Талос его не слушал.
— Простите меня, капитан, — сказал он вырезанному на саркофаге изображению, занося меч.
— Постой.
Удивление заставило Талоса обернуться. Он оставался на месте — примерно на половинной высоте дредноута и с мечом, готовым рассечь силовые кабели, ведущие от машин системы жизнеобеспечения к саркофагу.
— Постой, — повторил Узас.
Второй Повелитель Ночи так и не встал с палубы. Он стучал клинком цепного топора об пол: тук-тук… тук-тук… тук-тук.
— Я что-то слышу. Какую-то систему. Систему в хаосе.
Талос оглянулся на Делтриана.
— О чем он говорит?
Последний обмен репликами погрузил техножреца в такое недоумение, что он чуть не пожал плечами. Но, следуя менее человеческой модели поведения, вместо этого, Делтриан разродился треском негативного кода.
— Требуется уточнение. Вы спрашиваете меня о значении слов вашего брата, полагая, что я могу предоставить некое пояснение?
— Я тебя понял.
Он спрыгнул с саркофага, громыхнув ботинками по палубе.
— Узас. Говори со мной.
Узас все еще негромко и ритмично постукивал топором.
— За воплями. Послушай, Талос. Прислушайся к ритму.
Талос взглянул на Делтриана.
— Адепт, ты не можешь просканировать и установить, о чем он говорит? Я слышу только крики.
— Шестнадцать моих вспомогательных программ ведут постоянную диагностику.
Узас наконец-то поднял голову. Тусклый свет зала отразился от кровавого отпечатка пятерни на его наличнике.
— Ритм никуда не делся, Талос.
— Какой ритм?
— Ритм… его ритм, — отозвался Узас. — Малкарион жив.
Талос снова обернулся к саркофагу.
— Почтенный жрец, ты очень обяжешь меня, если пояснишь, что именно включает в себя ритуал воскрешения, практикуемый вашим орденом.
— Это запретное знание.
Конечно. Тогда не выдавай свои секреты, просто… объясни приблизительно.
— Это запретное знание.
Пророк почти рассмеялся.
— Это как выжимать кровь из камня. Помоги мне, Делтриан. Я должен знать, что ты делаешь с моим капитаном.
— Мы применяем сочетание усиленных синаптических импульсов, электрических систем жизнеобеспечения, химических стимуляторов и внутренних стабилизаторов физиологии.
— Прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз играл в апотекария. — По тону Узаса было понятно, что он ухмыляется. — Мне сбегать и привести Живодера?
Услышав, как его заблудший брат шутит, Талос едва сдержал невольную улыбку.
— Звучит подозрительно похоже на те методы, что мы используем для пыток, Делтриан.
— Так и есть. С объект… с Малкарионом всегда было сложно работать. Для того чтобы его пробудить, требовались невероятные усилия и концентрация.
— Но сейчас он проснулся, — сказал Талос. — Он не спит. Так зачем же продолжать ритуал?
Из горлового вокалайзера Делтриана вырвался сердитый треск.
— Что, во имя ста тысяч бездн варпа, это было? — спросил Талос.
— Выражение нетерпения, — ответил жрец.
— Как-то очень по-смертному для тебя.
Делтриан повторно издал тот же звук, на сей раз громче.
— Со всем уважением, но вы демонстрируете невежество. Ритуал воскрешения не прерывается немедленно после того, как объект пробудился физически. Его сознание не реагирует на окружающее. Мы пробудили его останки, позволив соединение со священной боевой машиной. Но его разум все еще спит. Ритуал продолжается, чтобы вновь возжечь и восстановить его аниму.
— Его… что?
— Его способность осознавать себя и разумно реагировать на поступающие сигналы внешнего мира. Его сознание, проявление его жизненного духа.
— Ты имеешь в виду его душу. Его разум.
— Как скажете. Мы воскресили его мозг и тело, но не разум и душу. Разница очевидна.
Талос втянул сквозь зубы застоявшийся рециркулированный воздух.
— Когда-то у меня была собака. Ксарл любил тыкать в нее палкой.
Делтриан застыл. Хотя глазные линзы техножреца оставались сфокусированными и неподвижными, его внутренние процессоры отчаянно заработали, пытаясь найти хоть толику смысла в последних словах Талоса.
— Собака, — вслух произнес он. — Четвероногое животное. Семейство Canidae, род Canis, отряд хищники.
Талос снова смотрел на саркофаг, прислушиваясь к воплям.
— Да, Делтриан, собака. Это было до того, как Нострамо сгорел, до того, как мы с Ксарлом вступили в легион. Уличные мальчишки, мы мало знали о том безумии и беззаконии, что творится в мире за пределами нашего города. Мы думали, что живем в сердце войны бандитских группировок. По прошествии времени это заблуждение порой казалось мне забавным.
Талос продолжил все таким же ровным голосом:
— Это была бродячая собака. Однажды я накормил ее, и потом она повсюду таскалась за мной. Вредная сучка, всегда готовая показать клыки. Ксарл тыкал в нее палкой, пока она спала. Его очень смешило, когда собака просыпалась, лаяла и щелкала зубами. Однажды Ксарл продолжил дразнить ее, когда шавка уже проснулась и лаяла на него. Через несколько минут она бросилась ему на горло. Ксарл вовремя поднял руку, но кисть и предплечье она ему изрядно покалечила.
— Что случилось с собакой? — спросил Узас.
К удивлению Талоса, в его голосе прозвучала нотка любопытства.
— Ксарл прикончил ее. Размозжил ей череп монтажной лопаткой на следующее утро, пока она спала.
— И в то утро она не проснулась с лаем, — заметил Узас все с той же до странности мягкой интонацией.
Делтриан, поколебавшись, ответил:
— Я не очень понимаю, какое отношение к теме имеет этот поворот разговора.
Талос кивнул на саркофаг:
— Я говорю, что он уже проснулся, Делтриан. Что ты делал с ним после пробуждения? Ты сказал мне, что его необходимо стабилизировать, но факт остается фактом: сейчас он бодрствует. Так что же ты делал?
— Проводил ритуалы воскрешения. Как я уже пояснял: синаптический шок, электрические системы жизнеобеспечения, химические стимуляторы и внутренние стабилизаторы физиологии.
— Итого, ты вводил приводящие в бешенство вещества и бил электричеством останки убитого воина, который уже наглядно показал, что его симбиоз с саркофагом выпадает из стандартной схемы.
— Но…
— Он уже проснулся и в своем безумии пытается добраться до тебя. Ты тыкал в него палками, Делтриан.
Техножрец задумался.
— Обрабатываю информацию, — сказал он. — Обрабатываю информацию.
Талос все еще вслушивался в крики.
— Обрабатывай быстрее. Вопли моего капитана отнюдь не ласкают мне слух, Делтриан.
— Ни на одном этапе объект не показал приемлемого уровня проявления высших нервных функций. Если бы это произошло, ритуал был бы немедленно прекращен.
— Но ты говорил, что пробуждение Малкариона никогда не шло по обычной схеме.
— Я… — впервые за столетия Делтриан усомнился в своих выводах. — Я… обрабатываю информацию.
— Обработай-ка вот что, — сказал Талос, отходя от техножреца. — Иногда, Делтриан, полезно делиться секретами с теми, кому ты доверяешь. И думать как смертный — не всегда проклятие.
— Регистрирую возможность сбоя, — вокализировал Делтриан, все еще вглядываясь в столбики цифр, бегущих по сетчатке. — Ваше предположение ставит под сомнение традиционный и самый священный из ритуалов преимущественно на основании эмоций. Если ваша догадка верна, ущерб, причиненный психике объекта, может быть необратим.
— По-твоему, меня это волнует?
Когда Талос приблизился к центральной панели управления, по золотому клинку стекла молния. Пророк всмотрелся в целую армию циферблатов, экранов сканеров, температурных датчиков, рычагов и переключателей. Все они вкачивали яд и боль в тело его капитана.
— Выключи это, — приказал он.
— Ответ отрицательный. Я не могу опираться в своих решениях на что-то столь непрочное, как предположение смертного и метафора, основанная на прерванном сне четвероногого млекопитающего, Талос. Талос, вы меня слышите? Прошу вас, милорд, отключите свой меч.
Талос поднял меч, и Узас расхохотался.
— НЕТ!
Делтриан испустил пронзительный боевой клич, который оглушил и парализовал бы любого смертного. Однако шлем Талоса защищал его от таких театральных эффектов. Он слишком часто сам использовал этот трюк в качестве оружия, чтобы сейчас на него поддаться.
— ТАЛОС, НЕТ!
Клинок опустился, и взаимное отталкивание силового поля и тонких механизмов панели породило такой взрыв, что обломки разлетелись по всему залу.
В тишине, последовавшей за взрывом, Талос поднялся на ноги. Первая пришедшая ему в голову мысль была странной: Узас прекратил нажимать на спуск цепного топора. Сквозь рассеивающийся дым пророк увидел стоящего у стены брата и Делтриана на полу в другом углу комнаты.
