Людей на заплеванном перроне, продуваемом стылыми сквозняками, было пока немного, а те, кто решил быть поближе к грядущему поезду и выиграть при посадке драгоценные минуты, в основном устроились со своими мешками и чемоданами вдоль стен, где было позатишливее.
Прохаживаясь по краю дебаркадера в своем обличье красного командира, резко выделявшем его из общей, понуро-агрессивной массы, он ощущал себя в шапке-невидимке. Потому что все внимание стражей революционного порядка в форме и в штатском сосредоточивалось как раз на людях толпы, из которой наметанный глаз легко вычленял «подозрительные элементы», с него же, вызывающе позвякивающего шпорами, взгляды патрульных и сыскарей соскальзывали, как брызги воды с хорошо начищенных сапог.
Заложив руки за спину, он скучающе поглядывал по сторонам и, несмотря на напряженность момента, с легкой печалью вспоминал, как они с Сашкой и Олегом отъезжали с этого вокзала в шестьдесят девятом году, когда впервые выбрались на Селигер. Шульгина тогда провожала подружка с длинными, ниже плеч соломенными волосами, а он, Андрей, наблюдал со стороны за сценой прощания и тут же, на месте, сочинял романтические стихи…
Новиков дошел до конца перрона и повернул обратно. Ничего подозрительного он пока не заметил. Все же, скорее всего, Сашка паникует. Наиболее вероятен сравнительно пустой разговор вокруг да около, после чего Вадим должен предложить встречу на более высоком уровне, может быть, прямо сегодня.
Круглые вокзальные часы показали, что до назначенного времени осталось семь минут. Оглянувшись, он попытался разглядеть поблизости Шульгина, но безуспешно. Да и странно, если б было иначе.
Хоть и не опасался Андрей каких-то крупных неприятностей, но перед походом на вокзал провел беседу с Басмановым. Главное, он предостерег его от опрометчивых, импульсивных действий.
— Нам ведь ничего реально не угрожает и угрожать не может, Михаил Федорович. Перейти к самостоятельным и решительным действиям вы должны в одном-единственном случае — если мы с Александром Ивановичем будем неожиданно и достоверно убиты. Тогда вся полнота власти переходит к вам. Делайте, что сочтете нужным. Отомстите за нас, если вам захочется. Штурмуйте Кремль, Лубянку или уходите из города… Воля ваша. Не забудьте только немедленно сообщить о происшедшем и своих планах на «Валгаллу».
Если увидите, что мы захвачены в плен — освобождать не пытайтесь. Немедленно выходите на связь с Берестиным или Воронцовым, доложите все и выполняйте их приказы. Они сообразят, как быть…
На самом ведь деле, и Новикову от этого было даже немного скучно, риск сводился только к возможности крайне маловероятной смерти от разрывной пули в голову. Чтобы мозги разлетелись по окрестностям. Попади он или даже они с Сашкой оба — что тоже маловероятно — в руки ЧК, в ближайшие час-два Левашов сможет настроить пространственный канал по пеленгу и выручит из любого подвала или каземата.
Его размышления прервало появление на перроне Вадима. Теперь тот тоже был в военной форме. Увидев Новикова, широко улыбнулся, как старому знакомому протянул руку. Наверное, до последнего опасался, что встреча сорвется или на нее придет заведомо подставная фигура.
Форма ему шла, и заметно было, что начал он ее носить действительно еще в старой армии.
— Пойдем куда-нибудь? — спросил Новиков. — Или здесь поговорим?
— Если никуда не пригласите, можно и здесь.
— Пригласил бы. В вокзальный ресторан. Тут до вашего эксперимента совсем неплохо принимали, — сказал Новиков наугад, но безошибочно, ибо не мог быть плохим ресторан в первом классе связывавшего две столицы вокзала.
— Да уж, — согласился Вадим. — Вы без сопровождения?
— Сами смотрите. Только я думаю, если вы чего затеяли, два или три человека охраны ничего не изменят. Вы же сюда хоть полк привести можете.
— Правильно думаете. Одним словом, доложил я своему начальству, как у нас с вами все получилось. Я снова рисковал, пусть и не в той мере, однако здравый смысл у моего еврейчика восторжествовал. Заинтересовали вы его чрезвычайно. И так и этак он ваши варианты поворачивал. Он ведь далеко не глуп, я бы сказал — талант в своем роде…
Новиков и не мог увидеть Шульгина на перроне, потому что тот уже отыскал великолепный наблюдательный пункт на площадке второго этажа какого-то служебного хода. Через выходящее на перрон полукруглое низкое окно он, как из ложи бенуара, видел и всю прилегающую территорию, и момент встречи, и их неспешный променад вдоль путей — словно и вправду два сослуживца коротают время в ожидании поезда.
Пока все было спокойно. Мимо Шульгина несколько раз проходили вверх и вниз люди в путейских шинелях и фуражках, но никого не заинтересовал усталый и озябший старик. У одного железнодорожника с сигнальными флажками в руках он даже спросил, будет ли состав на Питер хоть к полуночи, и тот ему ответил неопределенно, но обстоятельно.
Предчувствие неприятностей по-прежнему не оставляло Шульгина, и особенно оно усилилось, когда вдруг у дверей в торце перрона возникли парный пост с винтовками у ноги и еще два таких же у боковых выходов. Впрочем, это могло означать лишь подготовку к предстоящей посадке, тем более что и среди ожидающих поезда обозначилось некоторое суетливое оживление. Еще чуть позже появился человек в красной фуражке дежурного, внизу глухо загомонили, кто-то ломился в боковую дверь, а его не пускали, несколько групп военных в хороших шинелях начали оттеснять перронных сидельцев от края платформы в дальний конец галереи. Только вокруг Новикова с его собеседником сохранялось разреженное пространство. Шульгин привычно подобрался.
Любое изменение обстановки чревато опасностью, хоть и похожа эта суматоха скорее на подготовку к некоему спецмероприятию, вроде перевозки заключенных или отправки особо важного груза. Вон и лапа входного семафора поднялась. Действие, явно предвещающее прибытие поезда. Однако мало ли…
Новиков тоже обратил внимание на эти приготовления, даже будучи увлеченным интересно складывающимся разговором. Оказывается, не для пустой болтовни явился чекист.
— Что за беготня? — спросил он, на полуслове прервав Вадима.
Тот пожал плечами.
— Кто его знает? Поезд ждут, наверное. А что же еще? Нам какое дело?
— Если поезд, тут сейчас не до разговора будет.
— А, ну конечно. Уйдем, раз так. Хотите, ко мне поедем, там и продолжим. У меня еще много чего сказать имеется…
— Куда к вам? На Лубянку? — усмехнулся Андрей, вполне успокоившись.
— Зачем? У меня квартира отдельная, и недалеко, на углу Трубной.
Новиков не стал возражать. Вокзал ему надоел. Слишком много отвлекающих и нервирующих факторов. Надо только подать Сашке сигнал, чтобы организовал сопровождение и двигался следом, как он умеет, в трех шагах и невидимкой. Чтобы разговор фиксировать.
— О, смотрите, что за явление? — дернул Новикова за рукав Вадим.
Сквозь остекленную до половины арку главного пути в вокзал въезжало нечто, чуть более короткое и низкое, чем «нормальный пассажирский вагон образца 1911 года», но побольше трамвая, сверкающее полированным деревом корпуса, бронзовыми накладками на бортах, стеклами широких окон. И без паровоза.
— Нечто вроде шикарной моторной дрезины, — сказал Андрей. Он видел подобную в свои журналистские времена. На такой дрезине разъезжал по БАМу замминистра путей сообщения.
— Кто бы это мог быть? Неужели Зиновьев на съезд прикатил? — предположил Вадим. — Тогда давайте взглянем. Любопытная фигура. Лучший друг Ильича и соперник Троцкого.
Новикову тоже было любопытно вблизи увидеть легендарного, вернее, пресловутого вождя Петрокоммуны, председателя Коминтерна и кандидата в члены Политбюро.
Но о каком съезде помянул Вадим? Он вроде из истории партии подобного не помнит. Девятый прошел, десятый как раз под Кронштадт подгадает. Разве что в связи с обстановкой внеочередной объявили? Тогда вообще чудесно, к нему бы и приурочить акцию…
Роскошный экипаж, замедляя ход, плыл вдоль платформы. И когда он поравнялся с тем местом, где стоял Новиков, Андрей машинально, по приобретенной в метро привычке, сделал два шага назад, не отрывая глаз от окон дрезины, пытаясь разобрать, кто же там внутри.
И тут его резко и грубо схватили за руки, выворачивая их к лопаткам.
Глава 24
Шульгин, увидев въезжающую в вокзал дрезину, подался вперед, опершись коленом и одной рукой о подоконник. Пусть он и не имел подготовки профессионального телохранителя, но хорошо знал, насколько опасной может быть внезапно тормозящая рядом машина.
Когда от стены за спиной Новикова отделились двое парней в пиджаках и картузах и бросились на Андрея, Шульгин не потерял ни секунды.
