Были в этом парке-лесу даже кусты малины и жасмина. Их запах врывался утром в распахнутые окна домов и госпитальных палат. Но и этот парк, который стал лесом, был очень красив, в нём очень легко дышалось — права была Лидия Михайловна из Борстеля, мама Наташи. Просто удивительное райское место, спокойное и мирное.
Две дороги рассекали территорию госпиталя как бы на четыре неравные части. Железная дорога, тянувшаяся с северо-востока (Потсдам) на юго-запад (Висенбург), отсекала основные лечебные корпуса госпиталя (находящиеся на северо-западе) от котельной, СПК, КУОМСа, кожно-венерологического отделения, ЛОР-отделения и прочих зданий. В свою очередь шоссейная трасса под прямым углом пересекала железную дорогу и делила госпиталь тоже на две части. По левой стороне (если стоять на вокзале лицом к КПП) находились те же СПК, КУОМС и, далее (через железную дрогу) жилые домики (в одном из которых проживали Морозевичи), КПП, штаб, хирургический корпус, а по правой стороне — котельная, вокзал, корпус, в котором работала Лера, и другие здания. Шоссейная дорога тянулась от Белитц-Штадта через госпиталь, далее через небольшой городок Фихтенвальде (ближайший к Белитц-Хальштеттену, ~ в 3-4-х км) в сторону более крупного городка Клостер. Это была рядовая неширокая дорога, которая чуть севернее госпиталя пересекалась уже широким автобаном с востока (со стороны Людвигсфельде) и поворачивала на юго-запад в сторону Дессау.
Справа от дороги была территория нового госпиталя, а слева старого — вместе с отстроенным корпусом хирургического отделения, которое было разрушено в войну. Рядом была роща влюбленных. Сколько там было цветов, самых разных! Однажды Лера принесла домой букет полевых цветов, которые она насобирала, прогуливаясь после работы. Ещё она рассказала, что присев на одну из скамеек, она увидела спустившуюся с дерева белочку, которая ждала корма. Удивлённой и обрадованной такой встрече Лере пришлось сбегать в магазин и купить орешков. Какое же было удовольствие после столь длительного перерыва опять покормить с рук белочку.
Комплекс госпиталя является памятником архитектуры (кажется, этот стиль назывался Ар Нуво) и состоял из 60-и зданий. Строительство состояло из трёх этапов, началось оно ещё в 1898-м году, а закончено — только в 1930-м. На первых двух этапах его архитекторами были Heino Schmieden и Julius Boethke. Ответственным же за третью фазу строительства (1926–1930 гг.) был Fritz Schulz. Сложно охарактеризовать все здания этого комплекса. Корпуса были в основном двух и трёхэтажные, стены которых, как уже говорилось, увиты плющом и диким виноградом. Но вот здание хирургии как раз привлекало наибольшее внимание. Это было двухэтажное здание метров 150 в длину с небольшими торцевыми помещениями, мансард оно не имело. Здание ничем не выделялось среди других строений, кроме одной особенности. Этой особенностью были три помещения операционных, которые располагались на втором этаже и имели практически во всю ширину и высоту окна, помимо специальных осветительных ламп. А вот над этими операционными находилось опять же три помещения оранжереи с боковым (выше человеческого роста) остеклением и такой же треугольной крышей. Так что цветы на все случаи жизни госпиталь имел свои.
Кстати, ещё один штрих о хирургическом корпусе. Месяца через три, уже в отопительный сезон, Морозевичу довелось побродить подвалами этого корпуса вместе со слесарями в поисках трубы, подлежащей ремонту. И они наткнулись на одно открытое помещение, в котором возился какой-то пожилой санитар. Андрей и его спутники с изумлением и некоторым ужасом увидели целый склад деревянных гробов и каких-то цинковых ящиков, которые тоже со слов того же санитара оказались гробами. На вопрос о том, зачем здесь сохраняется такое большое количество этих ритуальных предметов, тот ответил, что сейчас они практически не нужны, а хранятся они здесь со времён Пражской весны. В то время в госпиталь Белитц-Хальштеттена свозили раненых и убитых, последних для отправки в Союз.
— А что это ещё за "Пражская весна"? спросил один из слесарей.
— События в Чехословакии 1968-го года, как раз десять лет прошло с той поры. А это вот наследие тех событий так здесь и сохранилось, — угрюмо ответил санитар.
Морозевич знал, что "Пражская весна" — это период политической либерализации в Чехословакии с января по август 1968-го года. Он узнал о событиях из газет ещё в конце августа того же года, а вот более детально ему рассказал уже в июле следующего года его приятель, с которым он после окончания института отдыхал целый месяц в Алуште. Вячеслав, так звали этого приятеля, был сыном квартирной хозяйки, у которой во время учёбы в институте (вместе с лучшим своим другом Артёмом) Андрей снимал комнату. Славик только в конце мая вернулся домой, демобилизовавшись из рядов СА, и провёл он часть последнего года срочной службы как раз в ЧССР. Вот он то и рассказал Андрею некоторые подробности, о которых умалчивали газеты. Период политического либерализма в Чехословакии закончился вводом в ночь с 20-го на 21-е августа в страну более 300 тыс. человек и около 7 тысяч танков стран Варшавского договора. Из Польши был введен советско-польский контингент войск, из ГДР вводился советско-немецкий контингент войск, а из Венгрии входила советско-венгерско-болгарская группировка по различным направлениям Чехословакии. Не принимали участие в операции "Дунай" (кодовое название) только войска Румынии. И хотя боевые действия практически не велись, были всё же потери и среди военнослужащих, и, особенно, среди мирных жителей (об этом как раз газеты умалчивали). Так, боевые потери советских войск с 21-го августа по 20-е сентября 1968-го года составили 12 человек погибшими и 25 ранеными и травмированными. Были и другие потери. Имели место отдельные случаи нападения на военных, хотя в подавляющем большинстве жители Чехословакии не оказали сопротивления. Что касается потерь со стороны чехословацких граждан, то, по слухам, в ходе вторжения было убито около 100 и ранено более 500 граждан Чехословакии, в подавляющем большинстве мирных жителей. Подавление в целом мирных протестов позволило СССР добиться размещения в Чехословакии советских войск — также как в ГДР, Польше или Венгрии. Это позволяло ему полностью контролировать территорию, граничащую с западными странами — потенциальным театром военных действий. Теперь стало понятно и пребывание в госпитале такого вот "наследия", как выразился санитар.
Корпус, в котором находилось неврологическое отделение (где сейчас уже работала Лера), располагалось на правой, противоположной от хирургии, стороне госпиталя. Оно было трёхэтажное с мансардами, в которых жили медсёстры. На первом этаже располагалось физио-терапевтическое отделение (ФТО), на втором — детское отделение и на третьем как раз — неврологическое отделение. Это здание имело довольно высокие этажи, коридоры которых были выполнены в арочном стиле с подвешенными спаренными лампами дневного света и с плиточными (мелкими цветными) полами. В подобном арочном стиле были проёмы и двери в палаты. Правда, некоторые двери — перестроенные — были прямоугольными и более низкими. С обратной дальней стороны корпуса штаба напротив него находилось приёмное отделение. Недалеко от штаба примерно в таком же здании располагалась офицерская гостиница. Если идти от КПП к хирургическому корпусу (от офицерской гостиницы), то справа была кухня, а соответственно слева штаб. Было также красивое двухэтажное (с мансардами и со шпилями) здание интернатуры, в котором находилось ещё и общежитие. Подобное двухэтажное и тоже со шпилями (но меньшими, с более массивным основанием) и мансардами, но более старое, было и здание столовой. Прямо напротив КПП располагался дом командира санитарной роты. Госпиталь имел также свой клуб, в котором было выделено помещение офицерского клуба.
Все отделения госпиталя имели свои порядковые номера, например, неврология — 3-е отделение, травматология — 7-е, детское отделение — 8-е, ФТО — 9-е и т. д. Перечисление всех номеров забирает много времени, но о количестве отделений в госпитале говорит тот факт, что кожно-венерологическое отделение, которое располагалось за санитарной ротой, имело 24-й порядковый номер. Рядом с ним находилось также и ЛОР-отделение.
Чуть севернее Белитц-Хальштеттена (~ 5 км) находится городишко Швиловзее (Schwieloqsee), между которым на северо-восток по курсу на Потсдам простирались (вытянутые в этом же направлении) два озёра — одноимённое Швиловзее и далее — Темплинер Зее (Templiner See), разделённые городишками Франценсберг (Franzensberg) и Капут (Caputh). Что касается современных достопримечательностей, то к югу от железной дороги за зданием St. Josef Haus, расположенным рядом с железнодорожным вокзалом, на площади (если идти в сторону котельной) установлен памятник советскому воину-санитару. Он представляет собой стоящую статую солдата-санитара в полной военной форме с каской на фоне мемориальной плиты со звездой Героя Советского Союза. На груди у санитара висит автомат, его приклад под правой рукой солдата, которой он придерживает переброшенную через плечо санитарную сумку с красным крестом. Левой же рукой он держит свёрнутые, стоящие вертикально носилки.
