Кстати, об увольнениях, подумала Грейс. Заглянуть в коробку у нее не хватило духу, равно как и включить компьютер – впрочем, Грейс все равно была не уверена, на что тут надо нажимать. Да и к ящикам стола подойти не могла. Более того – Грейс вообще не решалась переступить порог. Так и стояла в дверях. Нет, обойдемся без этого, решила она. Поэтому Грейс вернулась в коридор и захлопнула дверь перед собственным носом.
И тут подумала о телефоне. Вернувшись в спальню, Грейс открыла прикроватную тумбочку. «Блэкберри», конечно, был там же, где она его и оставила, – за телефонными справочниками. Разумеется, теперь он полностью разрядился. Однако Грейс все равно взяла его в руку и, глядя на кнопки, попыталась вспомнить, на которые из них нажимал Джонатан.
Мобильник был навороченный, не для средних умов, и Грейс понятия не имела, как пользоваться этим чудом технического прогресса. Впрочем, когда дело касалось мобильных телефонов и прочих гаджетов такого рода, прогресс двигался настолько быстро, что Грейс не удавалось за ним уследить – видимо, в этом плане она безнадежно осталась где-то в каменном веке. Но одно Грейс понимала четко: если она предпримет попытку покопаться в телефоне Джонатана, это будет означать, что она переступила определенную границу. Одно дело ходить по собственному дому и рыться в собственных ящиках и шкафах, но мобильник – это уже совсем другое. Грейс и сама не понимала, почему так не хочет переступать через эту границу. Но с другой стороны, это ее единственный шанс… как бы это сказать?., помочь Джонатану. Если Грейс, конечно, захочет ему помогать.
А за годы супружеской жизни и предшествующих им отношений желание поддерживать мужа превратилось в инстинкт. Помочь Джонатану в учебе, помочь съехать из общежития, помочь купить приличный костюм или сменить номера на машине. Пожарить курицу. В ожидании медицинской помощи наложить шину на сломанный палец. Развеселить. Выбрать обручальные кольца. Примириться с тем, что родная семья не оказывает никакой поддержки. Помочь завести ребенка, быть счастливым. Так всегда бывает, когда вступаешь в брак и надеешься, что заключаешь союз на всю жизнь. Так положено в семье. И перестать помогать совсем не так просто, как кажется.
Впрочем, напомнила себе Грейс, полиции уже известно, что Джонатан оставил телефон в квартире. Вот почему они решили, что, возможно, сам Джонатан тоже дома. Без сомнения, полицейские потребуют, чтобы Грейс показала им телефон, а потом и вовсе отдала. И если Грейс откажется это сделать… Кажется, отказ сотрудничать с полицией считается преступлением, разве нет? А забрав мобильник, копы наверняка найдут способ узнать, когда им пользовались в последний раз. И тогда они поймут, что Грейс брала его – что-то смотрела, или удаляла, или меняла. Это может плохо отразиться и на самой Грейс, и на Генри. А сейчас она должна заботиться о нем, насколько может.
Грейс вернула телефон в прежний тайник и подумала – если он им нужен, пусть ищут сами. Грейс в первый раз представила, как полиция обыскивает квартиру, заглядывает в ящики, шкафы и кладовые – совсем как она только что. Поняв, что к ней вполне могут прийти с обыском, Грейс снова открыла тумбочку и, достав телефон, положила его наверх, на видное место. Там он смотрелся гораздо лучше. Не так… подозрительно. Иначе сразу закрадывается мысль, что Джонатан спрятал мобильник. Во время встречи с детективами Грейс только подтвердила, что телефон в квартире. Она не говорила, что он убран в тайник. Почему бы не выручить мужа хотя бы в такой мелочи?
Какой-то из полицейских сказал, что понимает – Грейс хочет защитить Джонатана. Но который, она не помнила. Она упала на кровать поверх покрывала и закрыла глаза. Грейс ощущала глубокую усталость. Она не переставала думать о своих находках – шарф, рубашка, презерватив. Но, увы, они ничего не объясняли и представляли собой что-то вроде непонятных рун или иероглифов. Предметы, которые Грейс швырнула на пол и про которые не знала, откуда они взялись. Впрочем, Грейс понимала – она пытается идти по неверному следу, обращает внимание не на те улики. Настоящей уликой являлся предмет, которого в квартире не было.
Качественная кожаная сумка, которую Грейс подарила Джонатану. Та самая, с которой он ходил в спортзал и которой больше не было. Обычно сумка стояла на полу в гардеробной. Куда она могла подеваться? Можно предположить, что Джонатан взял ее и стал ходить по комнатам, складывая туда вещи. Куда он пошел и что взял?
Трусы. Рубашки. Бритву. Зубную щетку. Брюки. Возможно, те самые вельветовые, которые так интересовали детективов. Но откуда Грейс знать, о которых брюках речь? У Джонатана было не меньше шести пар. Уж ей ли не знать? Грейс приобрела их сама, а теперь все шесть пар отсутствовали. Только пустые вешалки и ящики в шкафу. А в ванной освободилась полочка, где раньше лежали расческа, зубная щетка и бритва Джонатана. Неудивительно, что Грейс эти пропажи не казались подозрительными – даже сейчас. Джонатан бы непременно взял с собой эти вещи в поездку на несколько дней – скажем, отправляясь на конференцию в Кливленд. Захватил бы ровно столько белья, сколько требуется до окончания мероприятия.
Да, проблема не в тех вещах, которые здесь, а в тех, которых здесь нет. Грейс невольно вспомнилось стихотворение Джеймса Фентона – кажется, о войне, вот только о которой? Там говорилось о пустых пространствах между домами и разрушенных улицах.
Одни предметы появились, другие пропали. Плюс на минус, которые в этом случае не могут уравнять друг друга, поскольку не являются равноценными. Так же и люди, появившиеся в жизни Грейс, – полицейские и жертвы убийства – не могут заменить того, кто так неожиданно ушел, скрылся. У Грейс тоже своя война, как в стихотворении Фентона. Она зажмурила глаза. Да, ее собственное сражение, ее собственная битва.
Глава 14
Автомобиль, мчащийся в тупик
Как ни удивительно, но Грейс удалось заснуть. Утром она проснулась на стороне Джонатана – видимо, перебралась туда со своей. Будто хотела проверить, что его действительно нет на месте. Грейс так привыкла видеть на мягкой подушке его темные вьющиеся волосы и такую же темную щетину, не говоря уже о знакомой вмятине. А плечо Джонатана, то приподнимающееся, то опускающееся под одеялом! Грейс проснулась в той же одежде, которую не снимала уже целые сутки. Тогда она только тревожилась и немного злилась. Не то что теперь.
Было начало седьмого. Еще толком не рассвело. Грейс заставила себя встать и заняться обычными утренними делами. Сначала разделась, потом приняла душ. В спальне царил беспорядок – покрывало и одеяло почти сползают с кровати, посреди комнаты валяются туфли. Перед шкафом на полу лежат незнакомая рубашка и презерватив. Красная упаковка из фольги поблескивает будто бы с намеком. Эти предметы сразу притягивали взгляд, будто обведенные мелом – только в случае с Грейс это был даже не мел, а какая-то неоновая краска. Направившись к шкафу, Грейс пинком ноги оттолкнула оба предмета, потом открыла шкаф, бросила на пол собственную одежду и потянулась за новой. Надела свитер и юбку, почти неотличимые от тех, в которых была вчера. Выбирать что-то оригинальнее не было настроения. А потом Грейс сделала то, на что у нее тоже не было настроения, однако еще с вечера она знала, что сделать это необходимо.
Сев на кровать и открыв ноутбук, Грейс отменила все приемы и на сегодня, и на завтра. Дальше будет видно. В качестве объяснения указала расплывчатые «семейные обстоятельства» и пообещала, что непременно свяжется со всеми клиентами, чтобы перенести встречу. Затем, собрав волю в кулак, Грейс набрала номер Джей-Колтон и оставила сообщение, извещая, что в пятницу не сможет дать интервью корреспондентке журнала «Космополитен». А заодно попросила не назначать никаких встреч и интервью на следующую неделю, потому что у Грейс сейчас семейные проблемы. Она позвонит, как только сможет. «Спасибо», – завершила предназначенную для автоответчика речь Грейс. Впрочем, строго говоря, голосовая почта – совсем не то же самое, что автоответчик.
Разобравшись с этими двумя простыми делами, Грейс ощутила такую усталость, будто тяжко трудилась много часов. Взяв «пуму» Генри, она спустилась в подъезд и вышла на улицу. Утро было холодное, вдобавок еще не рассвело. Грейс по-прежнему чувствовала утомление, но утренний морозец помог окончательно проснуться. Впрочем, в ее случае это был скорее минус, чем плюс. Ее дом от дома папы и Евы отделяли восемь кварталов. От холодного воздуха стыло все внутри, однако, как ни парадоксально, неприятное ощущение оказывало терапевтический эффект. Улицы были почти пусты, если не считать машин, доставлявших продукты, которые стояли под крупной вывеской ресторана «Е. А. Т.». Повара тоже начали приходить на работу.
Шагая мимо, Грейс с тоской заглянула внутрь, будто эти привычные удовольствия городской жизни отныне стали для нее недоступны. Стоя на светофоре на Семьдесят шестой улице, Грейс заметила на синем металлическом лотке с прессой газету, на первой странице которой была напечатана фотография Малаги Альвес. Грейс уже почти успела забыть черты ее лица. Заголовка было не видно из-под другого издания. Между тем загорелся зеленый свет, и Грейс решительно перешла через дорогу.
