Испания в это время продолжала играть ведущую роль в Великих географических открытиях; именно при Карле V произошли главные события Конкисты, а затем в Америке были созданы основы эффективной системы управления, обуздавшей своеволие конкистадоров. Сам император иногда присутствовал на ученых спорах о природе индейцев и сути Конкисты, которые вели мыслители того времени (Б. де Лас Касас, X. Хинес де Сепульведа), и стремился строить политику в Америке на принципах справедливости.
С правлением Карла V в целом совпадает период зрелости испанского Возрождения, и это не случайно. В попытках преодолеть, хотя бы и с позиций силы, религиозный раскол и объединить под эгидой Империи весь западно-христианский мир Карл V находил поддержку у многих гуманистов, рассчитывавших на установление мира и на проведение давно назревших реформ. Отсюда атмосфера оптимизма, характерная для 20-х годов XVI в. В это время Испания в гораздо большей степени, чем прежде, открывается Европе. Наряду с расширением контактов с итальянской ренессансной культурой особое значение приобретают связи с деятелями Северного Возрождения, и прежде всего с Эразмом Роттердамским. Его идеи во многом совпадали с устремлениями испанских гуманистов к религиозно-нравственному обновлению общества; к тому же нидерландского мыслителя поддерживали сам Карл V и некоторые лица из его окружения. Сотрудничество и дружба связывали Эразма с крупнейшим мыслителем эпохи Возрождения Х.Л. Вивесом, который, живя за пределами Испании, поддерживал постоянные контакты с испанскими гуманистами. Высшей точки развития испанское эразмианство достигло в 1528–1533 гг., но затем его противники, обвиняя Эразма в лютеранстве, организовали преследования его сторонников, а после смерти Эразма добились запрещения многих его книг. Влияние Эразма прослеживается в Испании и после того, как многие его важные труды были включены в Индекс запрещенных книг.
Широта интересов Карла, понимание важности сотрудничества с представителями культуры сделали его одним из самых замечательных меценатов своего времени. Карл отличался тонким вкусом, покровительствовал Тициану, написавшему его лучшие портреты. В Испании при его поддержке была осуществлена широкая программа строительства в духе итальянского Ренессанса (дворец Карла V в Альгамбре, работы в Севилье и в Толедо).
В 1555–1556 гг. император отрекся от престола и разделил свои владения между наследниками. Его единственный законный сын Филипп II получил Испанию с ее итальянскими и заокеанскими владениями, Нидерланды, Франш-Конте и Шароле, в то время как младший брат Фердинанд, которому еще раньше были переданы австрийские земли Габсбургов, унаследовал императорский титул. Передавая Нидерланды и другие части «бургундского наследства» (прежде больше связанные с Империей, чем с Испанией) сыну, а не брату, Карл руководствовался стремлением максимально усилить потенциального светского главу европейского католицизма, каковым неизбежно становился Филипп И. Но в конечном счете это решение дорого обошлось Филиппу II, вынужденному взвалить на себя тяжелое бремя нидерландских проблем.
ИСПАНИЯ В ПРАВЛЕНИЕ ФИЛИППА II
Филипп II еще при жизни отца приобрел немалый политический опыт. С 12 лет он участвовал в управлении Испанией, в 1548–1551 гг. посетил Италию, Германию и Нидерланды; будучи женат вторым браком на Марии Тюдор, долгое время провел в Англии. Унаследовав множество разнородных владений, он прежде всего был испанским королем, бегло говорил только по-испански и, вернувшись в Испанию в 1559 г. после долгого отсутствия, с тех пор почти не покидал ее. Он отличался глубокой религиозностью; стремясь сохранить в своих владениях католицизм и избежать распространения Реформации, чреватого кровавыми конфликтами, покровительствовал инквизиции и иезуитам, преследовал морисков, подозреваемых в тайной приверженности исламу (их восстание в 1568–1571 гг. было жестоко подавлено).
Основные направления внешней политики Филиппа II были им унаследованы от Карла V и во многом определялись ревностным католицизмом короля (что не исключало конфликтов с папами по политическим соображениям, вплоть до войны с Павлом IV в 1556–1557 гг.), положением Испании как оплота Контрреформации и ее претензиями на первенство в Европе. В первые же годы правления ему удалось завершить борьбу с Францией в Итальянских войнах. В 1557 г. испанцы одержали решающую победу при Сен-Кантене; в 1559 г. война завершилась благоприятным для Испании миром. Позже, после пресечения в 1589 г. династии Валуа, Филипп II вернулся к французским делам, стремясь не допустить воцарения бывшего гугенота Генриха IV и посадить на трон свою дочь от брака с Изабеллой Валуа, но не достиг цели.
В 60-е годы усиливается натиск османов на Западное Средиземноморье. Ясно было, что остановить наступление турок смогут лишь объединенные силы христиан. В 1571 г. флот Священной лиги (в составе Испанской монархии, Венеции, папства и других государств) во главе со сводным братом Филиппа II доном Хуаном Австрийским разбил турок при Лепанто, однако в должной мере воспользоваться плодами этой победы не удалось.
В Нидерландах политика Филиппа II, направленная на унификацию страны и борьбу с ересями, вызвала с 1566 г. освободительное движение; попытки подавить его стоили Испании огромных материальных и людских потерь (Фландрию называли «кладбищем испанцев»), а желаемого результата не дали: в 1581 г. северные провинции низложили Филиппа. Зато ему удалось достичь пиренейского единства. После пресечения Авишской династии Филипп II реализовал династические права на трон Португалии, введя туда войска; с 1580 г. личная уния на 60 лет объединила Португалию с Испанией.
Опаснейшей соперницей Испании становится Англия, поддерживавшая мятежные Нидерланды и снаряжавшая корабли для контрабандной торговли в испанских колониях и для прямого пиратства. В 1588 г. король отправил на Англию огромный флот, вошедший в историю как «Непобедимая армада». Ее неудача стала для Испании не только тяжелым военным поражением, но и финансовой катастрофой, хотя борьба с Англией продолжилась.
В правление Филиппа II заметно укрепилась королевская власть. В 1561 г. Испания обрела постоянную столицу — Мадрид. Выбор столицы в центре полуострова был удачным компромиссом между ранее преобладавшим, но приходившим в упадок Севером страны и бурно развивавшимся Югом. Король стремился к унификации своих владений, несколько упорядочил законодательство, укрепил аппарат управления, но старался пунктуально соблюдать привилегии сословий и провинций. Лишь восстание в Арагоне в 1591 г., угрожавшее безопасности страны, вынудило его ввести туда войска и отменить арагонские вольности. Тем не менее вплоть до начала XVIII в. Арагой в отношении централизации существенно отставал от Кастилии.
Филипп как государственный деятель отличался редкой работоспособностью и успевал вникать в такое множество деловых бумаг со всех концов своей необъятной империи, что получил прозвище «бумажного короля». Однако чрезмерная осторожность монарха, желание лично контролировать все пружины власти, недоверие к подчиненным оборачивались фатальным запаздыванием в важных решениях. Дело было не только в медлительности короля: огромные расстояния, отделявшие центр от окраин, вообще были серьезнейшей проблемой управления Испанской монархией. На то, чтобы срочная депеша из Мадрида достигла Брюсселя, требовалось не менее двух недель, а в Мехико вести прибывали в лучшем случае спустя три месяца.
Правление Филиппа II обозначило новый этап в развитии испанского Возрождения и испанской культуры в целом, в котором сам король сыграл противоречивую, но очень важную роль. На фоне разворачивавшейся в Европе Контрреформации, особенно после завершения работы Тридентского собора, Филипп II решил перекрыть каналы связей с протестантскими странами и запретил своим подданным учиться за границей, что имело негативные последствия для развития культуры (хотя культурная изоляция Испании от протестантского мира была скорее мечтой короля, чем реальностью). Свою лепту в изменение духовного климата в стране внес орден иезуитов, быстро завоевавший здесь прочные позиции. Испанские индексы запрещенных книг появились раньше, чем римские, и были значительно объемнее. Инквизиция жестоко преследовала лютеран, эразмианцев, мистиков; под подозрением оказались даже Лойола и Тереса Авильская. В стране установилась обстановка страха и подозрительности, и многие гуманисты в этих условиях были вынуждены прибегать к самоцензуре и к эзопову языку. В таких условиях гуманизм в пиренейских странах нередко окрашивался в трагические тона; это относится и к творчеству Мигеля де Сервантеса (1547–1616), в котором сфокусировались многие линии развития испанского гуманизма.
