Танталь осталась снаружи. Я слышал, как она о чём-то вполголоса спрашивает Алану и та отвечает, тоже вполголоса, равнодушно…
— Хватит сидеть, — угрюмо бросил Бариан. — За работу…
Все пришли в движение; женщина с привычным бесстыдством принялась стягивать подбитое ватой платье, злодей-старичок сунул за щёку кусок хлеба, а статный красавец Муха выудил из штанов морковку и, задумчиво её оглядев, сообщил предводителю:
— Засыхает реквизит уже. Завял… Надо бы новенький.
* * *
Заночевали на постоялом дворе. Сквалыга Бариан снял всего две маленькие комнаты, одну отдали нам с Аланой и Танталь, в другой расположились комедианты, все вчетвером, включая женщину. Впрочем, никаких фривольных мыслей на этот счёт не возникало — в комнатах стоял такой холод, что никому не приходило в голову снять хотя бы перчатки.
Алана уснула, укрытая десятком одеял. Я спустился в обеденный зал, где было тепло, и наладился прикорнуть в кресле у камина, благо мои странствия научили меня спокойно относиться к такому способу ночлега. Я задремал почти сразу, и приглушённые голоса за одним из столиков естественным образом вплелись в мой сон.
Мне снилась занавеска, подшитая сверху толстыми белыми нитками; я прилаживал в штанах морковку и всё никак не мог приладить, а ведь с минуты на минуту войдёт Алана, это первая наша брачная ночь, и под кроватью, рядом с ночным горшком, лежит книга «О магах», моё приданое… «Почему же ты молчишь, — бубнит над ухом приглушённый голос Чонотакса Оро, — если ты видишь… плохо… скажи… если ты не чужая…»
«Что, за чужую меня держишь?!» — горько спрашивает Алана, а я стою перед ней с морковкой в руке, и мне нечего ответить.
«Десять лет… десять лет… десять лет…»
«Нет. Уже нет. Не могу, Бариан, извини… Не могу…»
Я — блоха внутри замшевого мешочка. Холодная рука с длинными белыми пальцами шарит по швам, пытаясь найти меня; я вжимаюсь в угол, но твёрдый желтоватый ноготь ищет усерднее, сейчас он найдёт меня, и от мысли, что будет потом, я проваливаюсь в темноту без верха и низа…
Я отработаю, Чонотакс. Я сделаю всё, что прикажешь… только…
Из темноты глядели не отрываясь булавочные глазки Судьи. Проворачивался, теряя дни, деревянный детский календарик.
* * *
На другой день я подошёл к Танталь и, пряча глаза, попросил булавку обратно.
Она удивилась. Возможно, она подумала, что я струсил, но булавку, поколебавшись, всё-таки отдала.
У меня не было возможности оправдаться. Объяснить, что не страх перед Чонотаксом меня мучает — соблазн…
Не хотелось верить, что ЭТО рождается внутри меня. Проще списать на наваждение, на Черно, который сквозь расстояние ломает мою волю…
ЭТО было — непреодолимое желание вернуться назад и ползать перед магом на брюхе.
* * *
Жизнь у комедиантов, надо сказать, не сахар.
Тянулись назад заснеженные поля, на горизонте то поднималась, то опадала тёмная кромка леса. В лес Бариан въезжать не решался — опасался волков и разбойников, и даже самая презрительная из моих усмешек не могла подвинуть осторожного предводителя на этот подвиг. Танталь шагала рядом с повозкой и молчала — лихорадочное возбуждение, владевшее ею с самого начала путешествия, сменилось подавленным, желчным настроением. Бариан шёл рядом и почему-то прятал от неё глаза.
Делать было совершенно нечего; комедианты сменяли друг друга на козлах, я показывал Алане следы на снегу и тут же придумывал фантастические истории о собственных битвах с волками и разбойниками. Алана слушала, бледно улыбаясь; один раз я попросил доверить мне вожжи и показал оторопелым комедиантам умение управлять повозкой, правда, передняя ось чуть не лопнула, а Бариан хоть и не решился меня упрекнуть, но всё-таки был очень зол…
В селении Межречки назначена была встреча с двенадцатью телохранителями Танталь. Намаявшись в повозке, я с нетерпением ожидал момента, когда можно будет пересесть в удобную карету и продолжать путь, как то подобает аристократу; мы прождали в Межречках день и другой, но никто в округе и слыхом не слыхивал ни о двух экипажах с гербами, ни о дюжине молодых всадников.
— Зима, — сказал я, пытаясь согнать с лица Танталь маску напряжённого ожидания. — Мало ли что может случиться…
— У меня такое чувство, — отозвалась она шёпотом, — что я подставила их под неприятность. Подсунула вместо себя.
— Чонотакс уже догадался… о нашем маскараде?
— Откуда я знаю? — взвилась она с неожиданной злобой. — Он что, записочки мне шлёт с почтовыми голубями?
— Извини, — сказал я смиренно, хоть извиняться, на мой взгляд, было не за что.
Прошло ещё два дня, ждать дальше не представлялось возможным; Бариан нисколько не огорчился, узнав, что благородные господа собираются продолжить свой путь с комедиантами. В отличие от меня Бариан даже был доволен; Танталь, сменившая гнев на милость, снизошла до того, чтобы меня подбодрить:
— А что нам мешает вот так добраться до самого города? Лучшего прикрытия не бывает, Ретано. Если Чонотакс до сих пор нас не выследил, дальше ему будет всё труднее и труднее…
— А если выследил? — спросил я желчно.
Она пожала плечами:
— Маги не всесильны… Или нам сложить руки под тем предлогом, что от Черно всё равно не вывернешься?
Я помрачнел.
— Нам всего-то и надо, что добраться до Эгерта, — продолжала Танталь, сама себя ободряя. — Эгерт найдёт… выход.
Женщины непоследовательны. Танталь не верила во всемогущество господина мага — зато верила, по-видимому, во всевластие полковника Солля. Я не стал её разочаровывать. И даже пожимать плечами не стал.
В пути с комедиантами прошла ещё неделя; моя жизнь таяла, как зажатая в кулаке сосулька, а деревянный календарь за пазухой давил, мешал и не давал уснуть. В одном посёлке труппу освистали — толпа осталась недовольна, и Бариану со товарищи пришлось спешно сворачивать подмостки под градом летящих со всех сторон мёрзлых нечистот.
— Что, играли плохо? — язвительно спросил я, когда ясной зимней ночью мы остановились среди поля и разожгли большой костёр.
Предводитель комедиантов опустил плечи; я прямо-таки видел, как на кончике языка его вертится дерзость, но он удерживает её, будто цепного пса.
— Толпе интереснее швыряться дерьмом, — сказала неслышно подошедшая Танталь. — Ей хоть на голове стой…
Бариан огорчённо взглянул на неё, но ничего не сказал; потом я слышал, как, отведя Танталь в сторонку, он в чём-то убеждает её, поспешно и горячо. Лица Танталь я не разглядел — она стояла ко мне в пол-оборота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
