Райс упал на колени, ударившись о пол сводчатого погреба со звуком, подобным раскату грома. Он кашлял и задыхался, выхаркивая старую кровь на мощенный камнем пол. Он вцепился себе в грудь и жуткими ногтями раздирал кожу, оставляя поперек груди длинные красные полосы. Он неистово затрясся, а потом рухнул на пол ничком, повалившись в собственную блевоту.
Кэкстон только и смогла, что вздохнуть раз-другой, глядя, как он скорчился от боли. Часть Райса у нее в голове заходилась визгом, и она зажала ладонями уши, но звук шел изнутри ее. От него нельзя было спрятаться.
В конце концов Райсу полегчало. Лора же не сдвинулась ни на дюйм. Он встал на ноги, обхватил ее поперек талии, вскинул на плечо и начал подниматься по ступенькам.
37
Райс не хотел убивать ее — по крайней мере не сейчас. Он все еще был полон непереваренной крови после опустошения Битумен Холлоу. Вздумай он выпить ее кровь, его одолела бы необратимая рвота.
Она ощущала это. Проникнув в ее мозг, Райс что-то оставил там, прежде чем отстраниться, какой-то отпечаток, образ самого себя. И теперь она могла чувствовать его мысли. Это были не слова и даже не образы. Хотя она могла чувствовать, как бьется его нечеловеческое сердце, бьется сильно, гоняя по кругу всю ту сгустившуюся кровь, и как ему плохо. В ней были теперь маленькие осколки, крошечные намеки и обрывки мыслей. Это была связь, и Лоре ее хватило, чтобы чувствовать его настроение и понимать какие-то мотивы его действий.
Он не собирался убивать ее, ибо ее кровь была бы пролита напрасно. Она вспомнила, как Хазлитт кормил Малверн. Он говорил, что кровь должна быть теплой и свежей. Если Райс убьет ее, то кровь пропадет даром. Выпить он ее не смог бы и хранить тоже.
Впрочем, было и еще что-то. Он не собирался убивать ее, потому что хотел от нее чего-то. Это пугало ее, но страх уже стал привычным. Теперь, если Кэкстон не боялась, она чувствовала себя как-то странно. Когда страх исчезал, ей казалось, будто чего-то не хватает.
Райс нес ее вверх по лестнице. Когда она спускалась по ней в темном гробу, она казалась бесконечной. Наверху перед ними открылось широкое пространство, огороженное со всех сторон высокими стенами. Бетонный пол был сплошь растрескавшимся, а снизу пробивались зеленые побеги.
Размеры и пустынность этого места навели ее на мысль о заброшенном заводе, и как только глаза привыкли к лунному свету, косо падавшему через высокие окна, Лора начала различать детали. С потолка в огромном количестве свисали цепи. Металлические матрицы и оборудование для литья загромождали пол, словно игрушки какого-то гиганта, уже выросшего, чтобы играть в них. Высокие окна были разбиты во многих местах, куски матового стекла были заменены фанерой или вентиляторами. В отдалении, на другом конце бетонированного зала, стояла коксовая доменная печь, остывшая десятки лет тому назад. Черпак шириной тридцать футов — огромная прочная чаша, которая вмещала когда-то сотни тонн расплавленной стали, — висел перед домной на толстой цепи, другая цепь была оборвана. Край ковша касался пола, увязнув в широкой волне застывшего шлака. Убежище Райса находилось на заброшенном сталелитейном заводе. Таких в Пенсильвании было много, в основном около Питтсбурга, однако Лора не думала, что ее унесли так далеко. Она могла быть и во многих милях от кукурузного поля, где они поймали ее, и всего в нескольких сотнях ярдов. Лежа в гробу, Лора совершенно не могла определить расстояние. Мысли у нее разбегались в тщетной попытке понять, как далеко ее унесли.
По крайней мере, она была где-то там, где был свет и звук, и ум ее не блуждал во тьме. Она старательно изучала окрестности, болтаясь за спиной вампира. Райс с его немертвыми использовали только небольшой угол зала с растрескавшимся бетонным полом. Безлицые прислужники разожгли костер, в котором горела всякая рухлядь: старые кресла, диваны с вылезшими сквозь прогнившие подушки пружинами. Немертвых было около пятидесяти, они собрались вокруг огня, глядя, как пляшут и мечутся языки пламени, хихикая между собой над какой-то мерзкой шуткой. Когда Райс приблизился, они сразу притихли. Райс швырнул Кэкстон в мягкое кресло, покрытое пятнами плесени, и присел на корточки у огня. Он не стал ни связывать, ни как-либо иначе ограничивать свободу ее движений.
— Если вы не… — начала Кэкстон, но тут же заткнулась, как только все повернулись и посмотрели на нее.
Все эти обезображенные лица выводили ее из себя, наводя на мысль о собственной смерти.
— Если вы не собираетесь меня убивать, то я бы хотела сходить в туалет, — сказала она.
Она ждала, что немертвые поднимут ее на смех, они так и сделали. От их визгливых, пронзительных издевательских голосов у нее запылали щеки, хотя на самом деле в туалет ей не хотелось.
— Мочись в свои грязные трусы, сука, — выкрикнул один из немертвых.
Его кожистая челюсть отвалилась в приступе веселья.
— Давай, вперед, я хочу на это посмотреть. Мочись в трусы! — Он выкрикивал это снова и снова, и к нему присоединились и другие.
Райс встал и схватил немертвого одной рукой за голову, а другой — за плечо. Он скрутил ему руки, и немертвый разорвался на две части. Райс кинул их в огонь. Пламя взмыло вверх, и изуродованное тело сгорело дотла, а по телам остальных прошла волна ужаса.
После этого всякое завывание прекратилось. Райс немного поковырялся в куче мусора и вернулся с ржавым жестяным ведром. Он кинул его Лоре, и она поймала его.
— Ну, спасибо! — ответила она и пошла прочь от костра.
Вампир даже не посмотрел на нее, когда она отошла по бетонированной площадке довольно далеко от немертвых. Ему это было не нужно. Она чувствовала его в своей голове и знала: больше ей от него не избавиться. Он был с ней даже тогда, когда она присела над ведром. Она закрыла глаза и попыталась отгородиться от него, но это было невозможно.
Она оставила ведро там, куда принесла, и вернулась к костру. На неотапливаемом заводе было жутко холодно, и она решила, что лучше уж смириться с мерзостью своего тюремщика, чем умереть от переохлаждения.
У костра ее ждал немертвый с пакетом фастфуда в руке. Она взяла его и только тогда поняла, как проголодалась. Она не ела весь день, и хотя раньше адреналин обманывал ее тело, заставив забыть о еде на некоторое время, но продолжаться бесконечно это не могло. Она открыла пакет и нашла там холодный гамбургер и помятую бутылку водянистого лимонада. Гамбургер уже был надкушенным. Лора не была уверена, достал ли немертвый эту еду из мусорки или же кто-то из них откусил кусок. Это не имело значения. Она съела бургер и залила сверху приторной газировкой. От жажды у нее потрескались губы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
