Я закатываю глаза и спрашиваю у Круглова:
– Михаил Степанович, в течение какого времени хранятся файлы?
– Если не ошибаюсь, месяц, а потом идёт перезапись.
– Могу я посмотреть записи?
– Конечно, сейчас принесу ноутбук.
Он ненадолго скрывается. Я потрясённо смотрю на Женю.
– Поверить не могу! Если на запись попали нужные кадры… Ты понимаешь, что это значит?
– Власов выйдет из СИЗО, – усмехается он. – Ура. Я даже не сомневался, что ты справишься, Ангелин.
– Это в том случае, если на видео действительно видно дом и то, что происходило рядом с ним до, после и во время убийства, – говорю ему, боясь очередного разочарования, и Женя торопится успокоить:
– Всё получится, вот увидишь. Не думай сразу о плохом, Ангелочек. Ты же даже не оставляешь для хорошего никаких шансов…
Михаил Степанович возвращается и ставит передо мной открытый ноутбук.
– Вот файлы за ту неделю. Видите, каждые сутки разбиты на отдельные видео, режет штук по пять, что ли, в названии файла дата и время. Выбирайте максимально близкое к моменту совершения убийства, а там можно промотать.
– Спасибо, Михаил Степанович, – благодарю его.
Женя поднимается и становится за моей спиной. Я нервно постукиваю пальцами по столешнице от нетерпения в ожидании, когда наконец загрузится выбранный видеофайл. Мужские ладони ложатся на мои плечи, слегка разминают их, принося немного спокойствия и уверенности. Тихое и молчаливое обещание, что всё будет хорошо.
Картинка на экране оживает, и я вижу улицу. Камера с широким объективом имеет хороший охват и качество видео. А самое главное, она захватывает дом убитой Виктории Вертухаевой.
Я отматываю время примерно за полночь и внимательно всматриваюсь в монитор ноутбука.
Поначалу бездействие утомляет, но вскоре появляется тёмный автомобиль, который останавливается у дома убитой. Крупный мужчина – без сомнения, это Кеша Дуболомов – входит в дом, где проводит около 7-10 минут, выходит торопливым шагом, вытирая руки какой-то тряпкой, отбрасывает её в кусты на соседнем участке, садится в машину и уезжает. Спустя пятнадцать минут появляется Власов. Он несколько минут стоит на пороге, потом аккуратно входит в дом Виктории. Практически сразу к месту трагедии подъезжает группа захвата и пакует Власова в наручники. Скорая помощь забирает Вертухаеву. Прибывший эвакуатор забирает автомобиль Ярика. Сотрудники опечатывают дом и уезжают. Всё. Дальше на улице безжизненного в это время года дачного товарищества снова воцаряется тишина.
– Это же… – протягивает Женя.
– Да! – ошалело подтверждаю я. – Перешли копию мне на почту, а я сейчас.
Подрываюсь с места, но он тормозит меня.
– Стой, ты куда?
– Нужно найти эту тряпку, на ней наверняка имеются следы крови и частицы днк убийцы.
– Сходим вместе, Ангелин. – отрезает он. – Тут делов на три минуты – переслать файл. Никуда за это время твоя тряпка не денется.
Тон, не терпящий возражений. И не поспоришь, и не докажешь ничего. Но я и не спорю, хоть меня и трясёт от нетерпения.
Женя быстро справляется с поставленной задачей. Я предупреждаю Круглова о том, что, возможно, его придётся вызвать для дачи показаний, и мужчина с готовностью отвечает, что я могу звонить ему в любое время. Вот все бы были такими законопослушными, глядишь, и бардака в стране бы не было!
Проверяю с телефона почту и файл. Слава всем богам, он не повреждён. Мы прощаемся с приветливым хозяином, который оказал неоценимую помощь, и выходим на тёмную улицу.
– Вот теперь можно тебя поздравить? – спрашивает Женя.
– Как только найду улику, – улыбаюсь ему.
Мы пешком следуем в сторону дома Вертухаевой, минуем его и пробираемся на соседний участок. Подсвечивая себе фонариком на телефоне, я не сразу нахожу тряпку в пятнах крови. Но всё же нахожу.
Достаю из сумки пакет, пробираюсь через заросли и с осторожностью подбираю вещдок, тщательно упаковывая.
Возвращаюсь к ожидающему меня мужчине.
– Теперь можно поздравлять, – выдыхаю с облегчением.
Женя подходит ко мне, обнимает, с лёгкостью отрывая от земли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Поздравляю, ты большая умница!
– Спасибо, Женя! – Я закидываю руки ему на плечи, обнимаю крепкую шею. – Спасибо! Ты очень мне помог!
– Да не за что, Ангелин, – отвечает он с улыбкой. – Я не сделал ничего такого, что стоило бы благодарности.
– Ты верил до последнего, когда я совсем не верила. – не соглашаюсь с ним. – И оказался прав.
Быстро прижимаюсь к его губам и целую. Кротко, мягко, нежно, практически невесомо. Как же мне хочется, чтобы так было всегда! Чтобы не было никаких пресловутых “но” в наших отношениях…
– Подбрось меня до отдела, – прошу его. – Запрошу срочную экспертизу, с утра предоставлю начальнику все доказательства отсутствия вины Власова и освобожу его.
– Хорошо, – усмехается Женя.
Есть в этой усмешке какая-то горечь, какая-то ирония, но я слишком горю желанием вернуть Ярослава в семью, чтобы разбираться с происходящим в собственной жизни.
По пути в Комитет я вызваниваю Валентиныча, нашего главного судмедэксперта. Он всегда работает на наших с Ярославом делах, бесконечно уважает и ценит Власова. И только ему я могу доверить проведение экспертизы по обнаруженной улике.
Но для верности всё равно сижу рядом и сканирую внимательным взглядом все записи.
– Кровь на кухонном полотенце однозначно принадлежит усопшей Виктории Сергеевне Вертухаевой, Ангелина Анатольевна. – после тщательного изучения со всех сторон изрекает Олег Валентинович. – На ворсе остались частицы эпителия. Среди кухонного жира и пятен крови, уверен, удастся обнаружить клетки потовых выделений.
– Ищите, – киваю ему. – А я пока сварганю нам кофейку.
Хозяйничаю в его вотчине, пока он проводит сложные манипуляции. Сооружаю бутерброды, кофе, нахожу пачку засохшего печенья. Сейчас, когда успех осязаем, у меня пробуждается аппетит, который был ни к чёрту из-за нервов.
– Валентиныч, всё верну, – говорю ему, вгрызаясь в хлеб в сыром и запивая огромными глотками чёрного сладкого кофе. Не капучино, конечно, не сэндвичи из кафе, которыми меня баловал Женя, но тоже сойдёт.
– Да кушайте на здоровье, товарищ майор, – усмехается судмедэксперт.
Сам он есть и пить не торопится, слишком увлечённый подкинутой мной работёнкой.
– Готово, Ангелина Анатольевна, – потирает руки через некоторое время Валентиныч. – Принимай работу. Вычлененный из клеток эпителия и потовых выделений днк не соответствуют имеющимся у нас образцам днк Ярослава Сергеевича Власова. Официальное заключение будет готово в течение получаса, и я направлю его сразу на почту полковника Семёнова.
– И мне, пожалуйста, – прошу его. Он кивает. – Спасибо, Олег Валентинович, что согласились приехать посреди ночи.
– Да ладно, – крякает он. – Что же, я по делу Ярослава не помогу? Ясно же, что тупая подстава…
Я поднимаюсь в кабинет. Смысла ехать домой в четыре утра нет, на худой конец можно подремать и в кресле. А в квартире – только будить домочадцев.
Я хмыкаю, устало потирая лицо. Домочадцев!.. Надо же! Подхожу к окну и изучаю город в пелене утренних сумерек. Взгляд скользит от практически пустой парковки Следственного комитета к дому напротив, через дорогу. Туда, где я попросила Женю меня высадить несколько часов назад. И хмурюсь, заметив его авто на том же месте.
Быстро собираюсь, сбегаю по лестнице вниз, пересекаю парковку, пустынный перекрёсток, добегаю до его машины и сажусь на переднее сиденье.
– С ума сошёл? – спрашиваю участливо. – Ты чего домой не поехал?
– Решил не беспокоить твою маму, – ухмыляется он. Я закатываю глаза.
– Ой ли! Не заметила, чтобы тебя смущали подобные вещи! – Немного помолчав, спрашиваю снова: – Так что ты здесь делаешь, Жень?
– Ждал тебя, чтобы ты не слонялась одна по ночам.
– Это очень мило, – вздыхаю я. Он усмехается и смотрит на меня в упор. – Правда, мило. И очень много значит для меня в глобальном смысле. Но сидеть напротив Следственного Комитета, когда тебя разыскивает полиция и ФСБ, мягко говоря, не самая лучшая идея.
