Постепенно отцы-устроители становились центром вечеринки. Длинный пел по-английски, и зал подхватывал припевы. Седой коротышка преклонных лет с нездоровым румянцем подсел за стол, и Длинный сообщил сотруднику С.:
– Это Алан. Первый продюсер «Битлз». Я его пивом угощал. Пожмите друг другу руки.
Они пожали.
– Вел! Ба-буш-кин!
В порыве дружелюбия С. протянул господину Вильямсу блюдо с капустой.
– Ноу! – сдвинул брови господин продюсер, взял водку и воскликнул: – Ол ю нид из лав! Ши лавз ю! Ё маза шуд ноу! Джон Леннон!
– А он купит газету «Петербургский литератор»? – спросил С. у Громилы.
– Если ты сможешь объяснить. Только у него все равно денег нет. Второй год приезжает без денег.
Сотрудник С. протянул Алану Вильямсу газету.
– Она очень прогрессивная. Отстаивает ценности цивилизованного мира.
– Йес! – воскликнул господин Вильямс и увековечил газету размашистым автографом.
Понятное дело, сотрудник С. знал про битлов и Леннона, но как-то далеко это располагалось от его интеллектуальной территории. Окружавшие его люди хотя и были с реальными лицами, но не очень.
– Куда нам ехать? Зачем?
– Всем джинсовая смерть!
– Помню, беру я пиво в Ливерпуле…
А вокруг уже собирались куда-то на автобусах. В автобусе к сотруднику С. на колени сели девушки. Они щипали его за уши и хихикали:
– Бабушкин, а-а, Бабушкин! Ты почитаешь нам перед сном «Петербургский литератор»?
Кавалькада из автобусов, «мерседеса» с Макаревичем и телемахины на колесах подъехала к «Юбилейному». Толпа поклонников несколько распахнулась, и С. с группой знаменитостей проследовал в глубь кулис, успев дать парочку автографов девчушкам из толпы. За кулисами было битком и накурено. Предполагалась следующая порция веселья, но Громила взял сотрудника С. под локоть, отвел в фойе и поставил в гардеробе, произнеся заговорщически:
– Ждешь сигнала. Когда со сцены объявим о Джинсовом манифесте и твоей газете, тогда к тебе и повалят. Деньги-то есть куда складывать?
Для денег был рюкзак. Но что есть деньги, когда канитель с «Литератором» могла стать преградой между сотрудником С. и девушками, битлами, весельем и вином?
Со сцены донеслось:
– Джонни всегда и форева… Великий день святого октября и божественные звуки чистого кайфа… В твой день рождения тысячи людей… И скоро твой храм… Все, что нам надо, – это только любовь!..
Заколотили барабаны, задрожал бас, и гитара взвилась на дыбы, а толпа закричала. Сотрудник С. плюнул, положил в карман деньги за проданную дюжину газет, перебросил рюкзак за плечо и сквозь толпу стал пробираться к сцене, надеясь проникнуть туда, где его ждала жизнь.
…К часу ночи избранные из избранных артистов стали тайком исчезать через служебный выход. Снова летел автобус через мосты и каналы в сторону «Сатурн-шоу» за «мерседесом» с Макаревичем. Ресторан встретил тишиной, столами с дармовой выпивкой и кислой капустой за бешеные деньги.
– Всю капусту за счет «Петербургского литератора»! – вскричал сотрудник С., отдав месячную зарплату джентльмену в смокинге.
– Сейчас бы пива, как в Ливерпуле, когда я да Алан Вильямс… – помечтал Длинный.
Тут-то господин Вильямс и появился, сопровождаемый дамой в вечернем платье и боа.
– Виз э литл хэлп ов май фрэнд! Слоу даун! Энд донт лет ми дан!
– Две капусты англичанину и его даме!
Народ подъезжал и подъезжал, к трем часам все началось сначала.
Тут дама в боа голосом усталого диктора объявила:
– Господин Вильямс просит присутствующих спеть русскую песню про черного ворона.
После паузы почти трезвого недоумения раздалось:
– Пусть сперва пива купит!
– Его битлы выгнали, и у нас не заржавеет!
– В День Джона смеет, гад!
– Но вы должны! – настаивало боа. – Это имеет значение для возрождения нашего города!
– Если вы кого-то убивали, вы и пойте!
И тут поднялся сотрудник С. Высоким, ясным, как почерк отличника, тенором он вывел в ночном угаре строчку:
– Че-е-ерный во-о-ор-о-он…
Потом господин Вильямс плакал. Сотрудник С. его жалел, гладил по седой головке, а дама в боа жалела сотрудника С., положив ему на плечо дряблое желе грудей.
Сотрудник С. очнулся в прихожей своего жилья на Охте одетым и без потерь, с рюкзаком за плечами, который и не дал упасть. Осенняя тоска опять наваливалась своей абстинентной пустотой.
Господин Вильямс спал в самолете, не зная покуда, что под ногами у него покоится пачка «Петербургского литератора», а в бумажнике его ждет накладная и соглашение на монопольное право распространения газеты на территории Соединенного Королевства.
Такова частичная правда. Чтобы представить образцы своей развязанной публицистики, я предложу читателю еще пару материалов из раздела «Клевость и Кайф».
ЗАКОНЫ ФИЗИКИ ЖИВУТ И ПОБЕЖДАЮТ(русский гандизм)Есть атлантисты и есть евразийцы, есть кришнаиты, фашисты, гандисты, марксисты, «новые левые», перонисты, правые, шииты и сунниты, есть просто идиоты… Кого только нет. Есть все.
Нет только валдаистов, но и они будут, если мое изобретение будет внедрено в политическую жизнь России.
Ведь что случилось и еще случится?.. Возбужденная толпа выходит на несанкционированный митинг (или шествие). Не важна окраска – важен факт. Тысяч пять граждан, к примеру, собирается под транспарантами, и в каждом гражданине веса килограммов под семьдесят (5000 гр. х 70 кг = 350 тонн). Появляется человек сто правительственных боевиков со щитами, дубинами, в шлемах, допустим, по сто килограммов в каждой особи (100 б. х 100 кг = 10 тонн). Первые ряды митингующих или шествующих получают по башке, и все триста пятьдесят тонн бегут в страхе, не устояв всего лишь перед десятью.
Решение задачи элементарно, как яблоко Ньютона. Следует просто отключить законы психики (боль, страх) и включить простые физические механизмы. У жителей Валдайской возвышенности (далее – валдаистов) опыт многовековой. Пять тысяч человек должны явиться на митинг или шествие с поллитровкой. При появлении ОМОНа все по команде выпивают 0,5 литра и ложатся. (Тару можно бросить в ОМОН. Вес тары приблизительно равен 10 % веса ОМОНа.) Боевики бить-то любят и умеют, а вот погрузить с десяток вагонов…
Короче, валдаизм – это оригинальное российское политическое течение с элементами толстовства-гандизма.
ГАЙДАР И ЕГО ГЕРОИБыл сон: под бой курантов, объявивших Новый 1992 год, Гайдар поднял фужер, свободную руку положил на книгу дедушки про Тимура и его группировку, посмотрел на веселые пузырьки шампанского и бодро произнес:
– Они у меня еще вот как попляшут!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
