во всяких зоологических вопросах шарит. И хорошо все-таки, что в поход ее взяли. А то оказался бы Сергей с укушенным товарищем один на один — что тогда? Подумать страшно...
Через некоторое время неподалеку от пострадавшего уже потрескивал костер, а в котелке нагревалась вода. Сергей занимался сбором брусничных листьев для заварки, когда к нему подошла Юлька. Присела рядом на корточки, испустив тяжелый вздох. Лицо хмурое, озабоченное, в глазах — тревога.
— Плохо дело, — кусая губы, проговорила она. — Отек разрастается, температура поднялась. Не знаю, что делать... — сорвала очки, закрыла лицо рукой.
Перемена в поведении сестры Сергея напугала: только что держалась браво, по-командирски, а теперь чуть не плачет.
— Ты же вроде говорила, что всё хорошо будет...
— А что я еще могла сказать?.. Первую-то помощь я оказала, всё правильно сделала. Но после этого пострадавшего надо как можно скорее в больницу отправить. А куда мы его тут отправим?
Сергей похолодел.
— Так что, Леха может... — он запнулся, не в силах выдавить из себя страшное слово.
Но Юлька и так поняла — сразу подхватилась, метнула на брата гневный взор.
— Не каркай! — снова нацепила очки, вздернула подбородок. В глазах блеснул непримиримый огонек. — Главное, чтобы у него аллергическая реакция не началась. Тогда всё будет нормально. Укус гадюки очень редко к смертельному исходу приводит — буквально один случай на несколько тысяч.
Такие сведения обнадеживали, но не слишком.
— А ты уверена, что это гадюка? Ты же ее не видела.
— А кто еще? Других ядовитых змей у нас, слава богу, не водится...
Они вдвоем вернулись к Лехе.
Он лежал, вытянувшись, тяжело дыша, — бледный, глаза закрыты, лицо блестит от пота. Юлька присела, убрала прилипшую ко лбу капитана прядь волос. Бедолага разомкнул веки. Помутневший взгляд скользнул по спутникам, губы растянулись в неуклюжей улыбке.
— Чего такие физиономии кислые?
Сергей заставил себя улыбнуться.
— Ну как ты, Леший?
— Терпимо... Думал, будет хуже... Нога вот только болит — спасу нет. Как будто кувалдой по ней шандарахнули. Аж пальцами шевелить больно...
— Не надо ничем шевелить, — перебила Юлька. — Чем меньше будешь двигаться, тем лучше. Сейчас чай тебе заварим. А пока на-ка вот еще воды попей.
— Да в меня уже не лезет... — попытался было возразить пациент.
Но сиделка была непреклонна:
— Не спорь!
Леха покорился.
Потом откинулся на «подушку», признался с обреченным видом:
— Вообще-то у меня уже жидкость ищет дырочку...
Юлька тут же предупредила:
— Только не вздумай вставать!
— А как? Под себя, что ли?
Сиделка едва заметно смутилась.
— Сереж, помоги ему. Набок поверни... Потом покрывало расстелешь и уложишь его. А я пойду чай заварю, — и направилась к костру.
— Можешь считать меня мазохистом, — приглушенно проговорил капитан, дергая уголком рта, — но мне это начинает нравиться...
Сергей с тревогой вгляделся в лицо друга.
— Ты чего? Бредишь, что ли?
— Покамест нет... Я про Юлико. Не думал, что она будет так надо мной трястись. Кайфово... Ради такого и помучиться не жалко...
— И впрямь мазохист, — качнул головой старпом. — Давай выполняй инструкции медсестры, — он помог товарищу повернуться на левый бок. — Ширинку-то сумеешь расстегнуть?
— Обижаете, батенька, — пробормотал Леха, морщась от боли. — Я, конечно, инвалид, но не до такой же степени...
Пока он управлялся со своим хозяйством, Сергей расстелил у него за спиной покрывало. Удостоверившись, что товарищ успешно завершил процедуру, помог ему лечь на приготовленное ложе. Под голову подложил свернутое полотенце.
— Ну как?
— Зашибись... Как заново родился... — капитан попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса.
Сергей заставил его выпить еще воды.
Когда заварился брусничный чай, напитку дали немного остыть, налили в пустую флягу и принялись поить им Леху с неумолимой регулярностью.
— Стало быть, придется нам тут оставаться? — сказал старпом, скорее утверждая, чем спрашивая.
— Конечно, — бросила в ответ Юлька. — Ему покой нужен. Так что можешь палатку ставить. Мы тут надолго.
— Как я хотел, так и вышло, — прохрипел Леха, силясь усмехнуться. — Может, получится всё ж таки на самих себя поглазеть...
— Да ты-то уж точно ни на кого не поглазеешь, — со скрытой досадой возразил Сергей.
В нем боролись два противоположных чувства: с одной стороны, он боялся и переживал за друга, с другой — его не на шутку удручало, что придется застрять здесь на несколько дней. Стоило ему подумать, каково сейчас Ане, и сердце словно чья-то когтистая лапа начинала сжимать — безжалостно и неумолимо. Хоть иди к речке да вымаливай у духа, чтобы тот и в самом деле перенес их на две недели назад. А лучше сразу на три.
Но делать было нечего, и Сергей отправился обустраивать лагерь...
К вечеру состояние Лехи не улучшилось. Наоборот — опухоль расползлась по всей ступне и голени, придав коже пугающий мертвенно-лиловый цвет. Он по-прежнему страдал от сильной боли и очень ослабел. Но оставался в сознании — нет-нет да заговаривал с товарищами и даже пытался шутить. И это обнадеживало. Юлька сказала, что интоксикация не слишком сильная, иначе бы его рвало и бросало в бред. На деле же пострадавшего лишь изредка мутило, а голова, по его собственным словам, становилась «как чугунная».
Своих двойников они так и не увидели. И не потому, что пропустили нужный момент, пока возились с Лехой. Речка-то по-прежнему текла вспять — было ясно, что при таких обстоятельствах никакие двойники появиться не могут. Так что встреча если и состоится, то не раньше, чем течение восстановится...
Пациента продолжали беспрестанно поить то брусничным отваром, то «компотом», на который Юлька пустила весь остававшийся запас ранеток, то простой водой. Бедняге чуть ли не каждые полчаса приходилось перекатываться на бок и давать кратковременное облегчение организму. Трава справа от «лежанки» не успевала просыхать и уже источала характерный и довольно ядреный запашок.
Всем троим не давал покоя вопрос: а как быть ночью? В палатке Леха уже не сможет с такой легкостью справлять естественные надобности. Даже если снабдить его какой-нибудь емкостью (на роль которой не подходило ничего иного, кроме пластиковой бутылки), она ведь рано или поздно переполнится и ее нужно будет куда-то вылить.
— Ну меня разбудишь, я вынесу, — самоотверженно предложил Сергей.
— Да ну на фиг, — сморщил гримасу Леха. — Я лучше
