бьют, смахиваю с глаз влагу.
Это они. Чижа сложно узнать. Лицо – месиво. Лежит на спине, запрокинув голову к небу. Дождь бьет прямо в лицо, с него стекает вода. Его голова лежит на ногах Аленки. Она избитая, вся в крови рядом с ним. Оба в неподвижной позе. Из горла рвется крик бешеный. Меня трясет. Я столько дерьма в жизни повидал, но сейчас… у меня, бл*ть, ноги отказывают. Падаю перед ними на колени. Все расплывается, а в груди разрывающее чувство душит.
– Тварь! Тва-а-а-арь! – ору, поднимая голову в небо. Я убью его! Буду убивать медленно! Буду резать его так, что молить о смерти станет, мра-а-азь!
Опускаю голову на ладони, кричу, плачу, как мальчишка.
Они словно уснули. Ее ручка тонкая, бледная, его шею обвила. А вторую Ванька держит. Бл*ть, столько искал он ее… полжизни положил. Пули его не брали, гранаты мимо летели на войне, все только для того, чтобы найти ее смог. Нашел… и смерть свою встретил вместе с ней… Им жить и жить бы… Детишек растить… Никогда еще не видел, чтобы такие чувства были. Чтобы так, сквозь всю жизнь, сквозь разлуку, сохранить в себе это. И по-другому не могло быть. Если бы он потерял Ляльку свою, ему бы не жить просто… Застрелился бы уже к вечеру того дня.
Два измученных, изможденных тела. Две истосковавшиеся души. За что, бл*ть, им судьба такая? За что мучились всю жизнь? За то, что суждено было встретить друг друга? Испытать это на себе и потерять? Видел я в гробу эту любовь, если такова цена ее… Если платить придется родным человеком… Нах*й все… лучше волком одиноким, только бы боли этой не знать, которая сейчас мне грудь рвет.
Потянулся к рукам их. Взял запястье Аленкино. И Ванина рука за ним. Вены скрутило. Даже после смерти не отпускает ее. Вместе… навечно теперь они… Права была Альбина. Эти двое… словно завещаны друг другу на все жизни мирские. Будто там еще до рождения были обещаны друг другу… или клятву дали, что встретятся.
Перед глазами пелена. Кладу голову ему на грудь, знаю, сейчас рванет. У меня рванет… потому что этой боли я не перенесу.
Чувствую это… биение сердца… Слабо так. Показалось? Поднимаю голову, щупаю пульс на шее… Еле слышно пробивается… Твою мать!
– Идиот я, Чиж. Прости дебила… Как телка расклеился…
Пытаюсь поднять его, но Алена сверху…
– Черт, да. Прости. Ее сначала, как же…
Как полоумный. Неустанно шепчу себе под нос какой-то бред, пока поднимаю их бережно на руки, пока в машину укладываю. Пока гоню по ночной дороге в больницу. Чушь несу, только бы не думать о плохом. Только бы не терять надежды…
Глава 31
5 месяцев спустя
Он спит. Глаза закрыты, только изредка подрагивают ресницы. А мне не спится сегодня. Приятное волнение в груди, предвкушение его реакции. Стоит прикрыть глаза, и картинки лезут в голову… как лучше сказать? Как сообщить эту прекрасную новость?
Я пытаюсь отстраниться, но его сильные руки так крепко держат меня. Чуть повозившись, сдаюсь и кладу голову обратно на подушку. Чиж приоткрывает один глаз.
– Доброе утро, – сипло, с теплой улыбкой на губах. Тянусь к нему, касаюсь поцелуем.
– У тебя встреча через час, ты просил разбудить, – смеюсь, когда он резко подхватывает меня под попу и перетягивает на себя. Его руки забираются под майку.
– Иди ко мне, – губы Вани накрывают мои. Чиж целует страстно, его проворный язык, словно наглый варвар-завоеватель атакует мой рот. Я чувствую, как низ живота наполняется приятной тяжестью желания.
Перевернув меня на матрац, он устраивается между моих ног и, стянув с меня футболку, замирает, застывая взглядом на моем теле.
Его зеленые глаза полны нежности. Ванька смотрит так, что мурашки табуном по коже бегут. Дыхание перехватывает от того, сколько чувств в каждом касании его, в каждом слове.
– Не опоздай на встречу, – шепчу, когда, наклонившись, он сжимает в ладонях мою грудь, покрывая поцелуями еще горячую после сна кожу.
– Успею, Ляль. Ты же знаешь, утреннюю традицию нарушать нельзя…
Он прикусывает мою грудь, а я смеюсь, отстраняясь. Вот только Ванька и не собирается выпускать. Его руки нагло и резко переворачивают меня на бок. Не успеваю понять, что происходит, как его пальцы оказываются на моем уже истекающем лоне. Когда он входит в меня, с губ слетает легкий стон.
Пару его движений и чувство наполненности внутри будит мое тело. Его руки сжимают мою грудь, губы жадно целуют мою спину, шею и плечи. Закрываю глаза, чувствуя, как начинаю улетать. Каждый нерв, словно провод оголенный. Стискиваю пальцами ткань подушки, зажмуриваюсь и от следующего толчка срываюсь. Взрыв такой, что перед глазами зайчики скачут. Слышу его дыхание рваное, чувствую, как его пальцы на моей коже напрягаются, и понимаю, что Ванька вслед за мной летит. В самую пропасть… вместе. И так каждый раз. Каждая близость – как глоток воды после долгих лет засухи и жажды. Словно передышка, словно глубокий вдох. Нам нужно это… Каждую минуту, проведенную наедине, мы не тратим зря. Я знаю, это не просто похоть, это жизненная необходимость. Так хочется восполнить все горестные минуты прежней жизни бесконечным счастьем ощущения близости друг друга.
Пять месяцев прошло с тех жутких событий. Ваня называет это нашим вторым рождением. И он прав. Мы чудом выжили, чудом восстановились после тех травм. И сейчас, когда все позади, порой страшно становится. Мы оба держимся, оба смотрим вперед и не зацикливаемся на прошлом. Более того, Ваня запрещает мне думать о нем, говорить. Мы теперь другие, и жизнь наша поменялась. Мы вместе, все, о чем мечтать даже не могли, теперь в наших руках. И от этого еще тревожнее. Я так боюсь потерять его. Боюсь, что настанет день, и что-то случится вновь. Как случалось прежде… Нам никогда не удавалось быть счастливыми долго…
Ванька злится от моих мыслей. Когда замечает, что я грущу, из себя выходит. Но только ни слова не говорит, он предпочитает дело… Перебивает дурные мысли в моей голове жарким сексом. И это помогает. Губы его, руки, его тело… я забываюсь. Расслабляюсь и позволяю Чижу увести меня за собой. В эти минуты, часы мне хорошо. Я абсолютно счастлива – без единой мысли в голове. Когда он рядом, когда трогает меня – мне ничего не страшно. Я не боюсь.
– Ва-а-ань, – шепчу, перебирая его волосы пальцами.
– М?
– Тебе правда пора, ты
