Но никаких вопросов я не задаю. Сажусь за стол и спокойно допиваю чай.
– Есть новости? – спрашивает Женя, хотя я была уверена, что первой не выдержит мама.
– Да, наш дачный свидетель вышел на связь и готов встретиться. – сообщаю ему, и он расплывается в улыбке:
– Вот видишь, я знал, что у тебя всё получится. Ты умница, Ангелин. Я горжусь тобой!
От его слов в глазах начинает подозрительно пощипывать, а к щекам приливает жар. Я прекрасно понимаю, что он сейчас исполняет какую-то роль для моей матери, но ничего поделать не могу. Мне необходима эта поддержка. Особенно после разговора с мамой.
– Спасибо, – тихо бросаю ему. – Прокатишься со мной?
– Конечно, это даже не обсуждается, – тут же отвечает Женя, становясь серьёзным.
– Евгений, а вы, что же, тоже работаете в полиции? – спрашивает у него мама, и он врёт, даже глазом не моргнув:
– Не совсем, но моя организация тоже тесно связана с правоохранительными структурами.
Мама понимающе кивает головой, удовлетворённая его ответом и, очевидно, окончательно очарованная моим женишком.
Мысленно закатываю глаза. Казалось бы, одна фраза, а как можно переиначить её смысл! Ведь он и вправду работает тесно связанным с правоохранительными органами, вот только со знаком минус, но матери никогда не придёт в голову, как сильно облажалась в этот раз её дочь.
Едва мы с Женей устраиваемся в салоне, и он плавно трогает с места, двигаясь в уже знакомом направлении, я сажусь вполоборота и с любопытством спрашиваю:
– А о чём это вы с мамой шушукались?
– Да так, – отмахивается он. – На правах твоего будущего мужа попросил о парочке небольших одолжений.
– О каких?
– Тебе лучше не знать, – усмехается он.
– Всё, теперь я точно заинтригована! – протягиваю я, придвигаясь ближе.
Мужчина снова усмехается:
– Тебе это не понравится.
– Женя, я жду! – нетерпеливо поторапливаю его.
– Ну, во-первых, я попросил будущую тёщу не упоминать всуе никаких других зятьёв без приставки “бывший” и не делать вид, словно вы всё ещё вместе или что это возможно. Потому что вы не вместе и это точно, вот просто гарантирую, невозможно.
Я глупо хихикаю в полной уверенности, что он шутит. Но Женя вздыхает и косится на меня.
– Подожди, ты серьёзно ей это сказал?
– Да. А что тут такого? Я не собираюсь всю жизнь сидеть и слушать дифирамбы по твоему бывшему мужу. Если сразу не обозначишь границы, то человек потом так и будет считать, что это норма. Сколько там прошло уже с вашего развода?
– Два года.
– Вот именно, Ангелин. А твоя мама упорно не желает этого признавать. Вот я сразу и обозначил границы. Не благодари.
Я вздыхаю:
– Даже не собиралась. Вот увидишь, мне это ещё так аукнется! Ты просто не понимаешь, какой сложный человек моя мать.
– Да всё я понимаю, – перебивает он. – Она не может пережить свою обиду на твоего отца, вот и отыгрывается на тебе. Это нормально. Нет, то есть, конечно, это не нормально, но ведь и не самое худшее, что может произойти.
Я смущаюсь. Он, что же получается, просто подслушал весь наш разговор?
– Зря ты в это влез, – качаю головой.
– Ничего не зря. Уверен, она ко мне прислушается. По крайней мере, я думаю, что подкинул ей пищи для размышлений.
– Про зятя-то? – фыркаю я. – Тоже мне, пища.
– Нет, не про зятя. Это было только первое, о чём я её попросил.
– О чём ещё? – чувствуя, как медленно холодеет вдоль позвоночника, спрашиваю севшим голосом.
– Ну, – мнётся он. – Там из этой просьбы вытекло ещё кое-что.
– Что именно, Женя?
– Что на данном этапе жизни тебе уже не требуются её поучения, только материнские поддержка и любовь. Ты уже давно взрослая и состоявшаяся личность, ты можешь сама строить свою жизнь.
– Ты сошёл с ума, – обречённо констатирую я. – Она же меня просто сожрёт теперь! Ну кто тебя просил вмешиваться? Мы встречаемся пару раз в год, и я никогда не стремилась усложнять ещё больше наши отношения. Она решит, что я тебе жаловалась!
Я закрываю лицо ладонями. Так и знала, что ничем хорошим эта встреча не окончится. Слушать мне теперь до скончания веков, какая я неблагодарная дочь!.. И поделом мне! Не нужно было оставлять их одних!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ангелин, всё будет хорошо, вот увидишь. Я умею быть убедительным.
– Ты умеешь быть навязчивым и надоедливым, просто до ужаса раздражительным! – вздыхаю я.
– Именно это во мне тебе и нравится, признай!
– Нет.
– Да, Ангелочек, – искушающе шепчет Женя, и я поднимаю голову. Он лукаво улыбается. – Если бы не моя раздражительная навязчивость, мы никогда не полюбили бы друг друга.
– Тьфу, блин, дурак! – смеюсь я, и он подхватывает мой смех. – Сейчас я испытываю абсолютно противоположные чувства. Вот нужно тебе было вмешаться…
Женя с лёгкостью берёт мою руку, переплетая наши пальцы, и говорит:
– Я же сказал, что никому не позволю тебе вредить. – И добавляет более тихо и проникновенно: – Никому, Ангелин. Даже твоей маме.
На это я не нахожу ответа. Весь остаток пути мужчина практически не отпускает моей руки, периодически поглаживая кожу большим пальцем. От этой быстрой ласки кожа воспламеняется, и горячие импульсы, проникая в кровь, кажется, касаются самого сердца.
Возле ставшего уже знакомым участка с домом стоит припаркованная машина, а окна горят ярким светом. Я выдыхаю с облегчением: свидетель на месте. Остаётся только надеяться, что ему есть чем меня порадовать.
Дверь открывает видный мужчина лет шестидесяти. Несмотря на ощутимый и весьма почтенный возраст, выглядит он бодрячком: подтянутый, спортивный даже, высокий, с тёмными густыми волосами, которых лишь слегка коснулась седина.
– Здравствуйте, Михаил Степанович! – приветствую я его. – Майор Власова, мы с вами договаривались о встрече.
Мужчина внимательно изучает строчки в удостоверении, прежде чем сказать:
– Здравствуйте, очень рад знакомству. Проходите, пожалуйста.
Он поглядывает на входящего за мной мужчину с небольшим, как мне кажется, опасением, и я вру:
– Это мой коллега и водитель, Евгений Павлович.
– Да, конечно, – немного рассеянно кивает хозяин.
Мы устраиваемся в большой комнате. Михаил Степанович выключает тихо работающий телевизор.
– Ну и по какому вопросу меня разыскивает следователь? – спрашивает он у меня.
– Вы слышали, что в одном из домов на вашей улице в ночь с пятницы на субботу произошло убийство?
– Убийство? – присвистывает он. – Нет, не слышал. Соседей тут раз-два и обчелся, да и не общаюсь я ни с кем. С пятницы на субботу работал в ночную смену, как раз в шесть вечера на смену из дома уехал. Домой приехал около двенадцати дня – машина не заводилась. Пока дождался, когда откроется сервис, пока мастер приехал, пока починили, вот и… Как приехал, наскоро помылся и спать завалился. А в воскресенье в шесть утра снова уехал. Там подработка подвернулась, вот я и оставался в общаге при заводе.
– А где вы работаете? – неожиданно спрашивает Женя.
– На заводе металлических изделий в Дорохово.
Это конец. Моя последняя надежда вытащить Власова в ближайшее время растаяла, словно дым.
– Значит, вы ничего не видели, ничего не слышали, – заключает Женя.
Я же, кажется, растеряла весь запас слов. Устало прикрываю глаза и глубоко дышу. Понимаю, что нужно возвращаться к поискам Кента и его любовницы, но сейчас мне хочется разреветься от разочарования. Я была настолько воодушевлена предложением Жени найти свидетеля здесь, что попросту потеряла время впустую. Столько времени!..
– Я, может, и не видел ничего. – загадочным голосом говорит Михаил Степанович. – Но на камере могло что-то записаться.
Резко распахиваю глаза.
– На камере?
Круглов быстро кивает.
– Зимой было много взломов, вот я и установил три камеры. Одна как раз всю улицу охватывает. – Он осекается. – У меня же не будет с этим проблем?
– Нет, – отмахивается Женя. Словно что-то в этом понимает!
