Вначале непонятный удар судьбы с «Пилигримом». Затем «Рекрут», отказавшийся от сотрудничества в самый разгар удачного поворота событий, и одновременно — потеря ценнейшей уникальной аппаратуры, которая могла изменить работу московской резидентуры с агентами. И вот теперь — трагедия с провалом сразу двух ценных агентов, на которых делалась особая ставка в Лэнгли. Специалиста по подводному флоту СССР из Ленинграда и «крот» ЦРУ в советской военной разведке! Трудно перенести эту катастрофу (иначе просто не назовешь!), тем более что за всеми неприятными неудачами стоит тайна успехов русских.
Об этом новом провале начальнику Советского отдела стало известно совсем недавно. Он был просто поражен случившимся: ведь московская резидентура фактически даже не успела приступить к работе по связи с «Долларом». Правда, все необходимые материалы были направлены Александру Нарбекову.
Катастрофа в Ленинграде, где «Дэниэль Рост» был схвачен в пригороде, пытаясь извлечь свой первый тайниковый контейнер в Советском Союзе, тоже не поддавалась объяснениям. «Наследили» в ленинградской оперативной группе или русские перехватили ее переписку с Лэнгли? Или еще что-то?
Что же это такое? Русский «крот» в самом Советском отделе? Вулрич метался в сомнениях и догадках, подозревая и оправдывая одних, осторожно добивался перевода в другие подразделения тех, в ком по каким-либо причинам не был уверен или кого просто невзлюбил. А провалы тем временем не прекращались. Так в чем же дело? Джеймс «Волк» Вулрич вконец потерял покой.
На начальника Советского отдела наваливались воспоминания. Так, наверное, бывает всегда, когда радостные события уступают место беспокойному поиску причин жизненных неудач.
Джеймс Вулрич вспомнил, что говорил кумир его юношеских дней Джон Кеннеди. У президента, хорошего оратора, нашлись нужные слова: «О ваших успехах не говорят, о ваших же неудачах — трубят повсюду. Вы не можете говорить о ваших достижениях, ваши же провалы говорят сами за себя».
Провали Центрального разведывательного управления на московском фронте в восьмидесятые годы становились отвратительным кошмаром для «Волка» Вулрича. Он не мог даже представить себе, что дела в Москве пойдут так скверно.
«Я рад, что мы начинаем преодолевать комплекс неполноценности, говорил он своим новым подчиненным, придя в Советский отдел в конце семидесятых. — Мы не можем позволить Советам вытирать о нас ноги. «Карфаген должен быть разрушен» — призывал известный римский консул. И римляне добились своего — победили своего главного соперника. Русские — теперь наш главный противник, и Москва, как Карфаген когда-то, должна пасть».
«Поведение Советского Союза имеет одну цель — мировое господство. Джеймс Вулрич, возможно, сам того не замечая, говорил в отделе в начале восьмидесятых языком своего нового шефа директора ЦРУ Уильяма Кейси. Американский народ должен противостоять этому намерению нашего главного врага. Такая задача поручена Центральному разведывательному управлению, и мы будем это делать. Неважно, какими методами. И совсем не обязательно надевать при этом белые перчатки».
Вулрич обретал свое амплуа. Недаром в Лэнгли его стали называть «Волком».
И вот теперь приходится говорить о «кроте», агенте русской разведки в Лэнгли, о виновнике всех происходящих бед и несчастий американцев в Москве!
И снова Джеймс Вулрич вспомнил, как несколько лет назад яростно спорил с влиятельным в Лэнгли начальником контрразведки ЦРУ Джеймсом Энгльтоном, высмеивал его теорию «русского проникновения» в американскую разведку. С тем самым Энгльтоном, место которого теперь занимает Эрик Хонтауэр. Тогда, в семидесятые годы, размышления Энгльтона казались Джеймсу Вулричу сумбурной фантазией. Центральное разведывательное управление безупречно. Оно должно быть вне подозрений. Никакой иностранной разведке не под силу проникнуть в его ряды — такие постулаты были не просто живучи, они стояли стальным изваянием и подпитывались американским патриотизмом. До поры до времени. Пока не были свергнуты суровой действительностью с догматического пьедестала.
Со временем Джеймс Вулрич перестал критиковать «теории» Энгльтона. Они уже не казались ему такими безосновательными. Но его решение было более радикальным: «клин надо вышибать клином». Русские «кроты» — жестокая реальность, их надо выискивать и преследовать всей мощью американских спецслужб. И главное в этом — необходимо заводить своих собственных «кротов» в русской разведывательной службе. Нельзя жалеть средств и времени на их приобретение.
Вот тогда-то и были усилены «русские группы» в зарубежных резидентурах ЦРУ, нацеленные на вербовку «кротов» в советских представительствах за границей. Вот тогда-то и заработала в полную мощь программа ЦРУ-ФБР «Кортшип» в Вашингтоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско.
Первая эйфория успехов делала свое дело. Презирая противника, Джеймс Вулрич (и не он один!) считал, что это правильный путь в сфере противоборства с русскими. Американские «кроты» в советских спецслужбах важная гарантия для Центрального разведывательного управления, эффективное лекарство от всяческих бед, надежное средство от неожиданностей.
Последние провалы в Москве, расцененные многими в Лэнгли как следствие тайной работы русского «крота», привели к новому всплеску «теорий» Энгльтона, но уже в несколько другом варианте. Версия о советском «кроте» устраивала многих в ЦРУ. Она была удобным оправданием собственных ошибок и оплошностей, а главное — помогала принизить силу противника, всю совокупную способность оппонента к эффективной обороне, которую в Лэнгли никак не хотели признавать. Поэтому-то и списывали поражения на проникшего в американские спецслужбы «крота», а может быть, целое семейство «кротов», мостивших успехи русских в борьбе с благородным соперником!
Кошмар «русских кротов» висел в кабинетах Лэнгли липким туманом, внося нервозность и суматоху в размеренную жизнь ведомства и ломая судьбы многих американских разведчиков, становившихся жертвами подозрений. Создавались специальные комиссии, шли бесконечные расследования, появлялись на свет пухлые доклады с грифом «совершенно секретно».
В Лэнгли, выставляя напоказ свои аналитические таланты, искали «истину». Ту истину, которая должна была сделать ее носителей свободными и сильными. Если верить призыву Нагорной проповеди, запечатленному в вестибюле здания штаб-квартиры ЦРУ.
Пока удар не обрушился на самые верхи Центрального разведывательного управления.
Могущественный сенатский комитет Конгресса по разведке, задетый невниманием к себе руководства Лэнгли и посчитав оскорбительным для Америки крушение мифа о «жене Цезаря», потерявшей репутацию благопристойной матроны, решил не жалеть начальственных голов ЦРУ. Сенаторы на Капитолийском холме потребовали крови. Одни хищники были очень недовольны другими.
Версия о «кроте» КГБ, погубившего «Пилигрима» и выдавшего русским другие разведывательные операции американцев против Советского Союза, вконец измучила Джеймса Вулрича.
Война не бывает без жертв. Тайная война — не исключение. «Звездочки» в мемориальном зале Лэнгли — это символ ненасытного Молоха. О жертвах, приносимых на алтарь тайных баталий, вынуждены помнить все те, кто проходит мимо. Это по ним звонит колокол. Он звонит и по Джеймсу «Волку» Вулричу.
…Джеймс Вулрич медленно бредет к автомобильной стоянке. Он сгорбился, плечи опустились. Где же его былая выдержка, где железная воля, где прозорливость, не раз выручавшая в прошлом?
«Волк» Вулрич не привык выставлять наружу свои чувства. Вот и сейчас, похоже, ему придется переживать неудачи в одиночестве. Другие не выручат, не вернут ему уверенности. Не выручит тяжело больной Уильям Кейси, дни директора ЦРУ сочтены, он умирает от мучительного недуга.
Да и всегда ли будет надежно действовать алгоритм, которому Вулрич поклонялся, следуя заветам своих кумиров Аллена Даллеса и Уильяма Кейси? О Карфагене, который должен быть разрушен. О главном противнике, которого следует сокрушить до основания. Ну, допустим, удастся это сделать, и крепость, которую сейчас осаждают Соединенные Штаты, падет. Наверняка появятся новые, невиданные опасности и угрозы. Тысячи ядовитых змей в джунглях, как образно скажет один из ветеранов ЦРУ, когда восьмидесятые годы, наконец, завершатся и многие почувствуют конец «холодной войны».
Шаркая негнущимися ногами, Джеймс Вулрич шел к автомашине. Он думал о потерянных агентах, о своих несбывшихся планах и расчетах, о неудачной надежде на то, что его «крот» обоснуется в русской разведке. О противнике, который на этот раз оказался хитрее и удачливее, чем он сам. О розах и шипах, вечных спутниках разведки, которой он отдал свою жизнь, всю свою карьеру. Об аромате триумфа, который жадно вдыхал в Вашингтоне, и о тяжелой горечи провалов, которые пришлось испытать.
