Она зябко передернула плечами, для успокоения посмотрела на светлевший с кагкдой минутой горизонт и позволила себе вспомнить подробности бегства из подземелий.
Она взяла Кольриджа за руку и начала осторожно нашаривать дорогу обратно по коридору, когда ее поразила внезапная тишина. Стихли не только далекий плач, но и малейшие колебания воздуха, шорох от бесчисленных подземных сквозняков. Пробираясь мимо места, где - как она помнила - лежал труп Хорребина, она прижалась к правой стене - и чуть не закричала, когда из темноты послышался неестественно низкий голос.
- Здесь не место людям, друзья мои, - произнес он.
- Э-э... да, - пискнула Джеки. - Мы уходим. Она услышала шорох, шлепки и тихое звяканье металла о металл - и когда голос послышался снова, источник его находился прямо у них над головами.
- Я вас провожу, - произнес он. - Даже умирая от уколов клоунских карликов. Большой Кусака защищает тех, кто помог ему.
- Вы... вы нас проводите? - недоверчиво переспросила Джеки.
- Да. - Существо тяжело вздохнуло. - Я делаю это для твоего спутника, освободившего моих братьев, сестер и меня самого и давшего нам шанс отомстить перед смертью тому, кто нас создал такими. - Джеки заметила, что голос не отдавался эхом, словно они стояли не в коридоре, а в замкнутом помещении. - Не мешкайте, - добавил Большой Кусака, делая шаг вперед. - Тьма твердеет.
Необычное трио поспешило к лестнице и начало подъем. На первой площадке Кольриджу захотелось передохнуть, но Большой Кусака заявил, что отдыхать некогда, подхватил Кольриджа, и они продолжили свой путь.
- Не отставай, - предупредил их провожатый Джеки.
- Не буду, - заверила его Джеки, сообразив, что не слышит эха ни из коридора, из которого выходили, ни даже с нижних пролетов лестницы, по которым только что поднялись. Что там говорили ей Безглазые Сестры полгода назад? Тьма твердеет, словно густой ил, и мы хотим убежать отсюда, когда она сделается твердой, как камень... мы не хотим оказаться закованными навечно в камень и в ночь, когда тьма затвердеет! Джеки старалась не отставать от торопливого шага Большого Кусаки и радовалась, что он идет так быстро.
Когда они наконец поднялись на самый верх и вышли в ярко освещенную факелами кухню Крысиного Замка, к ним шагнули двое людей Керрингтона - и тут же отпрянули, увидев того, кто нес в мощных руках Кольриджа. Джеки посмотрела на Большого Кусаку и сама чуть не лишилась чувств. Их провожатый оказался огромной рептилией с пучками длинных щупалец - карикатурой на бороду и шевелюру - вокруг лица, глазами, напоминающими стеклянные пресс-папье, и свиным пятачком. Однако самой поразительной деталью его лица являлся рот двенадцатидюймовая щель, едва закрывающаяся из-за нескольких рядов огромных острых зубов. На нем было пальто древнего фасона, изорванное и окровавленное на груди.
- Эти паразиты вам не помешают, - спокойно сказал Большой Кусака. - Пошли.
Он осторожно поставил Кольриджа на ноги и проводил их до двери на улицу.
- А теперь ступайте, - сказал он. - Быстрее. Я подожду, пока вы не скроетесь из вида, но мне надо успеть спуститься вниз, прежде чем тьма окончательно затвердеет.
- Хорошо, - отозвалась Джеки, с наслаждением вдыхая относительно свежий предрассветный воздух Бью-керидж-стрит. - И спасибо за...
- Я сделал это ради твоего друга, - буркнул Большой Кусака. - Идите же.
Джеки кивнула и повела Кольриджа по темной улице. Они без помех добрались до "Гудзона", и когда они поднялись в номер Кольриджа, Джеки уложила его в постель. Тот уснул, прежде чем Джеки тихо прикрыла за собою дверь. Она заметила пузырек лауданума на столике у изголовья, и ей показалось, что она понимает, почему меры предосторожности, предпринятые Керрингтоном, в случае со старым поэтом не сработали. В самом деле, откуда Керрингтону было знать о той стойкости, которую Кольридж выработал к опиуму?
Потом она спустилась к Темзе, туда, где у арок Адельфи сливалась с ней подземная река: вдруг из туннеля покажется Эшблес или то, что от него осталось?
Небо на востоке уже окрасилось в стальной цвет, и цепочка редких облачков над горизонтом осветилась еще не показавшимся солнцем. До восхода оставались считанные минуты, если не секунды.
Вода в глубине взбурлила, и Джеки глянула туда как раз вовремя, чтобы увидеть всплывающую на поверхность призрачную, полупрозрачную ладью. По мере того как горизонт окрашивался розовым, ладья становилась все прозрачнее, устремляясь на восток со скоростью, уверившей Джеки в том, что все это просто грезится ей по причине крайней усталости, однако в следующую же долю секунды она заметила две вещи: из-за далекого лондонского горизонта показался первый кусочек восходящего солнца, а в нескольких футах от берега с плеском вынырнул из воды человек, явно упавший в воду с ладьи в момент, когда та окончательно дематериализовалась.
Джеки вскочила, узнав этого человека, устало плывшего к берегу.
- Мистер Эшблес! - крикнула она. - Сюда!
***
Когда ладья-змея проплывала меж двух столбов, увенчанных головами с фараонскими бородками, Эшблес ощутил разгорающийся в нем чудовищный жар, и до того мгновения, как очутился в ледяной воде Темзы, он не сомневался в том, что это и есть его смерть.
Он вынырнул на поверхность, откинул с глаз мокрые волосы, и до него дошло, что у него снова есть волосы... и оба глаза! Он поднес к глазам сначала одну руку, потом другую - и был рад увидеть, что все пальцы целы.
Возрождение, которого напрасно ждал доктор Романелли, случилось с ним. Воскресшее солнце живым и невредимым явилось на рассвете миру, а вместе с ним - Бог знает почему - это позволили сделать и Эшблесу.
Он поплыл к берегу и тут услышал оклик. Он задержался, нахмурился, вглядываясь в берег, потом узнал человека, сидевшего на парапете, помахал и поплыл к нему.
Вода как-то странно плескалась под арками Адельфи, и когда он наконец смог встать на отмели и зашлепал к берегу по илистому дну, он понял почему: подземная река остановила свой бег в Темзу, словно где-то выше по ее течению закрыли огромный кран, и Темза теперь несла свои воды мимо места, где стоял Эшблес, так же спокойно, как выше или ниже по течению. Несколько речных птичек снизились, чтобы приглядеться к поднятой его ногами тине, быстро уносимой течением.
Он поднял взгляд на того, кто сидел на каменной стене.
- Привет, Джеки, - окликнул он. - Надеюсь, Кольридж тоже спасся?
- Да, сэр, - отозвалась Джеки.
- И, - продолжал Эшблес, взбираясь на берег, - готов поспорить, он не вспомнит ничего из того, что видел этой ночью.
- Ну, - ответила удивленная Джеки, когда мокрый бородатый великан вскарабкался по склону и уселся рядом с ней, - если на то пошло, вряд ли вспомнит. - Она пристально посмотрела на него. - А мне показалось, что вы уже умерли, когда скользили мимо меня по тому склону. Ваши... глаза, и...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
