— Петроний, друг мой! — поприветствовал я нашего знакомого художника, помогавшего с покраской домов. — Рад, что у тебя сегодня нет смены. Значит, я всё правильно высчитал.
— Марк! Тит! Авкт! Массинисса! — широко раскрылись сонные глаза у Петрония, отворившего нам дверь в своё маленькое логово. Видимо, отсыпался после работы.
— Мы пройдём, чтобы не нервировать жителей? — сразу спросил я разрешения, так как неуютно чувствую себя в коридорах инсул.
— Заходите! Заходите! — слишком громко произнёс художник. — Я бы вас чем-нибудь угостил, но у меня только хлеб и вода.
— На тебе сыр и немножко орешков, — Тит вручил Петронию небольшой свёрток.
— А вот тебе орудие для дополнительного заработка и художественной самореализации, — Массинисса передал второй свёрток, куда более внушительный.
— Ого! Да тут же краски! И… машинка для наколок! — радовался наш странный друг истинными детскими эмоциями.
— Ты же как-то упоминал, что в трудовом лагере делал другим наколки, — пояснял африканец наш необычный подарок. — Теперь и в Норт Ауруме сможешь. Только не простой иголкой и убогими чернилами, а специальным для этого оборудованием.
— Я даже не знаю, что сказать. Не знаю, как вас отблагодарить, — на глазах у него наворачивались слёзы счастья. Как же мило на него смотреть.
— Друг, сделай нам наколки, и мы в расчёте, — наконец озвучил я цель нашего визита.
— Да, орлов легиона у сердца! Светящихся в темноте! — тут же добавил Тит свои пожелания. Точнее наше с ним и с Массиниссой решение. Авкт решил не участвовать в этом.
— Светящихся? Ультрафиолетовых! Ну, они, если честно, будут светиться только при ультрафиолетовом освещении, а не в темноте, — почесал лысину художник, озадаченный нашей просьбой.
— Подожди, я видел, как у Олимпии Вар наколки светились именно в темноте! — возразил я, вспомнив нашу с Богиней Норт Аурума поездку. — И у Акио рисунки светятся.
— Про Акио не знаю. Вообще не знаю, кто это. А у Олимпии обычные наколки, просто она их перед выходом покрывает специальной фосфорной краской. Трата времени, как по мне, — разрушил наши мечты художник. Зато сразу видно, что в теме он разбирается превосходно, ему можно доверить своё тело. Точнее часть кожи у сердца.
— Давай обычными чёрными чернилами мне орла, — начал снимать я с себя броню. Да и парням же нужно пример подать. Пускай и плохой пример, но легионеру можно делать наколки на закрытых частях тела, будь то грудь или спина. Например, у заместителя декана Власа на грудной клетке изображена классическая дигма — молнии Юпитера, веретено Децимы и крылья. Такие знаки раньше украшали скутумы легионеров. Это — своего рода символ неизбежной смерти противника, символ того, что его носитель — орудие самой судьбы.
— Вот, как тут, только без венка и надписи S.P.Q.R., - вручил я свой ремень художнику. — Где-то дюйма четыре на четыре. Можно чуть больше.
— На три таких мне потребуется время, — озадачился Петроний. Нехорошо получилось, мы его разбудили, заставили работать. Зато подарки принесли. Да и он сам говорил, чтобы мы заходили в любое время по любому вопросу…
— У нас вся ночь впереди! — достал непочатые бутылки вина из очередного свёртка Массинисса.
— У нас вся жизнь впереди! — открыл одну бутылку Тит и передал её мне.
— И весь мир у наших ног! — решил я продолжить как-нибудь красиво, но получилось весьма неоднозначно.
— За легион! — воскликнул Тит.
— За легион! — поддержал его Массинисса.
— За легион, — сделал я большой глоток вина, а Петроний, включив свет на максимум, принялся рисовать эскиз на моей грудной клетке. Возможно, я об этом ещё пожалею, но я же легионер! Я люблю свою работу, люблю своих друзей, люблю Республику. Я люблю легион…
Глава 21
Я умер? Как же голова болит. Как же меня тошнит. Да ещё и кошмары снились, что декан кричит: «Подъём, выродки!». Но сегодня же выходной. Точно, вчера были тренировки, потом мы поехали «грабить», затем украшать своё тело, а после ничего не помню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне вашей комнате лично нужно повторить, патриции хуевы? — ворвался в дверь разгневанный командир. — Подъём, уроды! Построение в коридоре!
Это был не сон, к сожалению. Проклятье, что мы вчера натворили? Я кое-как смог подняться с кровати, у которой стоял тазик, заполненный моей рвотой. Больше никогда не буду так напиваться, даю себе слово. Машинально накинув тунику, я выбежал из комнаты. Все уже выстроились. Наша четвёрка еле держалась на ногах.
— Вы чего оделись? Разве я отдал приказ прикрыть произведения искусства?! — неужели Аякс так бесится из-за наколок? — Давайте, раздевайтесь, сегодня я объявляю день голых задниц. Все раздевайтесь!
Мы ещё и остальных контуберналиев подставили. Но я всё ещё не могу понять, почему декан в таком гневе. Даже после нашего приключения в Африке он был куда более милым. Если это слово вообще к нему применимо.
— Красавцы, — всматривался командир в наших новеньких орлов на грудных клетках. — Мне нравится, правда. Вы выразили вашу преданность легиону таким тупым детским поступком. Если не брать в расчёт то, что вы набухались в ноль, то ничего почти не произошло. Но, будьте так добры, скажите пожалуйста, чья была идея вывесить такое вот знамя из окна кухни?
Декан поднял с пола скомканную простыню и развернул её. На ней большими корявыми буквами красовалась надпись «Наш декан — тупой боран!». Бля…
— Если орлы на ваших телах получились весьма красивые, то почему флаг такой кривой? Почему написано с ошибкой? Вы в школе римский язык не изучали что ли? — воистину странная претензия. Ох, меня сейчас вырвет. Надо держаться. — Вы меня разочаровали. Поэтому сегодня, помимо голых задниц, будет день бега. Это не поможет вам подтянуть грамотность, зато займёт ваше свободное время хоть чем-то полезным. У вас пять минут на проблеваться и умыться. Построение перед казармой. И про голые задницы я не шутил.
— Декан, — нашёл я в себе силы обратиться к командиру в самый неподходящий момент, но этот вопрос нельзя откладывать. — Разрешить доложить первому центуриону о… важной информации, которую мы узнали ночью.
— Я с тебя хуею, — закачал головой командир. — Настолько серьёзная информация, что её нужно доложить именно сейчас, при этом перепрыгнув через мою голову, а также через тессерария и опциона?
— Да, — честно и без колебаний ответил я.
— Беги, — махнул рукой Аякс. Спасибо ему хоть за то, что правильно выстроил приоритеты в данном случае. — Чего смотрите, легионеры?! У вас четыре минуты осталось, чтобы построиться перед казармой! Пошли-пошли-пошли!
Я всё же быстро накинул тунику, умыл лицо, выпил стакан воды и побежал к Гаю Гракху. Нельзя переносить всё на потом. Повезло, что командир находился у себя в башне. Он очень удивился моему внешнему виду, но понял всю важность дела без лишних вопросов.
— Стакан воды принести? — поинтересовался первый центурион, когда мы прошли внутрь. Я лишь кивнул.
Командир принёс мне сразу графин. Сделав пару глотков, я подробно начал рассказывать о вчерашнем приключении. О том, как мы «выкупили» у парня машинку и краски и о его данных по производству самострелов в комнате 356. Гай Гракх похвалил меня за доклад, однако слегка отчитал за наши проделки. Он решил, что вопросом займётся первый контуберний, так как нами сейчас займётся Аякс (и, видимо, так как мы вчера творили настоящий беспредел). Сначала они последят за объектом, вычислят всех, кто может быть причастен, а потом уже будут проводить захват. Пока мы будем бегать с оголёнными задницами…
— Легионеры! Похвалите Марка за то, что вы ждёте его уже двадцать минут! — проорал декан, когда я бежал обратно в расположение контуберния. Все мои друзья стояли, выстроенные в аккуратную линеечку, в одних только сапогах. Все, а не только те, кто вчера со мной гулял. Лишь Аякс и Влас как командиры, разумеется, были одеты в форму. Я забежал в комнату, скинул тунику и выбежал, чтобы присоединиться к ним. Повезло, что сейчас лето, ведь декан, не сомневаюсь, не побрезговал бы раздеть нас и на морозе.
