— Он ее любил, — сказал Нейл. — Настолько, насколько он вообще способен любить кого-то. Эта потеря разбила ему сердце… вернее, разбила бы, если б оно у него было.
— Если хочешь узнать, как она выглядела, — с улыбкой посоветовала Медея. — …посмотри в зеркало.
День подходил к концу. Прощание было кратким и несентиментальным. Я запомнила кодовые слова, чтобы в случае чего подать сигнал. Я не могла носить на себе явно видимый вокс-передатчик — это не соответствовало моей роли и могло вызвать ненужные вопросы.
— Мои специалисты проследят за тобой, — пообещал Эйзенхорн.
Я кивнула.
— Но я их еще не видела, — заметила я.
— Возможно, для твоей безопасности будет лучше пока не видеть их, — ответил Эйзенхорн.
— Мы будем ждать, когда ты подашь знак, — прибавил он.
— И пожалуйста не заставляй нас волноваться, — произнесла Медея, обнимая меня.
— Присмотри за Лукреей, пока меня не будет, — попросила я.
Она кивнула.
Мы с Лайтберном выбрались через один из чердачных люков и побежали, преодолевая причудливый ландшафт крыш Верхнего Города, в лучах заходящего солнца.
Глава 39
История Проклятого
— Ты не скажешь мне, куда мы направляемся? — поинтересовалась я у Лайтберна.
— Ну, если я до сих пор не сказал, то вряд ли расскажу теперь, правда ведь? — ответил он.
— А ты серьезно относишься к своему обету, Проклятый, — заметила я.
Лайтберн согласно кивнул.
— Я не смогу освободиться от бремени греха, если не буду прилагать усилий и не стану в точности исполнять все, о чем меня попросят. От такой небрежности все пойдет насмарку. Та дама сказала мне никому не рассказывать о том, где она живет, но доставить тебя к ней. И мое бремя не станет легче, если я не выполню все как надо.
Мы двигались в восточном направлении, в сторону Врат Чудес. Уже почти наступил вечер, собирался дождь. Небо по-прежнему было затянуто дымом от пожара в базилике. Мы постепенно, уровень за уровнем, двигались вниз, покидая крыши, спускались по откосам, уступам стен, трубам и дорожным закраинам — и, когда перед нами выросла туманная серая громада Врат Чудес, мы были уже на земле, пробираясь по переулкам жилого района, названного Ивы. На улицах было малолюдно. Мы шли неторопливо, но бдительно оглядывались по сторонам, опасаясь уличных банд и проходимцев, ошивавшихся здесь.
— Какой грех ты совершил, Реннер? — спросила я.
Он не ответил.
— Не скажешь мне?
— Я работал в храме, — негромко начал он. — В базилике, ты верно угадала. Я был охранником. Стражем, ты их видела. Я старательно исполнял мой долг. Я служил — и со мной было благословение Золотого Трона.
Он замолчал. Я не торопила его. Мы двигались по грязным подозрительным переулкам и дворикам вблизи жилых домов. Я ждала, когда он продолжит.
— Однажды ночью она пришла в храм, — произнес он. — Была как раз моя смена. Она искала убежища. За ней гналась толпа. Они охотились за ней.
— Значит, «она»? Девушка?
Он кивнул.
— Совсем молоденькая. Она была до смерти перепугана. Я сначала подумал, что она — блудница… ну, девушка для развлечений, которая отшила клиента, или устроила скандал. Я думал, толпа, которая за ней гонится, — это пафосные придурки, которые хотят ее поймать, чтобы избить и покалечить. Но все было не так.
— Нет?
Он покачал головой
— Она была псайкером, — сказал он. — Ее никогда не проверяли и не санкционировали. Она росла, сама не зная о своих свойствах. На той неделе, сила, которую она носила в себе, вырвалась на волю. Думаю, дело было в ее возрасте. Она достигла тех лет, когда ее сила начала неконтролируемо расти. Так или иначе, ее психомагия проявила себя, перепугав ее, ее родителей и соседей. Поэтому ей пришлось бежать. И поэтому они охотились за ней.
Он взглянул на меня.
— Она была так испугана, Бета. Так испугана. Она боялась толпы, боялась того, что может произойти, боялась себя самой. Она искала кого-то… хоть кого-нибудь, кто бы ей помог. В общем, я предоставил ей убежище. Я позволил ей спуститься в крипту и спрятаться там.
Он снова помолчал.
— И что случилось дальше? — спросила я.
Он вздохнул.
— Исповедники нашли нас. Меня выгнали, вышвырнули на улицу. Обвинили в грехе, осудили, прокляли — и с тех пор я несу мое бремя.
— А она?
— Думаю, они сожгли ее на ближайший святой день.
Мы продолжали идти, двигаясь среди сгущающихся теней сквозь темные улицы города.
— Поэтому ты помогаешь мне, Реннер? — спросила я.
— Поэтому?
— Я тоже пария, изгой. Ты так усердно помогаешь мне, потому что не смог помочь ей?
Он фыркнул.
— Ерунда какая-то! — заявил он. И усмехнулся, словно сама эта мысль казалась ему сногсшибательно-забавной.
— Ты же знаешь, ты — мой обет, мое задание, и не более, — произнес он. — И скоро я освобожусь от тебя.
Мы все больше углублялись в Ивы, двигаясь в северном направлении, к району Нижних Врат. Янтарный свет поднимался к ночным небесам от плавилен в Угольных Мастерских. Пару раз за нами увязывались мелкие шайки карманников, но отставали, разглядев внушительную фигуру Лайтберна.
Внезапно он схватил меня за руку и остановился.
— Ты слышала? — спросил он.
— Что?
— Чувствуешь?
— Это просто ветер, — ответила я. — Он усиливается. Будет дождь.
— Я не уверен, — произнес он. — Но уже несколько улиц у меня ощущение, что за нами следят.
— Ну да. Местное ворье, — предположила я.
— Нет, это не ворье и не бандиты, — ответил он. — Я знаю, на что похоже, когда они они тащатся за тобой. Это другое.
— Я ничего не чувствую, — призналась я.
Дождь начался внезапно. Тяжелые стремительные капли забарабанили по земле. Во мгновение ока дождь превратился в жестокий ливень. В сточных канавах вскипали потоки черной воды, в них вертелся уличный мусор. По небу прокатился раскат грома.
Мы побежали и укрылись от непогоды в рассыпающейся от ветхости арке старого здания. Мы стояли, вглядываясь в завесу дождя.
— Надеюсь, дождь поутихнет, или мы насквозь промокнем, — заметил он.
Я кивнула, думая, сколько времени нам еще идти до места назначения.
— Трон святый… — едва слышно произнес он. — Бета, смотри.
Я посмотрела. Горстка чего-то крошечного и светлого плыла по ручью дождевой воды, бежавшему по канаве рядом с аркой, вертясь и подпрыгивая по пути к подземному стоку.
Это были нежно-розовые лепестки роз.
— Ой, нет… — протянула я.
Мы развернулись, собираясь бежать.
Среди струй дождя позади нас сверкнула белоснежная улыбка.
Глава 40
Эвсебия
Теке Улыбчивый выступил из тьмы, так что мы могли видеть его в полный рост. Струи дождя сбегали по его розово-черной броне. Две длинные золотистые ленты свисали с пояса вдоль его бедер, колыхаясь при ходьбе.
— Я тебя искал, — сообщил он. У него в руке было зрительное стеклышко Шадрейка, которое он держал, как лорнет. Я заметила трещину в стеклышке — должно быть, оно треснуло, когда я уронила его. — Я очень долго искал тебя. Вы бросили меня в Лихорадке. Ты причинила мне боль тем ужасным словом. Я вынужден был драться с этими животными. И я дрался с ними. Они меня ранили. Но я отплатил сполна.
Он пристально смотрел на меня.
— Я думал, мы пришли к пониманию, мамзель Бета Биквин, — продолжал он. — Мне казалось, что ты осознала, что теперь принадлежишь Детям.
— Прошу вас… — начала я.
— Ты принадлежишь Детям. Я пришел, чтобы забрать тебя, чтобы мы могли вместе продолжить наши дела.
По-прежнему улыбаясь, он предостерегающе поднял палец.
— И никаких злых слов. Никаких трюков, которые есть у тебя, пария. Пойдем со мной. Или я убью его и покалечу тебя.
Сейчас я по-настоящему хотела, чтобы слово вернулось ко мне — но, когда я произнесла его в старинном особняке, оно снова исчезло из моей памяти и никак не хотело возвращаться.
Он сделал шаг к нам. Протянул ко мне руки. Дождевая вода, блестящими струйками стекавшая по его доспеху, походила на кровь.
Лайтберн выхватил револьвер и навел его на Теке.
— Реннер, не надо! — вскрикнула я. — Он убьет тебя.
— А если нет — я лучше убью себя! — огрызнулся Реннер.
— Ты правда это сделаешь? — поинтересовался Теке. — Сможешь? Сэкономишь мне время?
А потом Теке пропал. Что-то врезалось в него сбоку и сшибло с ног, выбив из нашего поля зрения. Больше всего это было похоже на что произошло бы, если б в него на полной скорости въехал трамвай. Лайтберн и я вздрогнули от удара, а потом побежали посмотреть, что случилось.
Смертник — воин из Слепошарых Вояк — прижимал противника к земле, сомкнув руки на горле Теке. Смертник был почти таким же огромным, как Дитя Императора. Он методично колотил Космодесантника Хаоса головой о грязный тротуар трущобного переулка. Дождь поливал обоих как из шланга. Я слышала жужжание его оптического визора.
