- Вы ждали ясности, а с ней-то как раз ничего и не вышло. Понимаю вас... Это должно быть чертовски обидно.
- Не то чтобы обидно...
- Не миндальничайте с нами, Александр Евгеньевич! Конечно, обидно! Но что поделаешь? Нехватка средств и времени... Но могу поклясться, главное я вам изложил. Человеческий мир все более становится похожим на сыр. Вселенная просачивается к нам, как вода в прохудившийся корабль. Плохо это или хорошо, - не знает никто. Но так или иначе мы в состоянии заняться ликвидацией пробоин, и мы трудимся над этим уже в течение десятилетий. Не надо ждать космических кораблей и звездных десантов, - вторжение уже началось. Исподволь, практически незаметно...
- Но вторжение это или нет, вы сами еще не разобрались!
- Зато мы отчетливо наблюдаем, что корабль кренится. А риск в данном случае недопустим. Есть течь, значит, надо ее заделывать, надо бороться. Война - это зло, но в данном случае мы не агрессоры. Мы оказываем сопротивление. Ага! Вам это не нравится?.. Тогда представьте следующую картину. Ваше жилище с катастрофической быстротой заполняется тараканами. Они жадно поедают хлеб, пьют воду, ползают по вашим ногам. Прямой опасности нет, и сомнения в том, что эти насекомые не столь уж плохи, вероятно, присутствуют, и все же вы начинаете давить их каблуками и рассыпаете по всем углам отраву. Вот какой путь избираете вы, и вас можно понять! Хотя приобрети вы в насекомых друзей, вы наверняка бы многократно выиграли. Тем не менее вы предпочитаете подстраховаться, исключив даже ничтожную вероятность угрозы. Аналогичным образом поступаем и мы.
- Но почему тогда не обратиться за помощью к людям? Если цели у нас общие, стало быть, и усилия разумнее объединить.
Панкратило презрительно шевельнулся в своем углу, Громбальд хихикнул, стеснительно прикрывшись ладошкой.
- Вторжение, которое мы наблюдаем, дорогой Александр Евгеньевич, не отбивается ракетным оружием. А ничем иным человечество, насколько мне известно, пока не располагает.
- А чем располагаете вы?
- Вопрос, что называется, в лоб! - Громбальд энергично закивал головой. - И вы всерьез полагаете, что вам ответят?
- По-моему, времени чтобы убедиться в наших возможностях, у него было предостаточно, - Панкратило нервно покрутил ус. - Вы фантастически терпеливы, Марат Каримович.
Чолхан отмахнулся от помощников. Прежде чем заговорить, окинул взглядом вереницу портретов на стенах. Цари, философы, патриархи... Александр невольно поежился. Может быть, все они подобно той герцогине продолжали жить своей загадочной жизнью? Наполеон, Македонский, Петр Первый... И как знать, возможно, Чолхан и его коллеги обращаются к ним временами за помощью. Разве не волшебство - услышать живой совет Аристотеля, Якоби или Вольтера?..
- Милый мой Александр Евгеньевич, - Чолхан вздохнул. - Наши арсеналы действительно не пустуют. Мы в состоянии противостоять - и довольно активно, хотя и стараемся не привлекать к себе внимания. Смею вас заверить, некоторый опыт борьбы у нас уже имеется.
- И все же, насколько я понял, победа еще за горами?
- А это уж что называть победой, - Чолхан невесело улыбнулся. Продление агонии при определенных условиях - тоже является победой. Ко всему прочему, для решающей атаки нас не так уж много. Я имею в виду настоящих магистров. Главную же силу представляют именно они.
- Но можно было бы вербовать экстрасенсов, искать учеников!
- Кое-что в этом направлении делается, но еще раз подчеркиваю: Орден Малиогонта - не партия единомышленников и не религиозная структура. В сущности, членов магистратума трудно называть людьми...
- Секундочку! Вы хотите сказать, они... то есть, вы - что-то вроде мутантов?
- Какая дремучая чушь! - Громбальд театрально всплеснул руками. Впрочем, Александру Евгеньевичу я готов простить даже это.
- Я что, оскорбил вас?
- Ничуть. Вы употребили не тот термин, только и всего. Мутант понятие очень уж общее. Попробуйте отыскать на Земле хоть одно живое существо, которое постоянно бы не мутировало. Таковых вы попросту не найдете. Все мы в той или иной степени мутанты.
- Но те, кто называют себя магистрами...
- Запомните: мы - Орден Малиогонта! Сообщество, совершенствующееся на протяжении многих веков. И мы живем по своим собственным законам, создавая свою науку, свою мораль и свой кодекс чести. Наши корни - среди человеческого, но в остальном мы различны.
- Мне кажется, главную мысль, так сказать, квинтэссенцию сути, Александр Евгеньевич уловил, - вступился за следователя Зиновий.
- А по-моему, он и сейчас пытается проводить параллель между нами и энергетиками вроде Дунича, Геллера и других, - хмуро пробурчал Панкратило.
- Что ж, в этом нет ничего предосудительного. Так нам будет даже легче найти общий язык... Так вот, Александр Евгеньевич, в отличие от названных личностей мы - АКТИВНЫЕ сенсоры. Мы не только обладаем энергетическим даром, но в состоянии и управлять им. Согласитесь, это уже не просто мутация, это подобие культуры! Мы не выдумываем фокусов и не стремимся поразить публику, потому что мы сознаем, ЧТО делаем и для какой такой цели. Соприкоснувшись с божественным, мы окончательно разошлись с вами. И даже помогая Земле, ни за что не станем отождествлять себя с землянами.
- Причем здесь божественное? Разве не вы сами упоминали о силе атеизма?
- Вы вторгаетесь в опасные дебри, голубчик. Это тема на долгие месяцы посиделок, потому что тот же самый атеизм не выкрашен в черное или белое, - он так же пестр, как и весь наш мир. Та же Библия может быть знанием с большой буквы, но для абсолютного большинства она прежде всего символ. Вообще вера, основанная на жестком догмате, - опасная вещь. Почти такая же опасная, как неверие. В сущности, неверие тоже есть вера: Бога и Загадочное подменяет разум, логика стремится объяснить все и вся. Вот и судите, что лучше, а что хуже. В пору средневековья подобный догматизм был еще допустим, но сейчас, на витке множественных релятивистских течений, религия способна до крайности оголить планету. Я уже достаточно поминал о вторжении извне. Это не фотонный десант, не бластеры и не пулеметы. Прежде всего это мощная психотроника иного мира. Необходим щит, своеобразный экран, и атеизм, как это ни парадоксально и ни печально, способен играть роль подобной брони. Осмысленной веры человек, по всей видимости, достигнет еще не скоро - и до тех пор он гол и чрезвычайно уязвим. Ему легко помочь, но его легко и уничтожить.
Панкратило деликатно прикашлянул.
- Осмелюсь заметить, до отправления осталось всего ничего. Около пятисот сердечных сокращений. Вы собирались еще кое с кем переговорить. По поводу погоды на Занзибаре...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
