Едва войдя в офис, Регина почувствовала, как ноздри резанул неприятный запах. «Как будто кто-то сдох!» – пронеслось у нее в голове. Только этого не хватало: она с ног валилась от усталости и заскочила на работу только для того, чтобы прихватить кое-какие бумаги. Сначала они с Рафией поехали к Рассохову. Тот созванивался с прокурором и с кем-то еще – видимо, с тем, кто давал ему пинка в отношении форсирования расследования. Затем последовала процедура допроса, после чего, заполнив документы, Регина отправилась разбираться с Троицкой. За окном давно стемнело, на часах четверть одиннадцатого, и она мечтала только о свежем картофельном салате и горячем душе.
– Устинья! – крикнула Регина, увидев, что в «чайно-кофейном» закутке горит свет. – Что вы здесь…
И тут она увидела, что девушка не одна. На диванчике сидела крохотная, неопрятного вида старушенция, закутанная в знававший лучшие времена пуховый платок. Теперь ясно, откуда этот жуткий запах – господи, Устинья притащила в офис бомжиху! Вот так всегда: не делай добра, не получишь зла. Стоило пустить девчонку пожить какое-то время, и она возомнила, что имеет право распоряжаться дорогой недвижимостью по собственному усмотрению!
Лицо Устиньи, когда она вышла на свет, сияло.
– Регина Савельевна, вы не представляете, кого я к вам привела!
– Это точно! – согласилась Регина, едва сдерживаясь, чтобы не заорать во всю глотку. Старушенция заинтересованно смотрела на адвокатессу, и на ее морщинистом лице читалось легкое беспокойство. Ну, хорошо хоть, она сознает, что не туда попала… И как ее вытолкать – неужели полицию придется вызывать?
– Регина Савельевна, вы не поняли, – продолжала между тем Устинья, видя, что вызвала недовольство хозяйки. – Я привела свидетельницу, которая видела убийцу Сугривина!
– В этом нет необходимости, – сказала Регина, немного успокаиваясь. «Может, йогой заняться? Говорят, она умиротворяет и учит сдерживать эмоции. Да, точно – йогой!»
– Ваша бывшая начальница, Рафия Галиева, призналась в убийстве Сугривина, – произнесла она вслух.
– Что-о-о?! – выкатила глаза Устинья, и Регина замерла. Усталость как рукой сняло.
– Похоже, вы удивлены? – пробормотала она.
– Еще бы, ведь моя свидетельница видела совершенно другого человека!
– Можно с этого места поподробнее?
– Вы давайте, Регина Савельевна, присаживайтесь, а я сварю вам кофейку, и мы поговорим, океюшки?
Регина только тупо кивнула. Странно, но она, видимо, принюхалась: кошмарный запах не то чтобы исчез, но слегка притупился. А, к черту, решила адвокатесса и плюхнулась на диван рядом с бомжихой, которая при этом одобрительно зацокала языком и подвинулась, давая Регине больше места.
– Печенье у вас больно вкусное, – заявила старушенция, блестя на удивление ясными серыми глазами. – Можно мне еще?
– Конечно, – кивнула Регина, подвигая к женщине вазочку с имбирным печеньем, которое только утром купила Мамочка в какой-то пафосной пекарне. – Я вам целую коробку подарю, если ваши сведения окажутся важными!
– Вот она, – старуха ткнула узловатым пальцем с грязным обкусанным ногтем в Устинью, суетившуюся возле кофеварки, – говорит, что они важные!
– Точно-точно! – подтвердила Устинья, вытаскивая чашку из-под кофемашины и возвращаясь к диванчику. Протянув ее Регине, она уселась на крошечный столик напротив своих визави, так как в закутке больше не было сидячих мест. – Давайте, Ольга Сергеевна, рассказывайте!
– Что, снова рассказывать? – переспросила старуха недоверчиво.
– Снова, – закивала Устинья. – Может, вы во второй раз вспомните еще какие-то детали?
– Да какие детали-то? – пожала плечами та. – Я и так отлично все помню, ведь не каждый же день, слава тебе господи, людей у меня на глазах убивают!
– Так что конкретно вы видели? – поторопила бомжиху Регина.
– Ну, в общем, в тот день я хорошо прибарахлилась в «Родничке», – начала та. – У них по вечерам на помойку выносят то, что в кулинарке не распродали – на второй-то день нельзя оставлять – пирожки там, салатики… Вот я всего набрала и решила уже домой идти…
– Домой? – переспросила Регина. – Вы где живете?
– Она живет на пустыре, рядом с производственным комплексом «Пугачеффа», – ответила за гостью Устинья. – Но в тот вечер по дороге ее застал дождь…
– Я сама! – перебила старуха. – Так вот, пошел дождь со снегом – такой, знаете ли, противный, холодный, и я зарулила на стоянку, ну, где машины у них. В гараж, короче.
– А как вас туда пустили? – удивилась Регина.
– Так гараж еще не до конца достроен, – передернула плечами свидетельница. – Кроме главного въезда, где охранник сидит, есть еще два пути, как туда попасть, через них рабочие проходят. Только они уходят до восьми вечера, а потом – заползай кто хошь! Я сама там много раз ночевала. Надо только под камеры не попадаться. Это легко: они так бездарно понатыканы, что…
– Ладно, проехали, – вздохнула Регина, подумав о том, что у убийцы, знакомого с конструкцией гаража и знающим, что строительные работы не закончены, имелись все возможности уйти незамеченным! – Дальше что?
– Ну, короче, я въехала через «черный ход» и решила дождь пересидеть – чего мокнуть-то? И тут гляжу – мужик лежит на полу. Я подумала – пьяный, потому что он чего-то бормотал, подняться вроде пытался, за голову держался… Рожа у него в крови была, это да – много крови! Я удивилась: такой с виду мужик представительный, полный, хорошо одетый – и в таком, ни приведи господь, состоянии. Где он только назюзюкаться успел – бутылок я поблизости не заметила…
– Вы к нему подходили?
– Да что я в самом деле с дуба рухнула, что ли, к алкашу какому-то подходить! Да и помощь ему не требовалась – на свои ноженьки поднялся… Я за колонной спряталась, выжидая, когда он укатит на своем авто, и можно будет наконец поесть по-человечески. Только-только мужик встал, поругался немного, да и уходить вроде собрался, как вдруг другой появился…
– Мужик? – перебила Регина.
– Ну да, а чего? Но он не оттуда пришел, откуда я, и не с главного входа – видать, из здания вышел.
– И?
– И к тому, первому, мужику подошел. Тот его, похоже, узнал, даже сказал что-то…
– Помните, что именно?
– Не-а, – помотала головой бомжиха. – Да они недолго разговаривали-то: тот, второй, вдруг как схватит лом, который в луже крови валялся, и как хрясьнет первого по башке – раз, другой, третий… Пока первый мужик не упал. А второй его еще добивал!
Старуха зажмурилась и даже жевать перестала: ее крепкие не возрасту челюсти замерли, как жернова мельницы, в которые перестала поступать вода. Устинья и Регина ее не торопили, и через некоторое время она продолжила:
– Ну вот, короче, он его добил, а потом отошел. Мне было плохо видно, и я даже выглянула из-за колонны: убивец возился около камеры. Потом он снова подошел к покойнику и пощупал ему шею – проверял, думаю, жив ли…
– И что дальше? – спросила Регина.
– Дальше? Убивец ушел.
– Куда? В смысле, вышел из гаража или вошел в корпус?
– В корпус. Я же говорю: он оттуда и вышел.
– Описать сможете?
– Кого?
– Убийцу.
– Как его опишешь-то? – развела руками Ольга Сергеевна. – Невысокий, поджарый такой… и уши плотно к голове прижаты!
– Еще какие-нибудь детали?
– Не-а… да, он в перчатках был. Я еще удивилась: чего это он – в пиджаке и в перчатках, без верхней одежды?
Устинья и Регина снова переглянулись.
– А лица я не разглядела, – добавила старуха, схватив из вазочки очередную печенину и разгрызая ее крепкими, желтыми зубами. Ее рука двигалась так же быстро, как язык у древесной лягушки: цап – и насекомое уже в глотке! – А можно еще кофейку? Так редко, знаете ли, удается попить по-настоящему хороший кофе!
Ну еще бы, подумала Регина: где ей пить-то – в ларьках у метро? То варево, коим потчуют клиентов вроде Ольги Сергеевны в доступных ей заведениях, не имеет права носить имя благородного напитка! Внезапно Регина спросила себя: а что она за человек, эта Ольга Сергеевна? Есть ведь у нее и имя, и отчество, и речь ее вполне себе внятная, с минимумом крепких словечек – да Захар их гораздо больше употребляет! Однако вот она, Регина, разговаривает с бомжихой только потому, что у нее есть полезная информация, в противном случае, на улице она прошла бы мимо, зажав ноздри от неприятного запаха, источаемого давно не мытым телом и грязной одеждой.
– Что вы сделали после того, как он ушел? – спросила она вслух.
– Я-то? Да убежала, чего ж еще! Страшно стало – вдруг бы он вернулся?
– Значит, к телу вы не подходили?
Старуха затрясла головой.
– А после случившегося еще бывали на том месте?
