– Феодализм, насколько мне помнится, – это система поземельных взаимоотношений… Но при чем тут наше время? Уж как только не обзывали наше время: и бандитский капитализм, и капитализм стадии накопления первоначального капитала, и госкапитализм, и корпоративистский капитализм. А как же советские годы? Их вы тоже в феодализм зачислите? – Поповский, скосив глаза и пытаясь смотреть сквозь свои очечки, уперся внимательным, пристальным взглядом в Колосова.
Тот, кивнув головой, утвердительно ответил на вопрос оппонента:
– Совершенно верно. Ведь главное для феодализма не какие-то там земельные отношения, хотя сам термин и возник от слова феод, то есть земельный надел. Главное – это отсутствие свободного рынка. Не только рынка товаров и капиталов, но и рынка идей и человеческих устремлений. Это деление общества на две изолированные касты: дворянство и всех остальных. Так было устроено российское общество в начале XX века, так оно было устроено при советской власти, так оно устроено и сейчас. Дворянство тщательно охраняет свои привилегии, заботясь в первую очередь о том, чтобы не пустить на свою поляну чужаков. Это, кстати, порождает колоссальную проблему. Проблему тотальной неэффективности страны. А происходит это потому, что руководят в политике, бизнесе, образовании, армии и так далее не лучшие, а худшие. Это, кстати, понимал Сталин, который и создал систему «выдвиженцев».
– Правильно, правильно, ты ему про сталинских железных наркомов напомни… – громовым басом подал реплику Борзенюк.
– Молодых тридцати-тридцатипятилетних парней, частенько выходцев из самых низов, сразу ставил на самые ответственные посты в государстве, как щенят в бурную реку кидал. Выплывешь – молодец, вот тебе орден, плыви дальше, нет – пожалте в концлагерь. Другое дело, что принципиально изменить ситуацию «выдвиженцы» не могли. Через короткое время они, обласканные системой, допущенные к льготам и привилегиям, сами становились частью советской аристократии, начиная действовать по ее правилам. Она, советская аристократия, и разоблачение «культа личности» устроила по одной только причине – уж больно им не нравилось, что их можно вот так вот, запросто, и в концлагерь, как простых. Я думаю, что они руководствовались именно этим соображением. На многомиллионные жертвы, которые понес простой народ, им было наплевать. А когда исчез единственный фактор отбора, правящая элита в течение трех десятилетий окончательно выродилась, что и привело к крушению советского строя. И сейчас ситуация принципиально не изменилась. Сын министра в двадцать лет становится руководителем крупного банка, а дочь нефтяного олигарха – сенатором. И так далее. В то же время власть делает все, чтобы душить мелкую буржуазию, не дать ей подняться, встать на ноги, превратиться в самостоятельную мощную силу. Не буду приводить примеров, их – море, боюсь вас утомить. Упомяну лишь «челноков», которых правительство с завидным постоянством продолжает удушать своими постановлениями, – Колосов говорил с возмущением, чувствовалось, что о давно наболевшем. – За эти сто лет было только два кратковременных периода, когда власть советских вельмож ослабла настолько, что они сочли за лучшее дать свободу народной инициативе. Это НЭП 1921–28 годов и НЭП 1991–98 годов. Не удивительно ли, что нашей чиновной аристократии потребовалось примерно одинаковое время и в первом, и во втором случае для того, чтобы прийти в себя и снова закрутить гайки, и загнать народ в привычное стойло? В свое время даже Виссарион Белинский, которого, кстати, так любили коммунисты, написал: «Государства без среднего класса осуждены на вечное ничтожество…»
Гурьян Данилович прервал филиппику Виктора:
– А кто против? У нас с каждой трибуны несется: «Укреплять средний класс!»
Колосов досадливо поморщился, как от зубной боли:
– Белинский средним классом называл именно буржуазию. А вы, говоря о среднем классе, имеете в виду категорию, к которой в современной социологии причислены и наемные управленцы, и адвокаты, и чиновники, и высокооплачиваемые рабочие, и прочая, и прочая… и лавочники в том числе. Объединены все эти люди по чисто формальному признаку – по уровню дохода. Но это не более чем фикция, обман. Если буржуа, экономя на себе, на жене, на детях, каждую копейку вкладывает в расширение дела, то наемный менеджер пускает свой доход на личное потребление, а на дело ему наплевать. У него иные приоритеты.
– И какие же? – спросил уже давно молчавший Шатунов.
Колосов тут же отреагировал:
– Например, как правильно сыграть с шефом в теннис. Из всех тех людей, причисленных социологами к среднему классу, лишь буржуа способен создать нечто новое, лишь он является творцом. Все остальные, в лучшем случае, добросовестно выполняют свою работу. Так что никакого среднего класса, в том смысле, в котором вы его упомянули, не существует. Экономические и социально-политические интересы этих людей различны, а частенько даже противоположны друг другу. Только сильная, постоянно обновляющаяся в честной конкурентной борьбе буржуазия способна создать сильную страну, в которой будет комфортно и удобно жить всем. И это прекрасно понимали все русские реформаторы, такие как Мордвинов, Александр II и Лорис-Меликов, Витте и Столыпин. И не только понимали, но и действовали в этом направлении. Но… к сожалению, мы имеем то, что имеем. Да… Говоря о состоянии современного общества, нужно иметь в виду еще один характерный момент. Если досоветская аристократия в массе своей состояла из людей нормальных, благовоспитанных, придерживающихся четких норм христианской и общечеловеческой морали, то советская аристократия, образовавшаяся из партии большевиков и вырожденческой части старой аристократии, признавала только одну мораль – целесообразность. Причем для достижения своих целей им постоянно казалось целесообразным убивать людей. Тысячу, сто тысяч, полмиллиона, миллион… По сути дела, советская аристократия – это банда маньяков-убийц. А сейчас нами правят их дети и внуки. Эдакие недоросли-митрофанушки. Маленькие, черненькие, кругленькие, с бровями Леонида Ильича, которые судят о человеке по тому, кем были его папа и мама. Они теперь любят говорить о правах человека, о глобализации и постиндустриальном обществе, но суть их осталась прежней: для достижения своих целей они готовы, как и их предки, убивать, убивать и убивать… Фактически народы Российской империи вот уже почти сто лет живут в условиях то затухающей, то разгорающейся с новой силой гражданской войны. Конечно, с чисто научной точки зрения было бы весьма интересно узнать, что же заставило всех этих людей, таких разных, объединиться в банде под названием РСДРП(б). Во всяком случае, объединялись они не по национальному, религиозному, классовому или профессиональному признаку. Исследовать бы генокод хотя бы главарей… Может, что-нибудь и прояснилось бы… Но с практической точки зрения сейчас самое главное – закончить Столетнюю гражданскую войну на Руси, иначе просто не останется ни самой Руси, ни народов, ее населяющих.
Гурьян Данилович с легкой усмешкой язвительно заметил:
– Гражданская война существует только в вашем воспаленном воображении, точно так же, как и кастовые и сословные барьеры, и иные препятствия, стоящие на пути у человека, стремящегося сделать карьеру или… в общем, добиться успеха в жизни. Их нет, вы их просто выдумали. Я понимаю… Жизнь в стране круто переменилась, не всем удалось приспособиться, не всем – найти новое место в жизни… Отсюда эта фрустрация… Вы бы лучше Илью Борисовича попросили, чтоб он вам помог… Илья Борисович, ну что же ты, не можешь другу какую-нибудь идейку подбросить плодотворную, ведь ты же у нас великий бизнесмен?.. А с гражданской войной мы давно покончили. День согласия и примирения, слышали о таком общенациональном празднике?
– Чепуха это. Примирение кого с кем? Ягнят с волками? Гражданскую войну невозможно закончить примирением. Всегда побеждает либо одна сторона, либо другая. Только не надо мне рассказывать про пакт Монклоа. Пакт-то подписали, а франкистов все равно отправили на свалку истории, а некоторых – так вообще за решетку засадили. – Виктор понял, что Поповский пытается его разозлить и вывести из равновесия.
– Вы отдаете себе отчет в том, что эти ваши речи подпадают под статью Уголовного кодекса? Вы же откровенно призываете к насилию!!! – возмутился Поповский.
– Я не знаю, как и в каких формах это произойдет. Но это обязательно должно произойти. С властью посткоммунистических феодалов должно быть покончено раз и навсегда, – уверенно и спокойно сказал Колосов.
– Гы-гы-гы-гы, – заржал Борзенюк. – Как он вас, Гурьяша, не любит. Феодалы вы для него. Гы-гы-гы. Право слово, феодалы и есть. Я тоже об этом всегда говорю. Вы же примитивные ребята. У вас вся внутренняя и внешняя политика состоит из трех элементов: пропаганда, провокация и спецоперация. Все ваши гэбэшные штучки… Гы-гы-гы. Вам до истинных государственных деятелей, таких какие были во времена Иосифа Виссарионовича, как до Луны… Расти и расти.
