Разрез получился небольшой. Его по уму, конечно, стоило бы зашить, но пока можно было обойтись давящей повязкой и пластырем. По окончании операции Даурский допил остатки водки и вернулся в комнату, чтобы прилечь на диван. Виктор помог ему дойти. Семена Андреевича прилично пошатывало.
Даурский закрыл глаза, но Виктор не дал ему возможности уйти от общения.
– Дядя Семен! Там, в лесу, ты назвал ее Механиком.
Даурский медленно, нехотя посмотрел на Виктора и тяжело вздохнул, понимая, что придется говорить.
– Давай, дядя Семен, рассказывай. Сегодня ты пришел вовремя, но завтра тебя не окажется рядом. Если ты хочешь меня от чего-то спасти, то для начала развяжи мне глаза. Слепому мне не выжить.
– Сынок, – медленно ворочая языком, проговорил Даурский. – Это долгий разговор. Я… Я сейчас просто не смогу. Давай завтра.
– Сейчас! – потребовал Виктор.
Даурский с досадой крякнул.
– Ну, спрашивай.
– Ты же, дядя Семен, не просто так приехал и забрал меня из интерната. Ты имел к нему отношение. Ты знаешь, что такое Механик. Интернат работал на разведку, где ты служил? И ты был в нем типа эмиссаром?
Голова Даурского клонилась на грудь, он вздергивал ее, как норовистый конь, но с силой тяжести справиться не мог. Он действительно вырубался.
– Дядя Семен!
– И да, и нет, – смог он выговорить. – Это не проект разведки. Но она имела к нему отношение. Они пользовались плодами некоторых наших разработок.
– Ваших разработок? – ошарашенно переспросил Виктор.
Даурский поморщился. Ударная доза алкоголя в ослабленном раной организме заставляла его говорить лишнее. Но он все же должен помочь. Спасти. Уснуть…
Он вздрогнул, пытаясь вырваться из объятий беспамятства.
– Вить, сынок… Прости меня. Я виноват… Очень… Я очень… Витя… Ты в опасности. Дай бумагу и ручку!
Макаров передал требуемое. Даурский слабой рукой накорябал в блокноте несколько слов.
– Что это?
– Это адрес. Там он…
– Кто?
– Да он же! Романов! Михал Михалыч. Он профессор педологии…
– Педагогики?
– Педологии, блин! – Глаза Даурского возмущенно сверкнули. – Найди его. Скажи, кто ты. Скажи, от меня. Скажи – Старый послал. Он поймет.
– Дай номер, я предупрежу.
– Нет номера, – Даурский засмеялся тонким, бессильным смехом.
– Он старый черт, ему сто лет скоро… Наверное. Но он живой! И он… У него мозг как паровоз! Хоть на дровах, но едет! Вот… Езжай к нему. Скажи – от Старого приехал. Скажи, кто ты…
Наставник и друг откровенно заговаривался. Начал повторяться, какую-то педологию придумал.
– Ладно, я съезжу, – без особого энтузиазма сказал Виктор.
Даурский вдруг сел прямо и посмотрел на Виктора почти трезвыми глазами, собрав в кулак все внутренние резервы.
– Витя! Слушай меня! Все очень серьезно! В программе сбой! Эта идиотка тебя криво запустила! Результат непредсказуем. Сейчас в тебе два человека.
Макаров не стал перебивать и сообщать, что этих людей не два, а три. А Даурский продолжал, вцепившись в обивку дивана пальцами.
– Если ничего не делать, то вторая личность – мы называем их «АЛ» – Альтернативная Личность – может взять верх и ты перестанешь быть тем, кем ты был еще неделю назад. А может быть и хуже. Инициация произведена не по трафарету… ритуалу… тьфу… Через жопу она была произведена. Поэтому результат непредсказуем. Личности могут войти в конфликт и пойти вразнос. Никто не знает, чем это кончится.
Виктор перестал дышать, переваривая сказанное.
– Найди Романова. Он объяснит суть и скажет, к кому тебе пойти дальше. Времени нет. Может быть, счет вообще на минуты. Вали прямо сейчас!
– Ты говоришь меньше, чем знаешь!
– Потому что если я сейчас не заткнусь и не засну, то просто сдохну, твою мать!
Даурский обессиленно откинулся на спинку дивана. Он даже не побледнел, а прямо-таки побелел. Виктор аккуратно уложил его на правый бок, чтобы не нагружать рану, и накрыл пледом.
– Я скоро, дядя Семен. А когда вернусь, ты все мне расскажешь.
Даурский слабо улыбнулся и едва слышно прошептал:
– Возвращайся. Я буду ждать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И заснул.
Когда он открыл глаза, уже стемнело. Значит, провалялся в отрубе он часов семь, не меньше. Все тело затекло, и чтобы свесить ноги с дивана, ему понадобилось несколько минут. Еще через минуту он понял, что проснулся не сам по себе. Его что-то разбудило. Что именно?
Несколько секунд он сидел в темноте и тишине. А потом попросил:
– Включи свет.
Вспыхнула лампа на потолке. Перед ним стояла та девушка, что подстрелила его в Лосином Острове. На ней была какая-то бесформенная черная одежда и перчатки. Судя по колыхнувшейся занавеске, пришла она не через дверь.
– Механик, – усмехнулся Даурский, тут же скривившись от боли.
– Мне нужна информация, – сказала Ольга.
– Вряд ли я смогу тебе помочь, – пожал плечами Даурский.
– Сможешь, – заверила Ольга. – Это большая удача, что я на тебя вышла, Семен Андреевич. Теперь в живых останется много человек. Ты выведешь меня на руководство проекта напрямую. Как жаль, что я не нашла тебя раньше.
– Потому что я не хотел, чтобы ты меня нашла, девочка. Это не ты на меня вышла, это я на тебя вышел. Тебе нужно остановиться.
– Я остановлюсь. Когда закончу дело.
– Тебе придется делать это без моей помощи. Я очень давно на покое. И у меня нет связи с Проектом.
– Не смеши. Семен Андреевич, я не хочу вас пытать.
– Ну вот, уже на вы, – улыбнулся Даурский. – А то тыкала, как шпана какая-то. Некрасиво.
– Я и не буду вас пытать, – продолжила Ольга, не обратив внимания на слова Даурского. – Но у меня есть необходимые препараты. Даже ваша легендарная подготовка не поможет им противостоять. Лучше скажите сами.
– Я не могу, – вздохнул Даурский. – Несколько дней назад я пообещал кое-кому, что уничтожу организацию. Ту самую, которую хочешь уничтожить ты. Знаешь почему?
– Нет.
– Чтобы оградить от опасности одного дорогого мне человека. Я сделаю это так, чтобы его не накрыло волной. Но перед тобой нет такой задачи – уберечь его. Ты пойдешь на них напрямую. И тогда он может пострадать. Поэтому я не скажу тебе, как их найти.
– У тебя просто нет выбора, – пожала плечами Ольга.
– Выбор есть всегда.
Даурский чуть наклонился вперед, сделал несколько скручивающих движений плечами, кистями и шеей. Ольга едва не рассмеялась.
– Семен Андреевич, не нужно унижаться. Вы собираетесь со мной подраться? Вы же не хуже меня знаете, что такое программа «Механик». Вы отлично сохранились для своих лет. Вы в хорошей форме. Но… раненый, пьяный старик-ученый против Механика – это смешно.
– Я отдаю себе в этом отчет, – ровным голосом ответил Даурский, продолжая разминать шею. Теперь он делал это пальцами, подняв руки. – Как и отдаю себе отчет в том, что против сыворотки правды не может устоять никто. Это физиология. А мы многое знаем о физиологии мозга, правда?
Даурский заговорщически подмигнул Ольге. Ей не понравился его тон, и она нахмурилась.
– На самом деле, мне нужно всего лишь время. Ты рано или поздно найдешь, что ищешь. Но он найдет раньше. Я бы мог попросить тебя дать клятву, что ты повременишь две недели. И тогда бы я помог тебе. Но ведь ты Механик. Злой ребенок. Клятва Механика не стоит ничего. Вы умеете только идти к цели. Поэтому, прости, но ты не получишь информации.
Даурский переместил левую руку на свой затылок, а правую на подбородок. И устало вздохнул.
Лицо Ольги исказилось, она бросилась вперед. Но не успела. Даурский сделал короткое движение руками, раздался хруст шейных позвонков, и Семен Андреевич повалился на пол.
– Сволочь! – в ярости вскрикнула Ольга.
Она сделала движение, будто собиралась ударить мертвое тело ногой. Но сдержалась.
– Вот гад! – В ее голосе бешенство медленно уступало место восхищению.
Может быть, в рукопашной схватке Даурский сейчас и проиграл бы Механику. Но владение собственным телом у него было доведено до совершенства. Сломать руками шею самому себе – это высший пилотаж. Ведь позвоночник берегут очень сильные мышцы. И они готовы к такому рывку – мозг знает об угрозе. Расслабить мышцы и отключить инстинкт самосохранения – на это способны единицы людей во всем мире.
