Крупина же, по его словам, спасал зеленый чай. Неоднократно бывая в Средней Азии, знаю, как помогает этот воистину целебный горячий напиток утолять жажду, вливая новые силы, давая возможность противостоять связывающей по рукам и ногам вялости.
Получив тогда от Владимира Васильевича телеграмму и чуть позже пояснения в письме, я вспомнил, как мы с ним испытывали сами оружие на живучесть. Делали это в заводских условиях с помощью так называемых горячих патронов. За городом нам оборудовали что-то вроде небольшого испытательного полигона. Чтобы пули не уходили в стороны, соорудили для предохранения накат из дров и коротких кряжей. Патроны нагревали самым примитивным и конечно же далеко не безопасным способом — клали их в кастрюлю с водой и ставили на плитку.
Что касается поленниц дров, устанавливавшихся для улавливания пуль, то они через два-три дня из-за интенсивной стрельбы по ним превращались буквально в труху. И начальник опытного цеха неизменно ворчал на нашу небережливость, неэкономность, на нехватку дров, как только мы делали ему заказ на доставку новой партии кряжей.
— Может, хватит стрельбы? — добавлял он обычно. — И так уж стволы у образцов малиновыми стали, не выдержат ваших издевательств скоро.
Стволы мы действительно раскаляли, казалось бы, сверх всяких пределов. Смотришь иной раз в сумерках — ствол действительно становится красным от длительного автоматического огня. А мы стволу новое испытание — опускали в бочку с водой для охлаждения.
Еще раз хочу подтвердить: разработчик оружия вместе со своими помощниками должен обязательно довести конструкцию еще в заводских условиях до такой степени надежности, чтобы на полигонных испытаниях действительно ходить «руки в карманах», как сообщил мне Богданов в одной из телеграмм.
В свое время перед нами встала задача замены деревянных частей автомата. Предложений тогда поступило много. В том числе и такое — перейти на пластмассовый приклад. Доводы в пользу этого решения были довольно вескими: мы переходили таким образом на более прогрессивный материал, из которого можно было изготовлять приклад методом прессования. В те годы прочной литьевой пластмассой мы еще не располагали.
Правда, осторожные голоса предупреждали нас, что пластмасса имеет свойство сильно нагреваться на солнце и не очень приятна при обращении с ней на морозе. Однако мы все-таки изготовили партию автоматов с пластмассовыми прикладами и отправили в войска, как всегда, на жаркий юг и в Сибирь. Стали ждать отзывов из частей. Вскоре пришли первые отрицательные ответы, можно даже назвать их настоящими жалобами: что, мол, вы, товарищ конструктор, натворили?
Вот что сообщили из Средней Азии: на солнце пластмасса раскаляется так, что в руки не возьмешь. Из Сибири о другом информировали: на холоде щека к прикладу липнет, невозможно прислонить. Так что, выходит, мы поторопились в погоне за внедрением прогрессивного материала.
Впрочем, отрицательный результат — это тоже результат. Легче всего, конечно, отказаться от него еще тогда, когда осторожные в оценках специалисты предупреждали о возможном отрицательном результате. Логичнее, на мой взгляд, довести дело до конца и даже, если потребуется, изготовить деталь, узел. Это просто необходимо для постижения истины, для воспитания конструкторской смелости, для развития многовариантности в поиске. Важно шире и глубже думать, учиться этому. Такие уроки, как я уже убедился, запоминаются на всю жизнь.
К деревянному прикладу мы даже после неудачи с применением пластмассы не стали возвращаться. Выбрали другой материал, повысивший прочность и влагоустойчивость приклада.
Параллельно с модернизацией автомата мы на его основе разрабатывали и унифицированные образцы оружия, в частности ручной пулемет. Основным лицом в нашей группе, отвечающим за ряд вопросов, связанных с разработкой командных узлов, был В. В. Крупин. Предстояло создать образец под тот же патрон, что у автомата, работающий на узлах и деталях АКМ, обеспечив при этом требуемые боевые и эксплуатационные характеристики к пулемету.
Самая главная трудность заключалась в том, что живучесть ручного пулемета определялась не менее чем 25 тысячами выстрелов, тогда как у автомата она была в пределах 15 — 18 тысяч. Проще, конечно, было бы отработать более прочные, а значит, и более тяжелые непосредственно пулеметные детали. Но цель-то у нас — сохранить единую базу автоматики с унификацией узлов и деталей. Где искать выход?
Вновь начали продумывать варианты, прибегнув к коллективному совету всех членов группы.
— Мне видится выход прежде всего в повышении живучести деталей автомата, — высказал я свой замысел.
— Но это может увеличить его вес, за снижение которого мы буквально по граммам боролись, усомнился Пушин.
— Увеличение веса недопустимо, — включился в разговор Крупин.
— Совершенно верно. Но мы можем изменить форму деталей, применить более прочные стали и за счет этого повышать их живучесть. Мы можем...
Договорить не удалось. Крупин перехватил инициативу, интуитивно угадав, о чем шли мои дальнейшие размышления.
— Считаю, есть необходимость выйти на заводских металлургов. — Он взял со стола специальный журнал, в котором рассказывалось о новостях в металлургии, раскрыл его на одной из страниц. — Вон сколько новых марок стали появилось. Действительно, детали, несущие основную нагрузку в автомате, можно сделать из какой-то другой, более прочной стали. Только, повторяю, обязательно следует посоветоваться с металлургами. И не откладывая, может быть, даже сегодня или в крайнем случае завтра.
Постоянно заряженный на дело, на конкретные действия, Крупин готов был ринуться к специалистам прямо после нашего разговора.
— Подожди, Владимир Васильевич, к ним мы непременно обратимся, — пришлось остановить его. — Нам сейчас, полагаю, надо определиться, как мы станем испытывать детали, на чем, кто и за какой участок будет отвечать. Это необходимо, чтобы не дублировать друг друга и в то же время чтобы, когда кто-то уезжает в командировку, его работу мог оперативно взять на себя другой инженер-конструктор.
— Теперь, как принято говорить у военных, займемся расстановкой имеющихся в наличии сил. — У меня к тому времени уже имелись на этот счет прикидки. — Что карается отработки живучести деталей, подготовки инженерных расчетов, предлагаю за выполнение этой задачи взяться Владимиру Васильевичу.
— Не возражаю, — откликнулся Крупин. — Готов даже на окончательном этапе лично запустить ручной пулемет в серию.
Владимир Васильевич нисколько не сомневался, видимо, в нашем успехе и думал уже о том, как он станет отлаживать производство ручного пулемета. Впрочем, он словно в воду глядел. Когда пулемет будет принят на вооружение, именно Крупин станет отвечать за все вопросы, связанные с освоением его в производстве. Никто, кроме него, а по технологии — главного технолога М. И. Миллера, не имел права делать малейшие изменения в допусках, чертежах, даже главный конструктор. И такая централизация, сосредоточение в одних руках всех нитей сыграли свою положительную роль. Ручной пулемет продолжал отрабатываться, а на производстве АКМ конвейер работал без остановок.
Однако вернемся к нашему разговору. Мы понимали, что, сохранив устройство основных узлов и механизмов автомата, нам придется внести и ряд конструктивных изменений, связанных с чисто пулеметными характеристиками. Скажем, значительное увеличение дальности действительного огня и мощности стрельбы, повышение устойчивости изделия, увеличение емкости магазина, видоизменение формы приклада требовали своих подходов.
— Виталий Николаевич, — обратился я к Путину. — Твоя задача будет не из простых — оснащение ствола, включая легкие сошки, цевье и другие элементы.
— Надо при этом учитывать, что ствол по сравнению с автоматом будет удлинен, иметь большую, чем у АКМ, массу, — заметил Крупин.
— Мне, как я понимаю, придется заниматься узлом приклада, — не дожидаясь моих слов, сказал Крякушин.
— Угадал, Алексей Дмитриевич. Надо продумать его форму, способ соединения со ствольной коробкой, чтобы солдату удобно было вести стрельбу из любых положений.
Очень хорош приклад у дегтяревского пулемета. Не стоит, наверное, такой опыт забывать. Только его нужно сделать легче, а наплечник разработать так, чтобы приклад не падал с плеча. Ну и сохранить в нем место для масленки, принадлежностей.
— А я, видно, на подхвате буду, — рассмеялся молчавший до этого Коряковцев.
— На твою долю, Ливадий Георгиевич, дел хватит. Будешь подключаться к инженерным расчетам, к испытаниям. Главное — присматривайся хорошенько, набирайся опыта.
Коряковцев тогда только пришел к нам в группу после окончания института. Молодой, двадцатидвухлетний инженер, полный честолюбивых планов, с хорошей теоретической подготовкой, он просто рвался в бой, хотел сразу все узнать, все попробовать.
