— Значит, Эрзули могла быть плохой.
— Нет. Лоа несут в себе только правду. Это жрец пробуждает плохое или хорошее. Мы называем злых колдунов людьми, которые служат лоа обеими руками.
— Ты ведь колдовала обеими руками.
— Это просто выражение такое. Разве ты мне не доверяешь?
Она казалась такой удрученной, что мне что захотелось ее успокоить, но я не желала лгать.
— Я никогда прежде не имела дела с вуду, Кассандра. Кто его знает, вдруг ты вызывала самого Сатану, который сейчас может носиться по Новому Орлеану.
— Он и так носится, — сухо ответила она.
— Ха-ха.
— Ты говорила с лоа, Диана, а это значит, что хорошее или плохое намерение исходило от тебя. Ты злая?
Я призадумалась.
— Иногда.
— Ты всего лишь человек. Когда ты просила помощи, направления, правды, ты это делала, чтобы причинить кому-то вред?
— Нет.
— Тогда иди с миром.
Я бросила взгляд на часы и удивилась.
— Уже почти утро!
— Время летит, — вздохнула Кассандра. — Дай-ка я положу этот лепесток куда-нибудь, чтобы ты его не испортила и не потеряла.
Она пошарила на захламленной полке и вытащила пустой мешочек для гри-гри.
— У тебя они что, везде? — спросила я.
Кассандра не стала отвечать, а лишь открыла мешочек.
Я заколебалась:
— А он там будет работать?
— Конечно.
Наверное, стоило поверить ей на слово.
Пора уходить. Хотелось узнать, поможет ли лепесток открыть правду, но…
— Как мне понять, что есть правда?
— Осознание придет само собой.
— Не слишком помогает.
— Это как любовь — ты просто знаешь.
— То есть, я пойму, что любовь, в которой я подозреваю приворот, настоящая, потому что просто пойму. Бессмыслица какая-то.
— А в чем есть смысл? — Как обычно, она не обратила внимания на мою кислую мину. — Если ты найдешь амулет и уничтожишь его, заклятие потеряет силу.
— И на что похож этот амулет?
— Может быть, гри-гри или тотем.
— Что?
— Маленькая фигурка из дерева, кости, камня или даже ткани в форме человека. Во многих культурах тотемы используются как амулеты на счастье, ради проклятий или для чар, как добрых, так и злых.
— Хорошо, — кивнула я. — Найти что-то странное, уничтожить, и магия развеется.
Хотя я не имела понятия, как уничтожить камень.
— Или просто можешь оставить все как есть.
Я подняла на нее глаза.
— Что?
— Разве любить его так плохо?
— Мне нужно знать правду, Кассандра. Уж так я устроена.
Она кивнула, словно знала, что я так и скажу. Черт, а может, и вправду знала.
— Если Эрзули сказала, что правда откроется, так тому и быть. Не уверена, как, почему или когда, но я в это верю.
— У меня с верой как-то никогда не ладилось, — пробормотала я и ушла.
Если бы в свое время я верила в Саймона, ничего бы этого не понадобилось. Но если тогда я не поверила в него, как сейчас поверить в едва знакомого человека, которому я не доверяла?
Ума не приложу.
Никогда не любила откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, поэтому проехала мимо трейлера Адама, но машины рядом не было. Я даже прогулялась до хижины, но там было пусто. Поэтому я потратила время на установку ловушки на поляне, где погиб Чарли. Место преступления и все такое. Лучшей идеи мне в голову не пришло.
Я сомневалась, что ловушка сработает. Если у оборотня человечьи глаза, возможно, он и мыслит, как человек, а значит, поймет, что не стоит забираться в клетку и позволять, чтобы ее закрыли.
Но я все равно собиралась подежурить на дереве с заряженным ружьем-транквилизатором. Если придется, я выстрелю в зверя и сама затащу его в клетку. Существует много способов поймать добычу. Хотя я не особо продумывала второй вариант.
Пару дней я шаталась по болотам по жаре и несколько раз ездила в город за припасами. Ночами почти не спала, лежа в одиночестве на полу и прислушиваясь к странным звукам и далекому вою. Могли выть койоты, но я точно знала, что это не они. Я не видела Адама и вроде как перестала его высматривать.
Мне отчаянно хотелось узнать правду, но чем больше проходило времени и чем больше я думала, тем страшнее становилось. А если он обманул меня насчет чего-то важного? Такого, что я не смогу забыть?
Что, если Люк наложил на меня заклинание, и то, что я чувствовала к ним обоим, было ложью? Мне бы такого не хотелось. Теплые чувства к Адаму и его сыну были первым, что за долгое время показалось мне правильным.
Я обдумала предложение Кассандры оставить все как есть. Оно все же было неплохим.
Но что, если никакого заклинания нет? Вдруг я взаправду влюбилась в Адама, а он — нет?
Я размышляла над этими вопросами, на которые не было ответов, купаясь в притоке реки перед особняком. Так и не сняла новый номер в отеле.
Съев бутерброд, я уснула на спальном мешке. Должно быть, я переутомилась, потому что проснулась только после заката, и то лишь потому что почувствовала: в доме кто-то есть.
Сердце екнуло, но прежде чем я успела запаниковать, в окне появился силуэт, который я узнала бы где угодно.
— Адам.
Он не ответил, а просто пересек комнату и лег на спальный мешок.
Черт, если честно, он лег прямо на меня.
Единственным предметом на верхней части его тела был браслет. Мне так нравилось больше всего. Мягкие армейские штаны, твердый член. Несмотря на одежду, мы подходили друг к другу как детали пазла. Давление, движение, жар. Чего еще желать?
Правды.
В ту минуту я поняла, что не могу продолжать, не узнав ее. Где там мой лепесток?
Одна моя рука обнимала Адама за плечи, а другая шарила вокруг, как Вещь из «Семейки Аддамсов». Меня отвлекали губы Адама и его язык, орудующий у меня во рту. На мне были свободные шорты, и Адам погладил мое бедро, переместился выше, скользнул под резинку и принялся гладить меня в ритме движений своего языка. Я позабыла о мешочке с гри-гри.
После импровизированного купания на жаре я выбрала в качестве одежды тонкую зеленую сорочку и даже не подумала о бюстгальтере. Поэтому когда губы Адама сомкнулись на моем соске, меня опалил влажный жар, словно между нами не было ничего, кроме воздуха. Вскоре так оно и стало на самом деле.
Адам не разговаривал и почти не смотрел на меня, но я нуждалась в его взгляде, и поэтому коснулась его лица.
Он посмотрел мне в глаза при первом же толчке. Моя свободная рука дернулась, когда он принялся ритмично качать бедрами, и пальцы задели гри-гри.
Я сжала маленький мешочек в ладони, и по комнате пронесся ветерок. Он пах корицей и нес с собой неразличимые слова, но оставил после себя уверенность.
