — улыбнулся я ему в ответ. — Мы еще кино потихонечку делаем, не знаю когда, но однажды в телевизоре появится. Цветной будет. У вас телек цветной, дядь Саш?
— Черно-белый, но ради такого дела мошной тряхну, раз цветной, — хмыкнул он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вам подарить может? У меня один фиг деньги бесконечные, а вы — хороший мужик, и мне будет приятно, если примете. От чистого сердца и без задней мысли.
— А давай, раз «бесконечные», — решил дядя Саша.
— Наконец-то кто-то правильно понял! — обрадовался я. — За*бали, никто ничего не берет, приходится маму подсылать — у нее уговаривать хорошо получается. Я понимаю, что неловко и гордость подгрызает, но если от чистого сердца и мне оно реально нифига не стоит, почему бы не взять?
— Вот и я так подумал! — хохотнул КГБшник.
— На обратном пути тогда за чеками домой заедем, а потом в «Березку». Не против?
— Еще бы я против был! — фыркнул он.
Настроение улучшилось — будет дяди Сашина девятилетняя дочка цветные передачи смотреть.
— А вам сны снятся, дядь Саш? — спросил я.
— А как же! — кивнул он.
— Цветные? — спросил я.
КГБшник загрузился на пару минут, а потом озадаченно признался:
— Нет, слушай — черно-белые.
— Феномен! — обрадовался я. — У нас пока дома черно-белый телевизор стоял, и маме, и Тане, и папе Толе сны черно-белые снились, а как на цветное вещание перешли — так и сны у всех спустя пару недель окрасились. Охренеть, да?
— И вправду охренеть! — хмыкнул дядя Саша.
— Расскажете потом, сработало или нет? — попросил я. — Я статистику собирать начал, потом в МГУ отнесу, вдруг кого заинтересует, будет научная работа. Так-то на первый взгляд совершенно бесполезно, но мало ли?
— Это ты хорошо придумал, — одобрил КГБшник и спросил. — А у самого-то цветные?
— Со старта цветные, — кивнул я. — Но я вообще странный, поэтому себя в статистику включать не стал. Нескромно звучит, знаю, но… — развел здоровой рукой.
— Другой бы по Москве с плакатом «самый лучший пионер» ходил, — успокоил меня дядя Саша. — А ты нормально держишься, не зазвездился.
— Звездунам звездюлей дают!
Глава 25
Андропов в этот раз встретил нас прямо во дворе. Ой какой грустный и осунувшийся! Думаем: дед психанул и пошел вразнос, и под молотки попал товарищ Суслов, с которым у деда были хорошие — насколько это возможно для банки с пауками — отношения. Дед человек интеллигентный, следовательно, совестливый, а еще у него за плечами одно предательство уже есть — когда он от идущего на дно Куусинена открестился. А последний, по Андроповским же словам из интернета, был ему «как отец». Новое наложилось на старое и грызет деда с удвоенной силой. Ничего, я — крайне хитрый мальчик.
— У меня есть для тебя одна устаревшая, но важная информация, которую я задолбался держать в себе, и один критически важный лично для меня вопрос, — сразу же заявил я, выбравшись из машины.
«Дворник» на фоне запирал ворота, а дядя Саша доставал с заднего сиденья мою сумку.
— Туда пошли, — немножко подправив маску в сторону радушия, дед взял меня за руку и потащил к сараю.
— Чистенько как, — оценил я отсутствие паутины и аккуратно составленные вдоль стен лопаты-вилы-телеги.
— Что у тебя за информация? — спросил Андропов.
— Мы с Таней перед тем днем в кино ходили, на «Братьев Карамазовых», и я там Ильина видел, — поведал чистую правду. — А посреди сеанса к нему кто-то подсаживался, темно было, но я разглядел очки, худой силуэт и вот такую вот, — продемонстрировал мощный подбородок. — Челюсть!
Из Андропова будто воздух выпустили! Сняв очки, он прикрыл лицо ладонью и опустился на верстак.
— Это товарищ Суслов был, да? — усилил я момент. — Я понимаю, что Ильин не в меня стрелял, а в Леонида Ильича. Заговор?
— Получается заговор, — смакуя, медленно выговорил деда Юра.
Пора!
— Я соскучился, деда! — обнял я главного человека в стране.
— И я соскучился, Сережка! — погладил он меня по голове. — Ничего, мы с тобой за эти дни наверстаем — я сегодня весь день здесь.
