Сознание представляет собой сложную совокупность ощущений, восприятий, мыслей, идей и чувств. Эти психические процессы, состояния и формы являются единством объективного и субъективного на основе объективного. Иными словами, в каждом из них имеется то, что зависит от отражаемого, и то, что зависит от отражающего (от субъекта), что исходит из свойств действительности и что исходит из свойств человека. «Подлинной конкретной “единицей” психического (сознания), – писал С. Л. Рубинштейн, – является целостный акт отражения объекта субъектом» [Рубинштейн 1957: 264].
Раздвоение единого по своему содержанию познавательного акта допустимо только как методический прием. Закрепление же искусственного рассечения единого по своей структуре знания ведет к гносеологическому дуализму.
Таким образом, интеллект и эмоции, противопоставляемые Балли, являются не чем иным, как двумя сторонами одного человеческого и общественного сознания.
Поскольку язык является материальной формой выражения мышления, необходимо и общий субъективный характер языкового выражения рассматривать в соответствии и в единстве с общим субъективным характером познающей деятельности человека, знание, мышление которого являются вторичными по отношению к некоторому объекту. Подобно тому, как в мышлении объективное и субъективное находятся в диалектической связи, информация в языковом высказывании всегда представляет собой некоторое нерасчлененное по своей сущности единое содержание. «Всякое высказывание, – писал Г. В. Колшанский, – по содержанию является тотальным, а не дискретным, дробным (это относится ко всем видам высказывания: от так называемых нейтральных, констатирующих до любого эмоционального)» [Колшанский 1975: 118].
Таким образом, понимание Балли строения высказывания, согласно которому в каждом речевом акте создается два познавательных акта человека – сообщение о предмете и оценка этого предмета, представляется неправомерным.
Мы подробно остановились на недостатках концепции Балли. В то же время следует отметить, что учение Балли об аффективной стороне языка дает яркое представление о той важной роли, которую играет в языке экспрессивность [86] .
Балли подчеркнул, что было бы грубой ошибкой отождествлять экспрессивный момент в языке с индивидуальным творчеством говорящих. Для того, чтобы функционировать в качестве указания на те или иные переживания индивида, соответствующие языковые средства обязательно должны быть общепринятым достоянием определенной лингвистической общности, как бы мала она ни была: «Речь как социальное явление может выразить из всего духовного мира индивидуума лишь то, что доступно пониманию других; иначе говоря, можно высказать то, что думаешь, и то, что чувствуешь, лишь с помощью таких выразительных средств, которые понятны другим людям» [Балли 1961: 23].
В этом отношении он стоял в оппозиции к К. Фосслеру, считавшего, что «любая речь есть индивидуальная духовная деятельность», а общение возможно «не в результате общности языковых установлений, или языкового материала, или строя языка, а благодаря общности языковой одаренности » [Vossler 1904].
Балли хорошо показал социальный характер индивидуальной психологической реакции говорящего, зафиксированной средствами языка в его речевом акте. Язык представляет мышление как общественное сознание, а каждое индивидуальное мышление существует только в обществе.
Изучение аффективности Вяч. Вс. Иванов называет одной из задач лингвистики XXI в. «Несколько течений в лингвистике начала века (Балли и Вандриес, школа Фосслера и Шпитцер) правильно отмечали значимость аффективной стороны языка. Это направление не получило значительного развития. Между тем его выводы были бы важны не только для понимания многого в различении языков поколений (каждое последующее поколение вводит свои оценочные слова...) и темпов изменений (особенно словаря), но и для уяснения... принципов организации целого текста...» [Иванов 2004: 139].
Учение Ш. Балли об аффективном факторе в языке послужило ему основой для создания стилистики как самостоятельной лингвистической дисциплины [87] .
§ 3. Создание стилистики как самостоятельной научной дисциплины
Имя Ш. Балли у многих лингвистов ассоциируется со стилистикой. И это не случайно. Ш. Балли вошел в историю языкознания не только как один из издателей «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра, но и как создатель новой лингвистической дисциплины – стилистики. Мало известен сохранившийся набросок Соссюра к выступлению на открытии в 1913 г. кафедры стилистики Женевского университета, которую возглавил Ш. Балли. Этот рукописный набросок свидетельствует о том, что Соссюр не возражал против выделения стилистики в отдельную дисциплину, но относил ее не языку, а к речи: «...лингвистика обширная область. Так, она включает две части: одна ближе к языку, пассивному хранилищу, вторая – ближе к речи, активной силе...» [CFS. 1997. № 50: 92]. Тем самым опровергается распространенное мнение, что Соссюр ограничивал анализ языка интеллектуально-логическим сосодержанием. Благодаря Балли, – справедливо отметил А. Сеше в статье, посвященной Женевской школе, – стилистика получила статус лингвистической дисциплины [Sechehaye 1927: 226].
Впервые методологические принципы стилистики как самостоятельной научной дисциплины были сформулированы Балли в 1905 г. в работе «Краткий очерк стилистики». Он писал: «Субъективная или аффективная сторона языка должна занять свое место, может быть, самое главное, в изучении экспрессивных средств, являющихся объектом стилистики» [Bally 1905: 130]. В то время, когда вышла работа Балли по стилистике, последняя была преимущественно немецкой филологической наукой. В стилистике господствовали взгляды Л. Шпитцера – языковеда, близкого по своим взглядам к К. Фосслеру. Не случайно, коснувшись термина «стилистика», Балли писал, что «это слово неприятно звучит для французского уха»; оно имеет немецкий «привкус, тем не менее этот термин является ясным и удобным, позволяющим отличать от других разделов лингвистики дисциплину, которая имеет свою собственную область исследования» [Bally 1905: 11]
Сохранив термин «стилистика» [88] , Балли употребляет его совсем в другом смысле, чем такие ученые, как Шпитцер. Немецкий языковед интересовался преимущественно письменным языком вообще или, чаще, языком определенных писателей, и анализируя выразительные средства языка с аффективной точки зрения, он уделял главное внимание эстетическим элементам. Метод Шпитцера является индивидуально-психологическим, т. е. он стремился выделить индивидуальное в человеческой психике и хотел установить, как использует человек материал своего родного языка для выражения своих собственных душевных состояний в какой-то определенный момент.
Стилистика в понимании Балли является строго лингвистической дисциплиной. Она «изучает экспрессивные средства, которыми располагает данный язык, общие приемы, употребляемые языком, для выражения в речи явлений внешнего мира, а также идей, чувств и вообще всех движений нашей внутренней жизни» [Bally 1905: 7]. В поле зрения стилистики входит весь язык.
Уже в первой работе Балли по стилистике, справедливо заметил А. Сеше в цитированной выше статье, чувствуется влияние учения Соссюра [Sechehaye 1927: 218]. Балли подчеркивает, что стилистика должна изучать экспрессивные средства языка не изолированно, а в их взаимосвязи. Если представители школы Фосслера приписывали экспрессивным явлениям языка свойство нерегулярности и индивидуальное употребление, то в концепции Балли они характеризуются социальностью и образуют систему. Он проводит дифференциацию языковых систем. А. К. Соловьева, русская ученица Балли, высказывала предположение, что «эта идея была внушена ему еще де Соссюром» [Тоддес,Чудакова 1981: 245].
Балли выделил три черты, отличающие экспрессивность языка от экспрессивности индивидуальной речи:
1. Экспрессивные знаки языка являются заранее заданными и не предполагают творческой деятельности говорящих.
2. Приемы, создающие экспрессивность, являются в значительной степени бессознательными. Наиболее характерным примером может служить мелодика.
3. Знаки языка включены в его систему и подчиняются закону оппозиции, установленному Соссюром. Значение знака понимается «не само по себе, но благодаря ассоциациям, противопоставляющим его другим знакам системы; в частности, в нашем сознании постоянно присутствует оппозиция экспрессивных и неэкспрессивных знаков» [Балли 2003: 103 – 104].
Балли проводил различие между «собственной эмоциональной окраской» и «социальной окраской». Последняя относится к социально обусловленной языковой окраске (регистровая, региональная или обусловленная социальной средой). Тем самым он заложил основы функционального подхода к стилистическим явлениям. Отношения, которые устанавливаются между словами, не имеют ничего общего с этимологическими связями, служащими в грамматике и лексикологии для построения семей слов. Разграничение синхронного и диахронного подхода к стилистическим исследованиям Балли отстаивал и впоследствии.
