Около четырех часов пополудни мы с Джорджем уже расположились на ступенях Инженерного замка, ожидая народ, который, собственно говоря, мог и не прийти. Но… потянулись робкие вереницы людей. Приехали две телевизионные бригады и дюжина журналистов. Пришел Васин с ящиком – ему мы пообещали передать мешки с рублями. Рубли уже мало что стоили, но на мешок можно было выручить с бутылку водки для храмовой трапезы…
Торговать нужно уметь!
Народ давился и протягивал обесцененные бумажки. Какой-то шутник предложил доллар, но у него ничего не получилось. Сквозь молодежную толпу пробилась старушка с авоськой и потребовала битлов…
Мы работали честно и строго: доллары, червонцы и четвертные билеты не принимались. Тут же в сторонке юный ловкач стал продавать бумажные рубли по пятерке. Постмодернистский перформанс и отчасти инсталляция удались – инфляцию мы с Джорджем остановили на два часа.
Так это выглядело внешне. Внутренне же процесс тоже имел свое развитие. За час до акции Джордж заявил заговорщически:
– Я придумал. Теперь это главное. На тебе джинсы. И на мне джинсы. Я шел вчера по центру и увидел джинсы на человеке. Они объединят мир.
– Джордж, ты гений!
– Тут не про гениальность идет речь, а про Манифест.
– Я понимаю, Новый Джинсовый Интернационал! Джинсы бродят по Европе!
– И – Всемирный Джинсовый Фестиваль! Я уже сочинил Манифест, и ты его прочтешь народу басом.
Так оно и случилось. Рубли и толкучка случились после. Сперва я прочел Манифест Гуницкого. Вот он:
ДЕКЛАРАЦИЯДжинсы – всемирная вещь
Джинсы носят все.
Бедные и богатые. Студенты и чиновники. Молодые и старые. Рокеры и домохозяйки. Демократы и коммунисты. Больные и здоровые. Умные и глупые. Вегетарианцы. Поэты. Дети. Весь мир. Стало быть, Джинсы – всемирная вещь.
Джинсы – символ нового времени
Феномен Джинсов – уникален. Несмотря на разнообразие фасонов, моделей, вкусов и цен, интерес к Джинсам не ослабевает. Когда-то в них ходили одни ковбои, теперь Джинсы нечто большее, чем просто одежда.
Джинсы – это культура, технология, мода, бизнес и производство.
Джинсы – это самая бескровная, чистая и «мягкая» революция.
Джинсы – это один из символов нового времени.
Что будет завтра?
Стал ли мир лучше после того, как в Штатах придумали Джинсы? Нет. Но все-таки теперь в отношениях между людьми больше демократизма, нежели раньше. Не только из-за Джинсов, однако во многом благодаря им.
Сегодня столько разговоров о конце света! Черт возьми, они стали привычным фоном, их все больше и больше с каждым днем, кажется, что еще немного, и все мы поверим в неизбежность тотальной катастрофы. Не переводятся незрячие псы, толкающие нас к разъединению. Что же будет завтра?
Может быть, только Джинсы почти ни у кого не вызывают возражений… Стоп!
Мы предлагаем
А что, если пойти по этому пути?
Может быть, именно Джинсы станут мотором нового Возрождения?
Может быть, именно Джинсы спасут истерзанную цивилизацию?
Может быть, именно Джинсы – людьми придуманные – помогут людям?
Может быть, именно Джинсы дадут миру шанс на пороге третьего тысячелетия?
Мы предлагаем попробовать.
Мы предлагаем провести Всемирный Джинсовый Фестиваль!
Мы предлагаем всем сыграть вместе с нами в эту кайфовую игру!
(Перепечатывая манифест-декларацию, я вдруг вспомнил, что ошибся – эти слова Джордж сочинил после рублевой акции, и я их читал на том же месте через месяц. Сперва я хотел сделать исправления в тексте, но не стал. Я тут, чай, не историческую монографию пишу! Просто вспоминаю, просто выковыриваю из мозга события за событиями в том порядке и с тем качеством достоверности… Как вспоминается, так и пишу!)
…Телевидение сняло сюжет, пресса побежала строчить заметки, а народ разошелся озадаченный. Во время рублевой распродажи к Инженерному замку подъехали рэкетиры с автоматами, желая получить, видимо, свой процент с торговли. Но ничего не поняли, купили за рубль пластинку «Битлз» «Револьвер» и улетели прочь на «БМВ».
Необходимо упомянуть еще одного участника нашей антиправительственной акции: возле Инженерного замка во время мероприятия пел джинсовые песни старый битломан Леня Тихомиров, рыжий и худощавый человек двухметрового роста. Он носил, да и сейчас, думаю, носит длинные рыжеватые волосы и бородку. Мы все знакомы с начала семидесятых, и появление Лени возле замка оказалось естественным, как майский ледоход на Неве. Третьего Отца джинсовой демократии явно не хватало.
Один мешок рублей забрал Васин, один я присвоил себе, с третьим мешком Джордж и Тихомиров отправились в Дом актера праздновать победу антиправительственной манифестации. Пока Джордж и Леня устраивали вакхические игры в княжеском дворце на Невском, я прослушал очередную лекцию о трезвой жизни по методу доктора Шичко в обществе «Оптималист». Жена решила отказаться от курения, а меня с братом Александром уговорила бросить пить. В определенном смысле мы с Александром уже достигли той точки, когда эти уговоры звучали уместно.
В красном уголке возле метро «Чернышевская» звучали приблизительно такие слова:
– Не вина это ваша – пьянство, алкоголизм, курение: это беда ваша! Каждый вечер в процессе занятий выкраивайте несколько минут для разговора со своими органами, своими болячками. После вы их запишете и сдадите мне. Вот вам пример такого разговора. Я его приведу с разрешения автора Ольги В.: «Дорогая моя больная печень! Я очень виновата перед тобой, что никогда не берегла, не заботилась о тебе, не задумывалась о тех нагрузках и перегрузках, которые ты испытала от моего неправедного образа жизни. Прости меня, родная. Я обязательно изменю все в своем образе жизни – перестану употреблять алкоголь и никотин, питаться жирно, обильно и смешанно. Обязательно помогу тебе очиститься от грязи и билирубиновых камней, которые бородавками облепили тебя…»
После таких слов я извинился пред печенью и не прикасался к алкоголю почти полгода, а затем нарезался до одеревенения с помощью Джона Леннона. Впрочем, это уже другая история, хотя история всегда одна и та же.
Лето девяносто второго года прошло двусмысленно. Пока папаша Ельцин крушил, мы создавали, рассчитывая, что рано или поздно «оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа».
Встречаемся как-то с Джорджем, и тот говорит:
– Абсурд велик уже только тем, что он всегда другой. Он не повторяется, и мы не должны повторяться. Движение – это все.
– Вот и я говорю – движение! – подхватил я последнюю фразу Джорджа. – Народное джинсовое движение!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
