Басов смотрел с некоторой растерянностью, потом спросил:
– Вы не станете сообщать в полицию?
– Нет. Признаться, еще до встречи с вами у меня были большие сомнения в вашей виновности, и мой рассказ не более чем уловка, чтобы заставить вас быть откровенным. Жаль, что ничем не могу помочь вам, Геннадий Львович, но о вашей тайне никто никогда не узнает, по крайней мере от нас.
– Спасибо, – пролепетал Басов. – Ради бога, простите, я не хотел бы вас обидеть, но… в знак уважения и благодарности я хочу перевести на ваш счет…
– Мы можем это обсудить… позднее. А сейчас мне надо знать, какие шаги следует предпринять в отношении вашей дочери. Удерживать силой мы ее не можем…
– Конечно. Постарайтесь задержать Женю на несколько дней. После похорон я свяжусь с ней, попробую убедить уехать отсюда. И ради бога, никаких расследований, неизвестно, к чему это приведет. А я хочу лишь одного: чтобы никто не узнал правды о моих детях.
– Желание клиента для нас всегда закон. – Максимильян поднялся, кивком простившись с Басовым, направился к двери, а я стиснув зубы пошла за ним.
– Ты возьмешь его деньги? – прошипела я, как только закрыла дверь.
– Тише, тише, – быстро оглядываясь, ответил он.
– Его рассказ вранье, от первого до последнего слова.
– Тише, тебе говорю. Разумеется, вранье. И чтобы это понять, не надо обладать твоими способностями.
– И ты из-за денег готов…
– Да заткнись ты, наконец, – шикнул он. Тут откуда-то сбоку бесшумно возникла домработница. Забежала вперед и распахнула входную дверь. – Всего доброго, – улыбнулся ей Бергман, вышел на крыльцо, вздохнул полной грудью и вновь обратился к женщине, когда она уже собиралась закрыть за нами дверь: – Прекрасный сад, наверное, приходится содержать целый штат садовников?
– Ничего подобного, – ответила домработница. – Это любимое детище Геннадия Львовича, он всегда сам ухаживает за ним.
– Удивительный человек, – с восхищением заявил Максимильян и сбежал вниз по ступенькам.
За то время, что мы были в доме, стемнело. Вдоль дорожек зажглись фонари, бросая на лужайку причудливые тени. Я сделала несколько шагов, сердце вдруг стремительно полетело вниз, и стало трудно дышать. А потом пришло чувство, что в спину смотрят десятки глаз. Тени задвигались, вышли из сумрака деревьев, приближаясь и снова удаляясь. Протягивали руки – тонкие белые косточки, в беззвучной мольбе открывая впалые рты, заглядывая в душу невидящими глазами.
– Господи, – в ужасе пробормотала я и бросилась к калитке. Возле машины меня вырвало. Бергман помог мне устроиться на сиденье и захлопнул дверь. – Они здесь, – сказала я. – Он хоронил их в саду… Их там много, очень много… может, десять или пятнадцать… Сколько же это продолжалось? Как он мог столько лет оставаться безнаказанным?
– Старшая дочь очень помогла ему, сбежав. Если он и был на подозрении, то после ее исчезновения… Все видели в нем убитого горем отца, а не убийцу. А тебе неплохо бы научиться держать себя в руках…
– Когда ты покрываешь этого упыря?
– Никто покрывать его не собирается. Но у нас по-прежнему нет доказательств. Рассказа его дочери недостаточно, чтобы получить ордер на обыск и перерыть весь сад. Не забывай о деньгах Басова и его возможностях.
– Тогда что делать?
– Работать. Найти улики, чтобы ни один адвокат не мог их оспорить.
Евгения осталась в доме Бергмана с условием, что она не будет пытаться покинуть его без разрешения, не станет никому звонить, а также приставать с вопросами. На последнем пункте Максимильян особенно настаивал. Девушка согласилась, тем самым подвергнув себя заключению в четырех стенах. Впрочем, мое положение было немногим лучше, потому что следить за соблюдением договора пришлось мне.
Артем, работавший в мотеле менеджером, пришел в себя. Угрозы его жизни не было, а главное, он с уверенностью узнал в Басове мужчину, который останавливался в номере в ночь с первого на второе июля. Диме пришлось немного поработать с фотографией, добавить бороду, очки и сделать волосы длиннее. Вадим проверял врачей, которые могли оказать помощь раненому, правда, пока безуспешно, а Бергман очень быстро выяснил, что алиби на тот вечер, когда был убит Туманов, у Басова нет, подозреваю, не обошлось без помощи секретарши.
В общем, мы худо-бедно продвигались вперед, и вдруг все мгновенно изменилось. Мы с Евгенией пили чай в кухне. Незадолго до этого к нам присоединился Максимильян, к великой радости нашей гостьи. Она была в него влюблена и даже не особенно это скрывала. Разумеется, он оставался любезно равнодушным, как и положено такому типу. В общем, я наблюдала ерзанье одной и тщательно скрываемую иронию другого, когда в комнату ворвался Дима, выпалив с порога:
– Он взял машину.
Пока Евгения хлопала глазами, гадая, что происходит, мы бросились к компьютеру. На дисплей была выведена карта города, по которой двигался маячок, указывая местоположение «Рено».
– Звони Воину, – сказал Максимильян. – Пусть скорее его подхватит.
– Я тоже поеду, один он может не справиться.
– Хорошо. Думаю, Басов намерен избавиться от машины – весьма серьезной улики.
– Что делать нам в этом случае?
– Еще не знаю. Сначала попытаемся понять, что он задумал.
Дима спешно покинул комнату. Минут через пятнадцать позвонил Вадим, Бергман включил громкую связь, чтобы я могла слышать их переговоры.
– Я у него на хвосте, – сообщил Воин. – Он выезжает из города.
– Будь постоянно на связи.
– Ок. Димка объявился. Я его вижу. Все в порядке, Джокер, мы его не упустим.
Нам оставалось лишь наблюдать за тем, как перемещается светящаяся точка на экране и слышать, как Волошин и Дима переговариваются.
– Меняемся местами, – скомандовал Вадим. – Держись ближе, движение большое, не стоит рисковать.
– Они на объездной, – сказала я, как будто Максимильян сам этого не видел. Вдруг маячок замер.
– В чем дело? – встревожился Бергман.
– Девчонка на дороге, добирается автостопом. Он проехал и вдруг встал. Джокер, девчонка блондинка, на вид совсем пацанка. Интересно, у нее родители есть? Они знают, где ее носит? Я зарулил на автозаправку, Димка тащится сзади.
– Он не мог вас засечь?
– Вряд ли. Черт… он сдает назад, ей-богу. Неужто он решил… вконец оборзел, придурок.
Маячок действительно сдвинулся назад.
– Девчонка бежит к нему.
– Отлично. Если повезет, возьмем его с поличным.
– Вот это мы с большим удовольствием, – засмеялся Вадим, а я сказала, обращаясь к Бергману:
– Мы не можем так рисковать, нет никакой гарантии, что…
– Лена, все будет хорошо, – перебил Димка, мы слышали их переговоры, а они наши.
– Девчонка в машине, Поэт у него на хвосте, я присоединяюсь…
Голос Димы через несколько минут:
– Он свернул на проселочную дорогу.
– Увеличивайте расстояние, он не должен вас видеть. Двигайтесь по навигатору, тут полно обходных путей.
– Если они окажутся слишком далеко… – прошептала я.
– Он свернул в лес, – перебил меня Бергман. – Координаты засекли? Басов может вместе с ней покинуть машину. Поторопитесь.
– Девушка должна понимать, что происходит. Либо она отправилась добровольно, либо…
– Вот это нам совсем ни к чему… – вклинился Вадим.
– Либо уже без сознания, – заключила я. – Вы психи, не лучше этого Басова…
Маячок замер.
– Где вы? – позвал Бергман, но никто не ответил.
– Если они опоздали… – начала я, и тут Дима, тяжело дыша, крикнул:
– Порядок! Вызывай полицию.
Девушку Басов усыпил, лишь только она села в машину. Она даже испугаться по-настоящему не успела. Точнее, испугалась, когда, очнувшись, увидела себя окруженной сотрудниками полиции. Само собой, Басов пытался представить все как недоразумение, но не преуспел. Однако признавать свою вину не спешил. До тех пор, пока в его саду не обнаружили первый труп. На том, чтобы тщательно обследовать сад, настоял Бергман, объяснив свою настойчивость крайне просто: бизнесмены уровня Басова если и копаются в саду, то тяжелую работу все равно поручают садовнику, а этот все делал сам, чему должна быть причина. Я думаю, он же и указал, где следует начать поиски. Когда стало известно количество погребенных, полицейские испытали шок. Кто-то из начальства тут же решил, что все обстоятельства дела лучше держать в тайне.
Судебное заседание было закрытым, Басов получил пожизненное, на что Вадим отреагировал весьма своеобразно.
– Теперь эту заразу еще и кормить придется.
Однако слухи, конечно, все равно просочились, но приняли совершенно неожиданную направленность. Многие вполне искренне считали, что Басова подставили, потому что кому-то приглянулся его бизнес. В Интернете по этому поводу разразилась целая дискуссия.
Евгения перебралась в дом своей тетки и продолжала вести жизнь затворницы, не желая объяснять многочисленным знакомым свое чудесное воскрешение. От наследства она не отказалась, но жить в этом городе не планировала. Кстати, Басов успел перевести весьма кругленькую сумму Максимильяну, в расчете на наше молчание. Это обстоятельство вызвало у Вадима детский восторг.
