реанимацию! — сорвалась на крик, из глаз брызнули злые слёзы. — Вы не смеете!
Хлопнула водительская дверца серой иномарки. Из машины вылез Андрей и быстро двинулся к нам. Я тяжело дышала, наблюдая за ним. И ты, Брут?
Андрей плечом отодвинул Сабу в сторону, остановился напротив меня.
— Привет.
Я не ответила, тяжело дыша, чувствуя разброд мыслей и эмоций. Он враг? Друг? Саба саркастически хмыкнул, стало больно, я определилась. Друг моего врага мой враг. Меня больше не обманет тёплое выражение глаз и спокойный голос. Андрей приехал вместе с Сабой, он и в первый раз, когда охранники догнали нас на дороге, был за рулём, прятался в авто. Охранники с самого начала под руководством Галины Ивановны играли нами, как пластиковыми фигурками, демонстрируя свою власть.
— Что надо? — мой голос хрипел, прорываясь как сквозь ржавые шестерёнки.
Лиза, ухватившись за меня, поднялась, встала рядом. Что мы могли против двоих сильных мужчин?
— Марк несколько погорячился, не надо его бояться. Я довезу, куда скажете.
В ушах гремел пульс, рюкзак упал на землю из разомкнутых пальцев, я приготовилась драться, царапаться, кусаться, орать. Я не верила ни одному слову, разгоняла ярость по венам, наполнялась ненавистью, соединялась со своей животной частью. Для драки с чудовищами нужна чудовищная агрессия, и я нашла её в себе.
— Гляди, как набычилась, — Саба гнусно усмехнулся мне в лицо. — Андрюх, сначала карманы и рюкзаки у них проверь, а то зашибут камнем по дороге.
— Марк, уйди, хватит пугать девчонок. Юля, ты слышишь? Галина Ивановна послала за вами, чтобы…нейтрализовать бородатого дядьку. Получилось грубо, но быстро.
— Вы хотели нас спасти? — прошелестел голос Лизы над ухом.
Бедная испуганная девочка, она готова поверить в любую сказку.
— Хищники не спасают, Лиза, они режут овец. Не верь им.
Открытый взгляд Андрея потемнел, словно погрузил меня в глубину, где таились вина, грусть и просьба о доверии.
— Юль, зачем ты так? Марк останется здесь, я один повезу вас. Камень оставь себе, вдруг пригодится.
Мягкий извиняющийся тон, словно подталкивающее в спину приглашение вывели меня из боевого транса, нарушили геометрию ненависти, прикоснулись к моей мягкой сердцевине, жаждавшей выбросить белый флаг.
— Юля, поехали.
Немая просьба в глазах Лизы. Она сдалась первая, доброта была заложена в её натуре как краеугольный камень всей архитектуры личности. Я завидовала той лёгкости, с которой она забывала несправедливость и жестокость, совершённые по отношению к ней. Лиза не копила в душе ненависть и мысли о мести, не грызла себя за бесхарактерность и всепрощение, она дарила тепло всем, кто оказывался на её орбите. Но я не Лиза.
— Пусть он уйдёт, — кивнула на Сабу.
Тот встряхнул кисть, на костяшках которой застыла кровь, оглядел нас с Лизой с головы до ног, оценивая как на базаре.
— Ой, ля. Нужны мне такие овцы, — повернулся к Андрею, — справишься один?
— Иди, Марк. Всё нормально.
* * *
Оскорбительная характеристика, выданная Сабой, была пустым звуком по сравнению с его присутствием рядом. Мерзко слышать, но слова — не кулак в лицо. Сабе одинаково, кто перед ним — мужчина или женщина, он выпускал свои инстинкты по щелчку переключателя в мозгу, угадать, когда рубильник замкнёт цепь и ярость выплеснется наружу, не представлялось возможным.
— Ладно, бывай, — он глянул на Андрея и неторопливой походкой двинулся по дороге в сторону лестницы.
Дышать стало гораздо легче, когда Саба ушёл на безопасное расстояние и, судя по всему, возвращаться и нападать на нас, не собирался.
— Странно, провели несколько дней рядом, а не знакомы, — Андрей обезоруживающе улыбнулся Лизе. Зарабатывал очки, втираясь в доверие, правильно рассчитав направление воздействия. Лишний союзник не помешает. Конечно, шито белыми нитками, но злости его поведение у меня не вызвало.
— Я — Лиза, а вас зовут Андрей.
— Давай на ты.
Андрей умел обаять одним только лучистым искренним взглядом с чёртенятами в глубине серых глаз. Испытано на себе. Что уже говорить про Лизу, которая расплылась в ответной улыбке. Ни чему её жизнь не учит.
Мы с Лизой сели на заднее сиденье авто, как две беглые рецидивистки, которых в последнюю минуту отпустили на волю. Тревожные мысли запустили свои когти в сердце, потому что решимость перевернуть мир на пути к дочери таяла с каждым километром дороги, приближающей меня к ней. Лизу тоже ощутимо потряхивало от страха перед необходимостью сделать выбор в условиях дикой неопределённости и неуверенности в своих силах.
Я молчала. Стылые слова поддержки были обманчивой анестезией, они могли лишь кратковременно обезболить, но вычистить гной, стянуть края раны, вытерпеть боль от начала до конца, придётся в одиночестве, стиснув зубы. Если мы испугаемся этой боли, свернём в прежнее подземелье, бесконечно страшное, но знакомое, ступени с готовностью поведут нас всё ниже по кругам ада.
Словно отвечая на мой безмолвный вопрос, Лиза сказала.
— Я не вернусь к нему, хоть режь. Думаю, сестра меня сдала, к ней теперь нельзя. Надо дом снять где-нибудь поблизости от птицефабрики.
Лизе, похоже, стало безразлично, что мы не одни.
— Он легко тебя достанет на работе. Подкараулит после смены, и айда.
Лиза поморщилась, прикоснулась к лицу, исследуя подушечками пальцем болезненные места.
— Чёрт, губу разбил, и скула болит, — она вздохнула, — ты права, наверное, надо увольняться.
— Птицефабрика — работа твоей мечты?
— Нет, конечно. Просто хорошо платят, я же говорила.
Мы опять замолчали.
Дорога шла вдоль реки, которая безучастно несла свои воды в океан. Река ни на миг не останавливалась, текла, устремляясь к поглощению океаном и перерождению в иное качество. Наши жизни подобно реке ежесекундно летели по временной шкале, проскальзывали как кадры киноленты, при этом мы сопротивлялись движению, боялись бурных перекатов, разливов, засухи, страшились изменений, что ожидали за каждым поворотом. Река принимала своё бытие как истинное, правильное и закономерное в своей единственной сути, человек — высшая ступень эволюции, не справлялся с течением.
Справа поднимались заросшие соснами и кустарником холмы, перечерченные уходящими вверх дорогами к дачам, слева каменистый берег сменился высокой травой там, где река обмелела. Всё больше попадалось людей и машин.
Около кромки воды на плоских камнях стояли несколько палаток, вился дым от костра, двое малышей перекидывали друг другу мячик, молодая мамочка присматривала за ними — люди сбежали из города, закованного в бетон, отдохнуть на природе.
Дорога местами была сильно разбита, и Андрей сбросил скорость: больше людей, больше транспорта, больше колдобин. Меня стало укачивать, я прикрыла глаза, пытаясь упорядочить хаос в голове. Понять, с чего начать и как действовать. Моё появление в роддоме без подтверждающих документов, обернётся полным фиаско. Меня
