Ее тень выросла за деревом в трех с половиной метрах от Сосульки. Со стороны фонтана ее, очевидно, нельзя было заметить, но с выгодной позиции Сосульки она была хорошо видна. Сет подкрался к ней, замер и бросился вперед, закрыв ей рот ладонью и одновременно вогнав в руку иглу. Женщина сопротивлялась не больше пяти секунд.
Сет осторожно оттащил ее назад от площадки с фонтаном. К нему присоединился Сосулька, он протянул руку, чтобы помочь нести женщину, но Сет оттолкнул его. В глазах рыжего убийцы вспыхнуло — она моя. Сосульку передернуло от мысли, что Сет еще хуже, чем он думал. Сет тоже вздрогнул, но от сексуального удовольствия: женщина лежала животом у него на плече, ее грудь прижималась к его спине.
Они вернулись в подвал дворца, где, сидя рядом с женщиной и зная, что с другой стороны ее касается Сет, Сосулька еле сдерживал отвращение. Эта ночь была длинной. Он нажал кнопку на своих электронных часах: семь двадцать три. Сосулька представил светлые улицы. Он не знал, как высидит в этом темном, затхлом помещении до девяти утра, когда в Ватикан впустят толпы туристов, и они наконец смогут уйти отсюда, изображая, что женщине внезапно стало плохо.
21
— Слишком много вина, слишком мало сна, — сказал по-итальянски Сосулька озабоченному дежурному в отеле. Они стояли перед лифтом, поддерживая с двух сторон женщину, и ждали, пока откроются двери. — С сожалением должен заметить, что избыток алкоголя и вечеринка на всю ночь плохо дополняют друг друга, — в благодарность за проявление заботы он дал дежурному на чай. — Сегодня вечером она, возможно, опять захочет пойти на танцы.
Дежурный понимающе улыбнулся и сказал, что, если им что-нибудь понадобится…
— Мы позвоним главному администратору и спросим именно вас, — сказал Сосулька.
Дверь открылась, они вошли в лифт и поднялись на свой этаж. Пока Сосулька закрывал дверь. Сет отнес женщину на кровать.
— С ней все в порядке? Сет проверил ее зрачки.
— Она приходит в себя. Скоро мы сможем задавать ей вопрос — он снял с нее туфли и помассажировал ступни.
Сосулька почувствовал во рту привкус желчи. Ему понадобилась вся его воля, чтобы не одернуть Сета.
— Ты узнал женщину и мужчину, переодетых в монахиню и священника? — спросил он.
— Когда мы брали Медичи. Они тогда были в цивильном платье. Интересно, сегодня они маскировались или тогда? И теперь вовлечены еще и другие. Эти пары, кажется, не знают друг друга, — размышлял Сет. — Почему их интересует отец Дуссэлт? У каждой пары своя причина, или она у них общая? У них те же причины, что и у нас?
— Узнать, что знает священник об исчезновении наших отцов? — Сосулька с отвращением отвел взгляд, он не мог видеть, как Сет щупает женщину. — Нет. Они не из нашей группы. У них нет причин искать наших отцов.
— Но у них, возможно, есть причина искать пропавшего кардинала, — сказал Сет и, к облегчению Сосульки, убрал от женщины руки. — И между этой женщиной и нашими отцами вполне может быть связь. Я почти уверен, что она еврейка.
— Это может быть простым совпадением.
— Мы скоро это выясним, — Сет расстегнул ремень и раскрыл зиппер на брюках женщины; стали видны персикового цвета трусики. Сосулька не выдержал:
— Нет.
Сет, нахмурившись, посмотрел на него.
— Извини, не понял, — тяжело сказал он.
— Забудь о том, что ты хочешь с ней сделать, пока она не пришла в себя.
— Сделать с ней? — холодно улыбнулся Сет. — Мой благородный друг, что именно, по-твоему, я собираюсь с ней сделать?
— Я говорю тебе — забудь.
— Я собираюсь снять с нее брюки и сделать так, чтобы она комфортно чувствовала себя во время допроса. — Сет стянул с женщины брюки.
Она что-то пробормотала и поджала колени, будто замерзла.
— Ну, пошли. — Сет усадил ее на кровать, положил ее руку себе на плечо и помог ей встать. Обменявшись взглядами с Сосулькой, он двинулся с ней в сторону ванной.
— Я иду с тобой, — сказал Сосулька.
— В этом нет необходимости. Я справлюсь с ней сам.
— Двое справятся лучше.
— То ты боишься, что я ее изнасилую, то тебе хочется наблюдать за ней в ванной. Твой моральный кодекс смущает.
Не принимая насмешек на свой счет. Сосулька взял женщину под руку и прошел с ней и Сетом в ванную. Он с удивлением наблюдал, как Сет снял с нее трусики и усадил на унитаз. Ее голова качнулась в одну сторону, потом в другую.
— Постарайся расслабиться, — сказал Сет. — Нам не нужны неприятности, да?
Сосулька чуть не ударил Сета по руке, когда тот надавил женщине внизу живота.
“Нет! Мой отец! Я должен найти отца! Ничто не должно этому мешать! Я могу потом разобраться с Сетом, но сейчас!..”
К облегчению Сосульки женщина пописала.
Они отнесли ее обратно на кровать. Она снова поджала колени.
— Что ты делаешь? — рявкнул Сет.
— Одеваю на нее белье.
— Ей оно не нужно!
Они смотрели друг на друга. В комнате повисло напряжение.
Сосулька потянулся к покрывалу, чтобы укрыть женщину.
— Нет. — Глаза Сета предупреждающе блеснули. — Медикаменты сработают лучше, если ей будет холодно.
Сосулька понял, что они стоят на краю. Если он не уступит, наверняка будет драка. Отец для него был превыше всего.
— Как скажешь.
— Именно — как скажу. Мне бы не хотелось вносить напряжение в нашу дружбу, — кривляясь, сказал Сет. — Так и продолжай. Допроси ее.
“А ты в это время будешь глазеть на ее голые ноги”, — зло подумал Сосулька.
Он шагнул к бюро, выдвинул ящичек и вытащил бутылочку с раствором амитала натрия. В другом пузырьке он смешал пятьсот миллиграммов порошка с двадцатью миллилитрами дистиллирован ной воды, а затем наполнил шприц.
22
— Ты меня слышишь? — Женщина не отвечала.
Сосулька придвинулся ближе и повторил вопрос. Женщина кивнула, голос ее был слабый:
— Слышу…
— Хорошо. Тебе не надо волноваться. Ты в безопасности. Бояться нечего. С тобой друзья.
— Друзья…
— Правильно. Скажи, как тебя зовут.
— Эрика…
— А твоя фамилия?
— Бернштейн-Грисман.
Фамилия не оставляет сомнений, подумал Сосулька, она еврейка, как и предполагал Сет.
— Почему вы шли за Дуссэлтом в ватиканские сады? — мягко спросил Сосулька.
— Три человека пытались убить нас…
От такой бессмыслицы Сосулька разочарованно закрыл глаза.
— Ты сможешь рассказать нам о них позже, Эрика. Почему отец Дуссэлт?
Опять бессмыслица:
— Исчез мой отец.
Вопрос в том, подумал Сосулька, заставлять ли ее говорить только об отце Дуссэлте, или следовать ее случайным ассоциациям. То, что знает Эрика, может быть таким запутанным, что, если он будет задавать вопросы, ограниченные определенными рамками, он может не узнать жизненно важную информацию. Конечно, ее показания об отце, хотя они вряд ли имеют отношение к делу, все же достойны того, чтобы навести справки.
— Исчез? Когда?
— Две недели назад.
— Где?
— В Вене.
— Почему он исчез?
— Не знаю…
Даже в состоянии оцепенения женщина стала такой возбужденной, что Сосулька был вынужден выбирать безобидные вопросы, чтобы успокоить ее и приучить говорить свободно.
— Расскажи нам о своем отце.
Она молчала.
Сосулька уточнил вопрос:
— Сколько ему лет?
— Семьдесят…
— Он работает?
— В отставке…
— Откуда он? — Сосульке становилось скучно от ненужных вопросов, которые он задавал, чтобы успокоить ее. — Как он зарабатывал на жизнь?
— Моссад…
От неожиданного ответа у Сосульки сжалось сердце. Он повернулся к Сету, который поднял удивленные глаза от ног женщины. Сосулька снова посмотрел на Эрику:
— Когда-то твой отец был оперативником Моссада?
— Да.
— Ты работаешь в Моссаде?
— Нет.
Сердце у Сосульки отпустило.
— Уволилась…
— Почему?
— Хотела быть с мужем…
— Человек, который был с тобой в садах Ватикана? Он работает в Моссаде?
— Нет.
— Когда-нибудь работал?
— Нет.
— Какая профессия у твоего мужа?
— Фермер…
— Где?
— В Израиле.
— Почему вы оттуда уехали?
— Искать моего отца. — Голос Эрики набирал силу, веки задрожали.
Сосулька подошел к бюро, наполнил второй шприц и сделал ей инъекцию в бедренную артерию. Амитал натрия сработал мгновенно. Она расслабилась.
— Когда вы с мужем уехали из Израиля, чтобы искать твоего отца, куда вы поехали?
— Вена…
— Там он исчез. Понятно. А потом куда вы поехали?
— В Швейцарию. — Ответ удивил его:
— Что?
— Альпы к югу от Цюриха. — Сосулька сомневался:
— Почему вы туда поехали?
— Искать друга отца.
— Вы нашли его?
— Нет… исчез.
А потом неожиданное добавление:
— Дневник…
— Не понимаю.
— Нашли дневник.
— И что в нем было?
— Нацистские концлагеря. — О Господи, подумал Сосулька.
— Приятель твоего отца писал дневник о концлагерях?
