Я со своим экипажем остался на аэродроме в Мариуполе, где базировалось несколько эскадрилий истребителей. Здесь я занялся поисками для Гитлера подбитых мехом сапог. Прежде чем их выдать, квартирмейстер этой базы потребовал ордер, подписанный самим Гитлером, и фюрер подчинился этому требованию. Фельдмаршал Лееб пытался возражать, но Гитлер правильно оценил ситуацию и всю важность его подписи. Впоследствии я часто бывал в Мариуполе и видел эту бумагу с подписью, висящую под стеклом на почетном месте в офицерской столовой.
Когда Гитлеру приходилась летать вместе с другими высокопоставленными лицами, он никогда не допускал, чтобы все садились в один самолет. Он хотел избежать вероятности того, что во время катастрофы погибнут несколько человек из высшего руководства. Однажды, когда мы возвращались из Мариуполя, поступил приказ лететь не в Растенбург, а в Полтаву. Наши грузовые самолеты к тому времени уже летели в Растенбург, и я попытался связаться с ними по радио, но расстояние между нами не позволило этого сделать.
В соответствии с вышеупомянутым распоряжением Гитлера фельдмаршал фон Рейхенау летел на другом самолете. Когда мы в густом тумане совершили посадку в Полтаве, то оказалось, что мы там одни. Фон Рейхенау туда не прибыл. Его самолет поднялся в воздух одновременно с нами, но по пути мы потеряли его из виду. Гитлер заметно разнервничался, когда мы выяснили по радиосвязи, что пилот этого второго нашего He-111 проскочил Полтаву и теперь находился недалеко от линии фронта. Но мы благополучно довели его по радио до Полтавы за полтора часа.
Фельдмаршал разместил свою штаб-квартиру в полуразрушенной старой крепости, где Гитлер провел ночь. Я сказал ему, что самолет с нашим багажом уже в Растенбурге, но я могу предложить свои туалетные принадлежности и ночную пижаму. Он попросил только бритвенный станок и лезвие. Гитлер в ту ночь что-то очень долго обсуждал с Рейхенау и в результате отправился спать очень поздно. В крепости было полно клопов, из-за чего мы так и не смогли уснуть.
В случае крайней необходимости и нам приходилось участвовать в снабжении армии. Так, однажды Гудериан запросил помощи у ставки. Многие из водителей танков и других машин обморозили ноги. Я немедленно отправил несколько «Кондоров» в Минск, где незадолго до этого большая войлочная фабрика начала выпускать валенки. В очень короткий срок несколько тысяч пар валенок доставили по воздуху в Орел. В те дни стояла очень ветреная погода. Один из самолетов разбился, немного не долетев до Орла. Нас очень опечалило известие, что в результате этой катастрофы погибли двое летчиков. Еще двое были тяжело ранены. К счастью, через две недели мы смогли доставить по воздуху этих раненых в Кёнигсберг.
Как можно заработать Рыцарский крест в дополнение к Кресту военных заслуг
При ставке имелось особое отделение, в котором располагалась кухня. Офицеры обедали в двух небольших комнатах. В одной из них размещалось до четырнадцати человек. В случае необходимости к ним за маленький боковой столик могли подсаживаться адъютанты. Если я бывал в ставке, то завтракал и обедал там. Естественно, в столовой обсуждались разные проблемы. Самой распространенной темой разговоров была текущая ситуация на фронте. Однажды вечером, когда там присутствовал и Гитлер, обсуждалась эпидемия педикулеза среди солдат. Гитлер сказал, что по собственному опыту, полученному еще в ходе Первой мировой войны, он прекрасно знает, как солдаты страдают от педикулеза, и пообещал Рыцарский крест в дополнение к Кресту военных заслуг тому, что сможет найти эффективное средство против вшей. Гиммлер упомянул хорошо известный факт, что у солдат, которые контактируют с лошадьми или спят под попонами, бывает очень мало вшей или же не бывает вовсе. Вывод напрашивался сам собой: лошадиный пот отгоняет вшей!
Моррель, личный врач Гитлера, также сидел в столовой в тот вечер. Моррель был не только врачом, но еще и химиком, ему принадлежало несколько химических заводов. Он «принял вызов» и начал проводить опыты в данном направлении. Спустя некоторое время он объявил, что ему удалось создать искусственный лошадиный пот, получив его из побочных продуктов, которые ранее считались бесполезными. По его словам, испытания показали эффективность созданного им порошка. Началось производство этого препарата. Солдаты, однако, терпеть не могли порошок из-за его ужасного запаха, и мнения относительно его эффективности сильно разнились. Моррель попытался создать порошок с более приятным запахом. С этой целью он закупил в Париже большую партию духов, но все же не решил проблему запаха полностью. Через некоторое время Моррель и вправду получил Рыцарский крест в дополнение к Кресту военных заслуг. Получил ли он его за порошок против вшей или за что-то другое, я уже не помню.
Возможные причины катастрофы, повлекшей гибель доктора Тодта
Рейхсминистр доктор Тодт был везде желанным гостем, его любили все. Им восхищались, поскольку, несмотря на свои великие таланты, он вел себя достаточно скромно. За день до своей смерти он долго о чем-то докладывал Гитлеру. Я провел с ним вечерние часы. Он сказал мне, что хочет вернуться в Берлин на следующий день рано утром и что может захватить с собой Шпеера, который был вместе с ним у Гитлера.
На следующее утро, как обычно, в 8.30 я поехал на аэродром. Еще издалека я увидел клубы черного дыма, а спустя некоторое время, метрах в 50 от взлетной полосы, – горящий «Хейнкель». Я сразу понял, что это самолет доктора Тодта.
«Хейнкель» только что заправили 3400 литрами бензина, так что пламя все продолжало бушевать. Я послал за длинными шестами, чтобы вытащить тела из огня, пока они не сгорели до угольков. На пламя направили струи пяти огнетушителей, тем самым немного сбив его. Шестами нам удалось вытащить тела. Доктор Тодт лежал лицом вниз, одним боком на земле, его тело все еще было вполне узнаваемо. Я выяснил, что Шпеер не полетел вместе с ним. Помимо доктора Тодта и трех членов экипажа, на борту самолета находились также несколько отпускников. Они все сгорели заживо.
Естественно, я сразу же стал собирать свидетельства очевидцев катастрофы, чтобы попытаться определить ее возможную причину. Погодные условия в тот день были крайне неблагоприятными: сильный ветер, облачность на высоте от 200 до 300 метров, то и дело шел снег. Дежурный на аэродроме сделал отметку о точном времени вылета самолета. Через три минуты после этого он увидел, что «Хейнкель» Тодта возвращается. Это само по себе было странно, но еще больше удивительно то, что самолет шел на посадку с невыпущенным шасси. В голове у дежурного пронеслась мысль, что при таком сильном попутном ветре шансы на успешную посадку невелики – слишком мало места для торможения. Внезапно, когда «Хейнкель» находился всего в 100 метрах от края летного поля, из его хвостовой части вырвался столб голубого пламени. Это видели обитатели соседнего поместья. На «Хейнкелях» топливо закачивалось в крылья, поэтому бензин не мог стать причиной взрыва. Все свидетели единогласно утверждали, что пламя било из задней части самолета.
Мы пришли к выводу, что вряд ли это была диверсия. Летчики погибли сами, и, кроме того, доктора Тодта все очень любили. Вряд ли взрыв мог быть устроен кем-нибудь из посторонних – аэропорт охранялся очень плотно и надежно. Истинная причина гибели самолета представляла собой загадку. Комиссия из министерства авиации исследовала все сохранившиеся фрагменты, но так и не смогла прийти к однозначным выводам.
Были изучены все документы, касающиеся этого «Хейнкеля». У каждого самолета имеется сопровождающая его документация, в которой отмечается все, что с ним происходило: замена двигателей, поломки и ремонтные работы. Вырисовывалась следующая картина. Самолет доктора Тодта отправили на капитальный ремонт, во время которого полностью разобрали, проверили каждый узел, заменяя при этом негодные или поврежденные детали. На четырнадцать дней, которые требовались для капитального ремонта, в распоряжение Тодта предоставили другой «Хейнкель», принадлежавший одному из подразделений военно-воздушных сил. Эта часть некоторое время находилась на фронте, и, как и на всех самолетах, побывавших на фронте, на нем был установлен так называемый взрыватель, представлявший собой небольшую коробочку с килограммом взрывчатки, – его приводили в действие, дернув за веревку с небольшим кольцом. Взрыватель находился под сиденьем летчика. В случае необходимости самолет можно было разнести взрывом на мельчайшие фрагменты. Встроенный часовой механизм позволял летчикам покинуть перед этим самолет в течение трех минут. Возможно, именно взрыватель и сыграл роковую роль в судьбе министра.
Доктор Тодт обычно сидел в кабине рядом с летчиком, на месте бортинженера. Незадолго до вылета он прошел через маленький салон в кабину пилота. Проход был очень узким, и доктор Тодт, одетый в меховое пальто, едва протиснулся в кабину. Он ждал, пока бортинженер, который одновременно исполнял и обязанности радиста, поднимет посадочное шасси и сможет покинуть место рядом с пилотом. Возможно, когда Тодт протискивался к сиденью, колечко от веревки взрывателя зацепилось за одну из пуговиц на его ботинках, и, таким образом, он привел в действие таймер и детонатор. Горение шнура взрывателя привело к появлению в кабине дыма, что в свою очередь автоматически привело к включению сигнала тревоги. За этим последовали поиски источника дыма, который команда, вероятно, нашла довольно быстро. К тому времени самолет находился в воздухе уже около двух минут. Начались гонки со смертью, исход которых решали секунды. Шасси было убрано, а выпустить его уже просто не хватало времени. Предстояло садиться, несмотря на сильный попутный ветер. Самолет подходил к аэродрому, когда до взрыва оставалось несколько секунд. Взрыватель сработал. Самолет подбросило вверх примерно на 30 метров, затем он упал, разбился и полностью сгорел. Гитлер, которому мне пришлось докладывать об этом происшествии со всеми подробностями, очень глубоко переживал эту потерю.
