И вспоминал девушку Аню, Анну Ефремовну, как она представилась, несмотря на свои двадцать лет. Чем-то она вдруг и сразу запала ему в душу. Хотя вроде бы ничего особенного. Нет, она красивая, конечно. Без всякой косметики, с гладко зачесанными волосами, в узком скромненьком платье, а некий неуловимый шарм в ней имеется. Может, манера разговора? Особое выражение глаз? Или, как выражается Новиков, конгруэнтный психотип?
Шульгин еще не понял, что его привлекло ощущение исходящей от девушки чистоты и наивности (в лучшем смысле). Так как-то вышло, что попадались ему девушки изначально порочные. Ну, пусть не так, пусть — чересчур опытные. Начиная от лаборанточек, соглашавшихся скрасить его суточные дежурства и досуг на природе, и заканчивая слишком уж цинично-агрессивной Сильвией. А тут вдруг встретилась девушка, похожая на Дашу из «Хождения по мукам». Здраво оценивая свои способности, он знал, что охмурить Аню ему труда не составит, было бы время, но дело ведь не в этом…
Может быть, впервые за истекший в скитании по временам и планетам год Шульгин задумался о жизни всерьез. Не как об арене для отважных эскапад и романтических приключений в стиле Дюма, а о чем-то совсем ином… Смешно вроде бы, а ведь так — тридцать пять лет прожито, как месяц в турпоходе. И вдруг — эта девочка!
Кандидат медицинских наук и старший научный сотрудник весьма серьезного НИИ, Александр Иванович Шульгин неплохо разбирался в тайнах человеческой психики. Правда, в основном больной психики, но кое-что знал и о норме.
Как-то даже попытался написать статью о феномене любви с первого взгляда. Напечатать ее, конечно, не удалось, но умные мысли в ней были. И главная из них — каждый человек несет в подсознании матрицу собственного генотипа и, встречая женщину, любую, автоматически оценивает ее внешность (фенотип, по-научному), по фенотипу определяет ее генотип и накладывает матрицы друг на друга. Обычно совпадения не происходит, и тогда оценка ведется по другим параметрам, эстетическим или меркантильным, неважно. В случае же совпадения матриц происходит нечто вроде вспышки, возникновения вольтовой дуги. Таковая вспышка и называется любовью с первого взгляда, а с генетической точки зрения означает не более чем распознавание идеального партнера для продолжения рода. Чтобы столь редкая возможность осуществилась, эндокринная система вбрасывает в кровь массированную порцию естественного наркотика — эндорфина. И уж тут все! Клиенту деваться некуда. Причем обычно подобная ситуация бывает взаимной (раз матрицы конгруэнтны!). А остальное происходит в меру образовательного и культурного уровня субъектов процесса и их темперамента.
Причем, что особенно интересно, статью Шульгина отвергли с обеих сторон сразу. Цензора шокировал недопустимый, механистически-идеалистический подход, исключающий процесс коммунистического воспитания, а даму-редактриссу из крутых шестидесятниц (физики-лирики, ветка сирени в космосе и т. д.) — наоборот, циничный материализм подхода к трепетным тайнам…
Так не случилось ли с ним сейчас нечто похожее?
А ведь он обменялся с этой девушкой из совсем другого времени едва ли тремя-четырьмя фразами. И вот поди ж ты…
Шульгин уже и не думал, что в его годы и с его опытом такое возможно. Хотя был перед ним пример Берестина и его мгновенной влюбленности в Ирину.
Он вскочил с кровати и подошел к окну. Новикова можно было различить в глухой темноте сада только по красноватому отсвету трубки, вспыхивающему во время глубоких затяжек.
Сашка включил рацию и настроился на волну Левашова.
Олег ответил минуты через две непрерывного вызова. Спал, наверное.
— Привет, командир, как поживаешь?
— Пока еще ничего. А вы?
— Хуже чем было, но лучше, чем будет. Тебя рана не беспокоит?
— Да я уже и забыл. Так что вы опять хотите? Я с Берестиным уже разговаривал…
— Нет, я совсем не об этом. Тут понимаешь, какая штука… — и начал необычным для себя, неуверенным, словно бы извиняющимся тоном говорить. Он не хотел сейчас темнить и искать подходы, просто поделился со старым другом, как делал это пятнадцать лет назад, что сложилась такая-то вот ситуация, и есть здесь совсем случайно попавшая в эпицентр их забав девушка… Так чтобы Олег настроил свою машинку на данные координаты и, если с ними чего случится, не оставил Аню с ее матушкой без помощи. А то, не ровен час, чекисты могут и их в соучастницы определить…
— Сами дураки, так еще и посторонних людей подставляете, — сурово ответил Левашов. — Может, прямо сейчас их сюда переправишь?
— Рано еще, глядишь и обойдется. Ты просто пригляди, если мы на связь не выйдем, а так-то я и сам… И вот чего еще — сделай уж по дружбе, запеленгуй меня и переправь к нам во двор «додж» с аварийным запасом. Он на транспортной палубе стоит, по правому борту, недалеко от аппарели. Зеленый такой, в кузове два десантных контейнера. И брось туда же ящик с полевыми рационами, ящик патронов 7,63 «маузер» ну и… ящик червонцев. Так, на всякий случай…
В динамике раздался тяжелый вздох Левашова.
— Саш, — почти просительно проронил он. — А может, ну его на… Возвращайтесь. И без вас разберутся…
Шульгин ощутил, как у него защипало в носу. Проклятая сентиментальность.
— Да ладно. Ничего не будет. Прорвемся. Так сделай, а?
— Сейчас сделаю. Минут через пятнадцать. Пока дойду, пока погружу. Рацию не выключай…
Шульгин вышел во двор. Постоял у порога, вдыхая сырой ночной воздух. Андрей по-прежнему сидел у стены сарая, Сашке показалось, что он задремал. Но когда подошел к нему по узкой кирпичной дорожке, Новиков поднял голову.
— Чего не спишь? — спросил он ясным голосом.
— Так. Олег сейчас появится. Гостинец передаст…
— А я опять с высшими сферами пообщался. — Новиков произнес это тем же тоном, каким мог сообщить о том, что в одиночку выпил бутылку пива.
Его интонация подсказала Шульгину, что расспрашивать пока не нужно.
Левашов появился не через пятнадцать минут, а несколько позже.
Посреди двора возникла сиреневая светящаяся арка, за ней перспектива слабо освещенного грузового трюма, и по ребристому металлическому настилу на влажную землю скатился пофыркивающий мотором «додж-три четверти».
Левашов, по-летнему одетый в джинсы и рубашку с закатанными рукавами, перебросил ноги через вырез в борту машины. Соскочил на землю, повертел головой, осматриваясь.
— Это маленький шаг для одного человека, но огромный для всего человечества, — процитировал Шульгин слова Армстронга, сказанные им у трапа лунного модуля.
Левашов предпочел не ответить. Поздоровался за руку с Новиковым, потом с Шульгиным.
— Неплохо у вас тут, воздух свежий, и вообще… тишина.
— В Крыму воздух хуже? — съязвил Сашка.
Олег махнул рукой. Мол, сам все понимаешь, и нечего дурака валять. Он-то впервые оказался в родном городе за тридцать лет до своего рождения.
— Все сделал, — Левашов показал на машину. — Я там еще добавил пару ящиков гранат и бочонок коньяку. На всякий случай…
Он еще что-то хотел сказать, но сдержался. Незачем было. Сейчас они стояли рядом, все трое, словно в тот последний вечер в квартире у Олега, когда в дверь позвонили пришедшие за Ириной аггрианские боевики. И когда все кончилось, разом и навсегда. Нормальная вроде бы, привычная жизнь с ее смешными, если смотреть отсюда, заботами и проблемами. А началась совсем другая. Ни в сказке сказать, ни пером описать…
Были они трое, с детства неразлучные, хоть и расставались иногда на годы, друзья. А сейчас их что-то начало разделять. Неужели же только идеологический спор?
— Так кто у нас за королеву, а кто за Мазарини? — точно угадав смысл молчания Левашова, спросил Шульгин.
— Да пошел бы ты… Какой мы херней занимаемся, ребята… — с тоской ответил Олег.
— Не бери в голову, Олег. Все нормально… — тихо сказал Новиков, кладя руку ему на плечо.
Больше говорить было нечего. Особенно здесь. И в положении, когда Левашов через несколько минут вернется под прикрытие надежных бортов и переборок «Валгаллы», в теплую постель Ларисы или в свою лабораторию «алфизика», а Андрей с Сашкой останутся на припахивающем смертью московском сквознячке…
— Я сейчас… — Шульгин похлопал себя по карманам, не обнаружил фляжки, сбегал во флигель.
— Давайте, за удачу. И чтоб все было о'кей… Невзирая… — Сашка пустил по кругу тяжелую фарфоровую кружку.
Выпили без закуски, молча покурили.
— Ну так я пойду? — словно извиняясь, спросил Левашов.
Новиков и Шульгин приобняли его за плечи с двух сторон и, не сговариваясь, легонько подтолкнули к порталу внепространственного перехода.
— А хреново ему сейчас… — полувопросительно предположил Сашка.
— Хозяин — барин, хочет живет, хочет удавится…
