– И где ты такое «бордо» достаешь?
– Есть, есть еще места в Петербурге!
Джордж любил дешевые портвейны, иногда любил выпивать в парадных, находя в этом какую-то молодежную и хипповую романтику…
Не стану описывать всего процесса. Иногда важны не действие, а результат. В результате часа через два мы поперлись в Рок-клуб на улицу Рубинштейна, точнее, в то, что от Рок-клуба осталось к началу девяносто второго.
Совсем еще недавно вокруг Рок-клуба кипели музыкально-политические страсти. Каждый перестроечный год проходили фестивали, и они оставались кровоточащей раной в теле советской власти, которая была связана по рукам и ногам горбачевским плюрализмом и не могла разогнать наши хулиганские мероприятия. Апофеозом деятельности Рок-клуба можно назвать фестиваль восемьдесят восьмого года на Зимнем стадионе. Когда-то в юношестве я на Зимнем стал мастером спорта. В восемьдесят восьмом власти попытались фестиваль прикрыть, ссылаясь на пожарных, но алисоманы, дэдэтэлюбы и свиньефилы выстроились в революционную колонну и пошли на Смольный под транспарантами, возглавляемые Борзыкиным из «Телевизора».
«Санкт-Петербург» тоже выступал на Зимнем, и концерт удался, был снят на «бетакам» «Русским видео»…
То, что не удалось советской власти, без шума совершила инфляция. Буржуазии, пришедшей к власти, не требовалось более социальных позывов русского рока. Буржуазия хотела передела собственности и чувственных наслаждений. И того, и другого на всех никогда не хватает. Рок-клуб остался с народом, и его администрация, еще не понимая, что происходит, стала грустить и искать забытья прямо на рабочем месте…
В глухое позднее время мы вошли в темный двор. Холодный ветер вырос из недр мая. Так часто случается в Петербурге, когда после бодрого майского дня к ночи наступает почти что февраль.
– Да кто там сейчас есть? И кто нужен нам? – бубнил я, но целенаправленный Джордж отвечал уверенно:
– Там всегда есть.
– А пить?
– И пить.
К весне в распоряжении Рок-клуба остался лишь зальчик на первом этаже с окнами в ободранный дворик со словами «Цой!» и «БГ!» на стенах.
Джордж уверенно проник за дверь, и я ступил за ним. Еще недавно мы тут работали с молодежью, рассуждали о прекрасном, старались привить правильный эстетический вкус. Да, видать, в чем-то промахнулись. Зальчик представлял теперь собой жуткое зрелище. По полу были разбросаны газеты и буклеты. На плакатах с лицами Цоя и БГ сидели какие-то хипповато-диковатые почти что дети. Пахло псиной и табаком. Две желтоватые лампочки по полтора ватта каждая еле освещали пространство, и правильно делали. Из темноты возник президент Коля Михайлов, и Джордж стал наступать на того с вопросом:
– Что же это такое тут делается?!
Но Михайлов, человек средних лет со среднерусским лицом и бритым подбородком, лишь замахал руками, выкрикнув:
– Меня здесь больше нет! – и действительно растворился в пространстве.
Мы присели с Джорджем на кипы рок-газеты «Румба», словно на пеньки, и мастер абсурда достал из рукава очередную пинту «бордо».
Сделали по глотку, и я спросил:
– Анатолий Августович! Не жалко ли вам труда, таланта и изворотливости?
– Жалко, – согласился Джордж.
– Ведь мы сидим на газете, в которую вложен твой труд как рок-журналиста и редактора.
– Да, это так.
– А эти, с вашего позволения, дети! Сидят своими жопами на ликах рок-героев Цоя и БГ! И как-то тупо кайфуют. Этому ли мы учили людей долгие годы? Не Рок-клуб, а ночлежка, бомжатник какой-то!
– И это верно. Но такова правда момента. Все сгнило.
– Нет! Мы не об этом мечтали в годы светлого отрочества.
Конечно! Мы думали о другом. Мы хотели выпить вина и потрепаться без проблем. Поболтаться по центру, а после разъехаться кто куда. Но мало мне подвластные внутренние силы, разбуженные химической формулой алкоголя, уже закипали в селезенке. Слово цеплялось за слово, складываясь в роль этого вечера. Мы придумывали себе роли и тут же играли их.
– Предметы и истины должны принадлежать народу! – говорил я.
– Именно для народа я их и создавал. – Джордж тоже загорался.
– Мы сейчас эти замечательные кучи газет вынесем на Невский и раздадим прохожим! – говорил я.
– Раздадим! – соглашался Джордж. – А может быть, и продадим. Только на Невском сейчас уже никого нет.
– Тогда мы их завтра раздадим.
– Ага. Но не завтра, а послезавтра. Завтра я объявлю по радио о времени и месте.
Джордж вел на питерском радио музыкальную передачу, и наша хмельная фантазия стала приобретать практические очертания.
Мы пинками согнали молодежь с лиц Цоя и БГ и потащили рок-н-ролльную продукцию на улицу Рубинштейна – плакаты, буклеты, афиши, газеты, журналы и пластинки. Я стал махать руками, предполагая остановить машину и отвезти добычу к себе на Московский проспект, но, как назло, ни единой машины по улице Рубинштейна не проезжало. Маши – не маши! Минуты утекали в прошлое, и с новым временем приходило протрезвление. Куража оставалось на чуть-чуть.
– Кому, впрочем, нужны наши потуги? – вдруг промолвил Джордж. – Можно продукцию просто бросить на тротуаре. Заинтересованные лица подберут.
– Мы с тобой и есть заинтересованные лица… Хотя… Можно и бросить. – Я тоже засомневался. – Последний раз попробую.
Вышел на проезжую часть и увидел фары приближающейся машины. Машина оказалась иностранного производства, и она остановилась. Дверь тачки отворилась, и за рулем обнаружился Андрей Тропилло – известный на тот момент винилово-пластиночный пират.
– Торопила! – воскликнул Джордж и ринулся на водителя. – Мы тут спиратили кучу товара. Лица Цоя и БГ!
– Без меня бы у них никаких лиц не было, – заявил Тропилло, довольно неряшливый и рыхловатый тип с куцей бородкой.
– Без тебя их снова не станет. Довези добро до Московского.
Тропилло по прозвищу Торопила быстро сообразил, в чем тут дело, одобрил грабеж и согласился подбросить. Вообще, Торопилу фиг найдешь, если станешь искать специально. А тут посреди ночи на пустой улице пират на тачке…
Через полчаса я уже был дома с барахлом, и по головке меня семья за это барахло не погладила.
Следующим вечером Джордж объявил по радио об акции по защите национальной валюты рубля – мы решили, что просто так, без сюжета, раздавать народу музыкальную продукцию будет глупо и нелепо; следует продавать ее, но каждый предмет станет стоить только один рубль. Днем я зашел в офис фирмы Тропилло «АнТроп» на Литовском проспекте и набрал еще пару коробок с пластинками «Битлз», «Лед зеппелин» и прочих, выпускаемых Торопилой пиратским способом.
Около четырех часов пополудни мы с Джорджем уже расположились на ступенях Инженерного замка, ожидая народ, который, собственно говоря, мог и не прийти. Но… потянулись робкие вереницы людей. Приехали две телевизионные бригады и дюжина журналистов. Пришел Васин с ящиком – ему мы пообещали передать мешки с рублями. Рубли уже мало что стоили, но на мешок можно было выручить с бутылку водки для храмовой трапезы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
