Беляков быстрым шагом приближался к нему. Максим остановился и повернулся к ученику лицом. Но как только поравнялся с ним, пацан замолчал и робко уставился в плиточки тротуара. В другой раз Максим уже давно начал бы подгонять его, но сейчас так же молча стоял рядом и ждал.
— Максим Викторович, — подал голос Беляков, — Вы привлекательный, умный… Я понимаю, что это не изменишь… — и снова замолчал, теряясь и смущаясь.
— Начало мне нравится, — улыбнулся мужчина. — Продолжай, пожалуйста!
Он сказал это с иронией, совсем без надменности, и Беляков даже осмелился поднять на него глаза.
— В Вас влюблена одна девчонка…
Снова наступила пауза.
— Только одна? Я думал, их больше…
Теперь уже настала очередь Белякова улыбаться. Максим обладал довольно располагающей внешностью, к тому же выглядел сегодня по-молодежному, и это само собой настроило пацана на доверительный лад.
— …А я жить без нее не могу! — выпалил Коля. — Я с ума по ней схожу… Понимаете, в прямом смысле: схожу с ума!
— И чем я могу тебе помочь? Давай сходить с ума вместе? — спокойно спросил Максим, прекрасно понимая, о ком Коля говорит, и не особо желая чем-то ему помогать.
— Вы же с ней дружите… Вся школа знает, что вы дружите!
Учитель молча смотрел парню в глаза, ожидая пояснений. Тот долго подбирал слова и, в конце концов, предложил:
— Может, Вы сделаете так, чтобы она Вас разлюбила? Ну, там, допустим, разочаруете ее…
Максим тяжело вздохнул. В нелепые ситуации загоняет его судьба. Разве имеет он право вставать на пути у своего ученика? Но выполнить его просьбу все равно нереально. Он уже столько раз ее разочаровывал! Разве это поможет? Подставив лицо ветру и слегка щурясь от солнца, произнес:
— Ты же сам сказал, мы с ней дружим. Если бы я тебя попросил обидеть друга, ты бы согласился? Тебе надо придумать другой способ.
— Какой? — Коля с надеждой заглянул учителю в глаза.
— Колян, я спешу, — выкрутился Максим Викторович. — Я позвонил своей девушке, сказал, что через десять минут приеду к ней, а сам стою здесь с тобой, — но, взглянув на разочарованное лицо Белякова, пожалел его, добавив: — Ты ей нравишься. Она очень переживала за тебя, не могла решить, что тебе ответить.
Максим медленно направлялся к автостоянке. Беляков топал рядом с ним, словно еще не договорил. Наконец, путаясь в собственных словах, попросил:
— Максим Викторович, может Вы… ну, поговорите с ней… обо мне?
— Я попытаюсь. Подумаю, что можно сделать, — пообещал Максим и, отвернувшись, пошел к машине уже быстрей.
— Спасибо! — крикнул вслед Коля.
Если представить, что просьба Белякова написана на бумажке, то сейчас Максим скомкал эту бумажку и выбросил в мусорное ведро.
Есть вопросы, которые каждый решает сам.
Вставать на пути своего ученика — плохо. Но создавать проблемы самому себе — вообще безумие.
Наташа открыла дверь на его звонок и равнодушно отошла в сторону. Равнодушно — это только внешне: очень старалась изобразить безразличие. На самом деле, о каком равнодушии может идти речь, когда в сердце любовь борется с ненавистью, поклонение — с чувством собственного достоинства, ревность — с желанием обмануть себя…
— Ты одна? — спросил Максим, заметив, что Наташа не собирается приглашать его в комнату.
— Одна, — ответила она, уперев руки в бока.
— Пойдем со мной, — позвал мужчина и, быстро разувшись, направился в ее комнату, схватив по пути девчонку за руку.
Ее постель была, как всегда, разобрана и помята, поэтому Максим посадил ее в кресло. Наташа не особо сопротивлялась. Максим опустился на пол рядом с ней — так красиво: на колени, немного расставив ноги — Наташе так захотелось сфотографировать его в этот момент, и еще снять видеокамерой, потому что само это движение, наполненное грацией и уверенностью в себе, заслуживает быть увековеченным. Хотя бы в ее памяти. В этот момент готова была простить ему все!
— Ты плакала? — спросил он, посмотрев на ее покрасневшие, слегка опухшие глаза почти уже без косметики.
Она ничего не стала отвечать. И так понятно.
Недалеко на полу валялся ее личный дневник в красивой кожаной обложке синего цвета. Она явно писала в нем что-то совсем недавно: блокнот был раскрыт, на левой странице был текст на три четверти сверху, а в сгибе между листами лежала гелевая ручка такая же фиолетовая, как и кривой текст с неправильным «леворуким» наклоном. Записывала свои мысли под грустную, мощную, очень красивую музыку группы «Депеш Мод». Максим пододвинул к себе этот дневник и начал читать. Наташа напряглась, дернулась, чтобы помешать ему, но Максим остановил ее сильной взрослой рукой. И, повернувшись и глянув ей в глаза, привел в свое оправдание:
— Если ты не хотела, чтобы я это читал, надо было хотя бы закрыть. Я ведь предупредил, что приеду.
Наташа села на место. Всхлипнула, ее нижняя губа задрожала, и затряслись руки. Что ж, в этом дневнике она все равно обращается к Нему… Очень боялась его реакции, но он дочитал совершенно спокойно и переворачивать страницы не стал.
— Там даже точка не стоит, — произнес он после некоторого молчания. — Ты, наверно, не дописала. Может, все остальное скажешь мне лично? Только, прошу тебя, не надо делать выводы о том, чего я хочу, потому что только я могу это знать наверняка.
Наташа растерялась и от этого даже слегка покраснела. Столько эмоций было, столько невысказанного! А теперь это все куда-то исчезло. Лепетать ерунду она не хотела, а связных речей придумать не могла.
— Наташа, — начал Максим сам, и Наташа забыла вообще обо всем на свете. Ее имя… Обычно он называет ее зайчиком, малышкой, солнышком… А ее имя в его исполнении так цепляет за душу… — Наташ, — повторил он и вздохнул, словно не мог подобрать нужные слова. А потом сказал откровенно: — Последний раз я занимался сексом месяца три назад.
Ее сердце сразу же безумно обрадовалось, но привычка все ставить под сомнение немного уменьшила положительные эмоции от его слов. Наташа разглядывала его лицо и пыталась понять, что он этим хочет сказать. Это значит, что между ним и Кучерявой этой ночью ничего не было? Или этим он пытается оправдать то, что все же переспал с ней? А он не отводил взгляда, смотрел ей прямо в душу. Наверно, если бы он изменил ей, он бы не вел себя так, решила Наташа. Люди ведь всегда верят только в то, во что хотят верить, поэтому Наташа не стала переспрашивать. Пыталась слушать свою интуицию, а интуиция подсказывала, что Максим ей верен. Или это она сама убедила в этом свою интуицию? Он же ни разу до сих пор не сказал прямо: «Я тебе не изменял»… Что за чертовщина! Выбросить бы вообще все эти мысли из головы, закрыть глаза и в пустоте плыть по течению…
