– Мы договаривались по поводу работы… – промямлила нерешительно.
– Работы? Вот уж не знала, что ее работа интересует.
– Вы не поняли, это она мне с работой помочь обещала.
– Чудеса. Насколько я знаю, она нигде не работала.
– Правда? А мне сказала, что она топ-менеджер в крупной фирме.
– «Топ» чего? – хмыкнула женщина. – Сонька год у меня квартиру снимала, и сомневаюсь, что хоть раз за это время о работе подумала.
– Но на что же она тогда жила?
– А черт ее знает. Видела один раз письмо из какого-то фонда, Соньке адресованное. Сама из почтового ящика вынимала, но в конверт не заглядывала, а должно быть, зря. Может, папаша богатый, хотя вряд ли, богатые папаши деток за границу отправляют. В Англию или еще куда. Может, любовник при деньгах… За квартиру она всегда исправно платила. Мужики к ней захаживали, но соседи на шум не жаловались, хотя в друзьях у нее – форменная шпана.
– Вы их видели?
– Пару раз, когда проверить пришла, как тут вообще… Сидит на кухне хмырь с мерзкой мордой и мне заявляет: тебе деньги платят не для того, чтоб ты тут без дела шныряла. Я хотела ответить, но веришь, так взглянул, что меня из собственной квартиры как ветром сдуло. Грешным делом хотела к участковому сходить, пусть проверит, что за люди. А ну как террористы?
Я достала фотографию Евгении Басовой и протянула женщине:
– Это Софья?
Она долго вертела фотографию в руках.
– Волосы у нее сейчас короткие, и железа на лице с полкило. Смотрит так, точно вот-вот кинется. Но вообще-то похожа. Откуда фотокарточка и кто ты такая? Врать не вздумай, а то полицию вызову.
– Полиции я не боюсь, а фотографию эту дал мне отец Софьи, он ее разыскивает. Я работаю в частном детективном агентстве.
– Документ какой есть?
– Нам не положено. Зато мы платим за сведения.
– Сколько?
– Зависит от того, насколько интересными фактами вы располагаете.
– Ладно, пошли на кухню. Мне окно домыть надо, после Соньки убираюсь.
Тетка взгромоздилась на подоконник, где ее дожидались ведро и тряпка, я взяла стул и села поближе к окну.
– Когда вы сдали квартиру?
– В июне прошлого года. Сонька мне не приглянулась из-за железа на морде, но когда я цену назвала, согласилась сразу и заплатила за три месяца вперед.
– Паспорт ее видели?
– А то. И ксерокопия у меня есть. Договор заключили, все как положено. Если честно, хлопот с ней не было. Ни шумных пьянок, ни скандалов. Так, музыка иногда орет, но днем. О ее делах я ничего не знаю, про работу спрашивала, но она сказала, что уволилась, место ищет. Так весь год, видать, и проискала. Вчера вдруг позвонила и говорит: «С квартиры съезжаю», хотя до конца месяца заплачено. Люди так делают? Предупреждать надо. Я б на ее место нашла кого-нибудь… Теперь квартира простаивать будет. В общем, разозлилась я на нее. К вечеру опять позвонила. Ключи на кухонном столе, дверь захлопнула, нормально, а? Я сюда. Все на своих местах, слава богу. Еще и деньги за коммуналку оставила. Вещей у нее немного было, только одежда. Ложки, чашки – все мое. В общем, упорхнула птичка. Она что ж, из дома сбежала?
– Да. Софья ничего не рассказывала, о том, где раньше жила?
– Мы с ней задушевных бесед не вели. По паспорту она с Дальнего Востока, я спросила, как же ее к нам занесло? Сказала, что училась в Питере, а сюда к подруге приехала. Вот так.
– Вчера вам не показалось, что она чем-то расстроена или напугана?
– Это я расстроилась, и даже очень. Опять квартирантов искать. Хороший квартирант сейчас на вес золота. А она… да нет, говорила спокойно… Я, правда, спросила, чего съезжаешь-то? А она мне: с парнем сошлась, у него своя квартира. Только вранье это.
– Почему? – насторожилась я.
– Потому что такси вызвала, и соседка слышала, как она сказала, когда в машину садилась: «В аэропорт». Жара, окна в машине открыты…
– В котором часу она уехала?
– Где-то около семи, сразу после того, как мне позвонила. Ну что, стоят мои сведения денег или зря с тобой болтала?
– Если верить квартирной хозяйке, наша девушка очень изменилась, но узнать ее можно, – сказала я Димке, вернувшись в машину. – Вчера вечером она взяла такси до аэропорта, с квартиры съехала, то есть, судя по всему, возвращаться в этот город не собирается.
– Давай посмотрим, куда она отправилась.
Он уткнулся в компьютер и через несколько минут удовлетворенно кивнул.
– В 20:25 рейс в наш город. Как тебе? Девушка решила вернуться?
– Вот только не ясно зачем.
Обратная дорога заняла куда больше времени, на выезде из города ремонтировали мост, и мы угодили в пробку. Дима успел несколько раз позвонить Максимильяну, доложил о том, что мы узнали, и осведомился о новостях. Новостей не оказалось. Вадим все еще в Решетове, Максимильян собирался навестить сестру Басова.
Поздним вечером мы наконец-то затормозили возле «дома с чертями». Я бы предпочла свою квартиру или квартиру Димы, но на вопрос «куда?», он ответил с некоторым удивлением, точно не допускал саму возможность другого ответа:
– К Джокеру, конечно.
И я, стиснув зубы от тихого бешенства, направила свой «Форд» к магазину на площади Победы. Свет горел только в столовой. Поднявшись туда, мы увидели, что Максимильян ужинает в одиночестве. Он аккуратно намазывал тост джемом, а я подумала, что у него очень красивые руки. Пальцы длинные, тонкие, но сильные. Такие руки могли принадлежать пианисту, а могли и воину. И весьма органично смотрелись бы на эфесе шпаги, а его запястье вместо часов «Картье» украшало бы фламандское кружево.
– Садитесь, – махнул он рукой, жест был изящным и вместе с тем властным.
«Тренируется перед зеркалом?» – с неприязнью подумала я. Меня в нем раздражало все, даже гостеприимство. Появилась Лионелла, точно ждала под дверью, и поставила дополнительные приборы.
– Ты бы хоть руки вымыл, – буркнула она, обращаясь к Диме.
Тот в ответ улыбнулся и отправился в ванную, я из принципа осталась на месте.
– Значит, Евгения нашлась, – сказал Бергман, когда Дима вернулся, а Лионелла удалилась.
– И, похоже, снова потерялась, – хмыкнула я. – Если не объявилась у тетки или отца.
Максимильян сложил ладони домиком и с интересом посмотрел на меня.
– У отца ее не было. И от мадам Спивак я о племяннице не услышал ни слова.
– Как тебя встретили? – спросил Дима, имея в виду визит к Тамаре Львовне.
– Я бы сказал, сурово.
– А можно поподробнее? – спросила я.
– Можно. Я пришел, меня провели в гостиную, где старуха заявила, что в наших услугах более не нуждается. Я собрался уходить, но ее, как видно, задело, что я не сказал ни слова, и она довольно желчно принялась выговаривать: ее несчастный племянник найден мертвым в каком-то колодце, и нашли его полицейские, а вовсе не мы, несмотря на свою хваленую репутацию. Она нам более не доверяет, пусть убийство расследуют профессионалы, и прочее в том же духе.
– Выходит, Басов не сообщил ей о нашей находке. Скорее всего, просто не решился.
– Я поинтересовался, чем занят фонд, на счет которого она переводит деньги, и кто такая Софья Лопаткина. Старуха схватилась за сердце, чем здорово напугала, обозвала меня шантажистом и указала на дверь. Я ушел, дабы не стать причиной сердечного приступа. Уверен, племянница сейчас у нее, а вот намерения девицы по-прежнему под вопросом.
– Почему она вдруг решила вернуться? – подумала я вслух.
– Потому что теперь она единственная наследница, – пожал плечами Бергман. – Или потому, что ее брат погиб.
– Но когда зимой погибла сестра, она сюда не спешила.
– Как знать, – вновь пожал он плечами.
– Может, она ждет, что папаша вот-вот скончается? – хмыкнул Дима.
– Ему так плохо? – нахмурилась я.
– Завтра увидим, – ответил Максимильян.
К Басову мы отправились утром. Бергман настоял, чтобы я пошла с ним. Геннадий Львович занимал отдельную палату. Максимильян постучал, мы услышали резкое «да» и поспешили войти. Воображение рисовало убитого горем старика, лежащего на больничной койке и опутанного трубками. Но умирающим Басов не выглядел. Лицо бледное и помятое, в левом глазу лопнул кровеносный сосуд и глаз налился кровью, в остальном никаких особых изменений. Он сидел в кресле и смотрел в окно, одет был в брюки и рубашку, на ногах ботинки – в общем, совсем не по-больничному.
– А, это вы, – сказал устало, увидев нас.
– Как себя чувствуете, Геннадий Львович? – спросил Максимильян, огляделся, нашел стул, придвинул его ко мне, а сам остался стоять, сунув руки в карманы брюк.
– Как, по-вашему, я могу себя чувствовать? – усмехнулся Басов. – Выписываюсь. Надо заниматься похоронами, сейчас это самое главное.
– Я думал, самое главное – найти убийцу вашего сына.
– Это поможет мне его вернуть? – спросил Басов и головой покачал. – Думайте что угодно, но мне безразлично, найдут этих подонков или нет.
