на погребение.
Что за слово такое «погребение»? И почему от него так больно? Я все еще не могу представить, что можно вот так запросто сунуть человека в яму и присыпать землей. Еще вчера Ксеня ходила, разговаривала, смеялась, улыбалась, а сегодня мы просто закопаем ее на кладбище? Серьезно?
– Я не готова. – Повторяю я громче.
Внутри меня все начинает кипеть, и мне все труднее это контролировать.
– Помочь тебе? – осторожно спрашивает Стас.
– Чем ты мне поможешь?! – Неожиданно даже для себя вдруг вскрикиваю я. – Что ты сделаешь, если мне совершенно нечего надеть?!
– Ален… – Теряется он.
Переминается с ноги на ногу, затем подходит ближе.
– Мне нечего надеть на эти гребаные похороны, неужели, ты не понимаешь?! – Я бью ладонью по шкафу, заставляя парня вздрогнуть.
– Что случилось? – В комнату заглядывает Никита.
– Похоже, истерика. – Тихо отвечает Стас. Затем подходит ко мне сзади и кладет ладони на мои плечи. – Ален, ну, ты чего?
– Здесь нет ничего черного! – Завываю я, чувствуя, как горячие слезы бегут по моим щекам. – Здесь ничего нет! В чем я пойду? Может, в школьной юбке и футболке с черепом? Или надеть красное? На похороны! Или, может, сиреневое? Как думаешь, мне пойдет?
– По-моему, тебе просто нужно успокоиться. – Вздыхает он. – Посмотри на меня. – Стас разворачивает меня к себе в попытке обнять.
– Я никуда не пойду! – Стону я, отталкивая его.
Сажусь на кровать и прячу лицо в ладонях. Это единственный способ не начать все крушить.
– Можно надеть что-то сдержанное. – Слышится его голос. – Серое, например. Вот, смотри, симпатичная серая кофточка…
– Зачем мне симпатичная? – Задыхаясь, кричу я. – Нужно прийти в черном! Траур – слышал такое слово?!
В этот момент я понимаю, что перегибаю палку, но уже не могу остановиться. Это, и правда, истерика. Мне нужно, чтобы меня оставили в покое. Я не хочу ни на какие похороны, я это просто не выдержу.
– Сейчас все решим. – Говорит Никита.
Он возвращается буквально через пару минут с ворохом черной одежды. Здесь платье тети Марины, ее деловой костюм с жакетом и юбкой, черный лонгслив, брюки-дудочки и даже платок – выбирай, что хочешь. Никита раскладывает вещи передо мной на кровати без лишних слов, затем жестами призывает Стаса покинуть комнату.
Когда они выходят, я надеваю брюки и лонгслив. Голову простреливает шальная мысль: «Нужно, наверное, оставить эту одежду себе. Вдруг папа не вернется…» И я резко трясу головой, заставляя себя опомниться. «Нельзя! Нельзя позволять себе даже думать о таком!»
На похороны собралась, кажется, половина школы. Ксюша не была особенно общительной, и думаю, она бы сильно удивилась, узнав, как много людей пришло с ней попрощаться. На кладбище разыгрался сильный ветер, и Стас с Никитой, стоящие по обе стороны от меня, одновременно предлагают мне свою верхнюю одежду, чтобы я не замерзла. Но какой там холод – я почти ничего не чувствую.
Глаз не могу оторвать от Ксени и все жду, что она моргнет, но этого не происходит. Думаю, Тая ощущает что-то похожее. Она смотрит на нее заворожено и, кажется, даже не дышит. Теребит в руках цветы и нервно кусает губы. Когда громко начинает рыдать мать Ксени, Тая закрывает глаза, а Костя придерживает ее за плечи.
Я все еще не верю. Я не верю.
– Идем скорее отсюда. – Выдыхает Стас после того, как гроб опускают в яму и присыпают землей.
Я кладу на могилу цветы и шепотом говорю Ксюше, что все будет хорошо. Глупость какая. Не будет, конечно же – ведь ее уже нет. Там, где она, сквозящая пустота. Невесомость. Зачем ей мои обещания и заверения? Если даже она меня услышит, на что это повлияет?
– Иди сюда. – Заметив слезы на моем лице, прижимает меня к себе Никита.
Я позволяю ему обнять себя и упираюсь лбом в его грудь. Кажется, у меня даже на рыдания сил не осталось.
– Может, поедем уже? – Зудит Стас.
– Ты поедешь на поминки? – Шепотом спрашивает у меня Никита.
– Да. – Отвечаю я.
– Мы поедем к ним домой. – Говорит он Стасу. – Ты можешь ехать по своим делам, я сам отвезу Алену.
– Нет, я с вами. – Упирается он.
– Хорошо.
Пока мы идем к машинам, они буквально соревнуются друг с другом, кто подаст мне руку, поддержит меня за локоть, усадит в салон и довезет до дома Ксюши. Мне хочется заметить, что это максимально неуместно в такой ситуации, но Никита уступает Стасу первым, чтобы не доводить все до абсурда.
Приехав на поминки, я спешу укрыться вместе с Таей в самом дальнем уголке Ксюшиной спальни – подальше и от них, и от посторонних глаз. Оставив гостей за столом, к нам подходит мать Ксюши.
– Вот это я нашла у нее под подушкой. – Надломлено говорит она, достав из ящика тетрадь и положив перед нами. – Единственное, о чем жалею, что была так невнимательна к своей дочери. Дневнику она доверяла гораздо больше, чем мне.
Женщина уходит, прикрыв за собой дверь. Я взволнованно открываю тетрадь, мы с Таей переглядываемся и окунаемся в последние дни жизни Ксюши.
«Я не хочу говорить, потому что ты не захочешь слышать, что я скажу.
Лучше я буду писать тебе сюда. По одной мысли каждый раз, когда плачу из-за тебя. По одной мысли, чтобы помнить. И чтобы стало легче».
«Хуже всего – делать вид, что все хорошо, когда тебе ни черта не хорошо. Никто даже не догадывается, что я умираю внутри каждый час и каждый день».
«Ты отказался от меня. Но то, что ценно, ведь никогда не отдают? Да?»
«Некоторые люди никогда не будут твоими, несмотря на то, как сильно ты в них влюблен».
«Я плачу не из-за тебя, ты этого не стоишь. Я плачу из-за того, что идеальный образ тебя в моей голове разбился о правду».
«Ты теряешь больше».
«Извини, что навязывалась. Я всего лишь хотела дать тебе ту любовь, которую не получала сама».
«Я приказываю себе не забывать, что, когда мне больше всего требовалось тепло, ты дал мне дистанцию. Не отвечал на вопросы и последнее сообщения. Твое молчание – тоже ответ».
«Ты – моя первая мысль после сна и последняя перед сном».
«Я заслуживаю большего».
«Ты больше не шутишь, а я так люблю твое чувство юмора».
«Я скучаю по старому тебе, который писал мне каждый день и заставлял улыбаться. Сейчас ты только убиваешь меня равнодушием».
«Ты играешь моими чувствами, потому что не уверен в своих».
«Ты говоришь, что занят, но забыл, что я – тоже живой человек с заботами и учебой, просто у меня находится время, чтобы написать и ответить, ведь это моя отдушина в суете дня, а у тебя просто пропал интерес».
«Разговоры не помогают. Ты не слушаешь, не слышишь».
«Я вижу твои недостатки и принимаю их. Ты не видишь меня вообще»
«Я просто не та девушка, ради которой ты изменишься».
«Любовь это там, где хорошо, а не там, где плохо».
«Тот парень, который мне понравился, никогда не существовал. Ты был им, чтобы сбить меня с толку, получить то, что хочешь».
«Не нужно говорить мне, что я скандалю, когда я просто пытаюсь объяснить тебе свои чувства».
«Нельзя быть с тем, у кого нет на тебя времени. Невозможно быть спокойной, если ты не понимаешь, кто ты для него».
«Я никогда бы не поступила с тобой так, как ты со мной. Никогда не разбила бы тебе сердце».
«Никогда больше не показывать, как нуждаешься в человеке».
«Обещаю, что это последний раз, когда я так унижалась, умоляя кого-то о внимании».
«Почему я понимала все неправильно? Как мне могло показаться, что я счастлива?»
«Ты не пишешь мне потому, что у тебя есть кто-то красивее, важнее и проще меня. Я принимаю это, но все равно почему-то не теряю надежду».
«Мне так плохо, а ты уходишь вместо того, чтобы успокоить. Нельзя быть с тем, кто спокойно спит, зная, что ты плачешь из-за него».
«Я не кусок мусора».
«Каждая, кто хотела стать любимой, однажды становится бесчувственной».
«Есть разница между «занят» и «не заинтересован»».
«Мечтая быть с тобой, смотреть тебе в глаза, я опять забываю, как жесток ты был со мной. Я сказала: «Мне плохо», а ты ответил: «Ты сама решаешь, что хорошо» вместо утешения».
«Мое тело страдает, просит помощи от этой боли».
«Ты – ребенок. Взрослый сказал бы прямо, а не исчезал».
«Ты боишься любви. Тебе нужна девушка-игра, девушка-квест, которую нужно разгадывать, добиваться. Снежная королева, которой плевать на тебя и твое сердце».
«Человек всегда находит время на то, что ему действительно важно. Не находит – значит, ему неважно. Ты занят для меня, значит, свободен для других».
«Сегодня я поняла, что тебе абсолютно плевать. Ты отдаешь себе полный отчет, что причиняешь мне боль, но делаешь
