Мы летели в Берлин в исключительно благоприятных погодных условиях. Между 12.30 и часом дня я, как обычно, прибыл в резиденцию Гитлера на обед. Из курительной комнаты через обеденный зал можно было видеть сад рейхсканцелярии. Там стояли Гитлер и Геринг, которые энергично жестикулировали и разговаривали между собой на повышенных тонах. Я сразу понял: что-то случилось! Я вышел из курительной комнаты, чтобы узнать, что происходит. Медленным шагом я проследовал через обеденную комнату и зимний сад, чтобы выйти в сад рейхсканцелярии. Тут я услышал, как Гитлер сказал: «Он, должно быть, сошел с ума! Иначе он не смог бы сделать ничего подобного. Он всегда шел по моим следам! Нормальный человек не мог этого сделать!» Я находился в нескольких метрах от Гитлера, когда он заметил меня и спросил: «Что ты думаешь об этом, Баур?» Я не знал, о чем именно он спрашивает. Тогда он сказал, что Гесс улетел, предположительно в Англию. Геринг сообщил мне все подробности, которые к тому времени были известны. Гесс сообщил о своих планах личному адъютанту Пинчу. Пинч должен был проинформировать Гитлера о намерениях Гесса, вручив тому письмо через пять часов после вылета Гесса из Аугсбурга. Гитлер узнал о намерениях Гесса в тот момент, когда приказал мне срочно вылететь в Берлин, но тогда он еще точно не знал, удалось ли ему их осуществить. Геринг смог только подтвердить, что Гесс на самом деле вылетел из Аугсбурга после полудня и что его самолет был замечен германской воздушной разведкой в районе Амстердама.
Высказывались предположения, что Гесс должен был находиться над акваторией Северного моря в течение довольно длительного времени. Проникнуть в воздушное пространство Англии довольно сложно, так как побережье охранялось большим числом истребителей. Все сходились во мнении, что шансов на успех у него почти нет. Скорее всего, он был сбит над Северным морем и утонул.
Конечно, мы стали с затаенным дыханием слушать сообщения британского радио. Мы полагали, что если замысел Гесса удался, то англичане выпустят официальные заявления на этот счет, объявив о своей пропагандистской победе. В эфире передавалось много всякой информации, но о Гессе ни слова. Во время полдника, состоявшегося в рейхсканцелярии, все только и говорили о побеге Гесса. Многие считали, что Гесс с ловкостью фокусника хотел ни больше ни меньше, чем предпринять последнюю попытку предотвратить расширение войны с ее громадными разрушениями и туманными последствиями. У Гесса в Англии хорошие связи, и он мог надеяться найти там влиятельных людей, которые разделяют его точку зрения относительно того, что надо остановить эскалацию военных действий между Англией и Германией. В то время его план вряд ли имел реальные шансы на успех. Наверняка Гесс рассчитывал, что Гитлер простит его за самовольную акцию, если он вернется из Англии, достигнув намеченных целей.
Но на самом деле все обернулось иначе. Наши средства массовой информации сообщили, что англичане в конечном итоге признали, что Гесс сбежал из Третьего рейха, но вскоре стало ясно, что «Гесс остался таким же фанатичным нацистом, каким и был». Он всего лишь пытался договориться с некоторыми людьми в Англии. Лучше всего было бы посадить Гесса в самолет и сбросить его где-нибудь над территорией Германии.
Полет Гесса вызвал возмущение общественного мнения в Германии. Разгорелись ожесточенные споры, и многие остались недовольными коротким официальным заявлением по этому поводу и пытались найти скрытые причины его поступка. Однако вскоре другое важное событие отвлекло внимание германского народа. Началась война с Советским Союзом!
Мы переселяемся в Растенбург
Вскоре после того, как германские войска пересекли границу с Советским Союзом, мы вместе с Гитлером полетели в Растенбург, располагавшийся в Восточной Пруссии. Там были сооружены громадные бункеры, которым суждено было стать ставкой фюрера на три года. Под громадной толщей земли возвели отдельные помещения для Гитлера, Геринга и Бормана. Ту часть бункера, которая выступала из земли, покрыли бетонными плитами 4-метровой толщины, они могли выдержать прямое попадание авиационных бомб. Впрочем, его ни разу не бомбили, не считая нескольких русских бомб, которые случайно упали в окрестностях. Я насчитал три таких бомбы, но они упали не на сам комплекс, а во внешней зоне, не причинив никакого вреда ставке. Для ближайшего окружения Гитлера и охраны были построены бетонные бункеры меньших размеров, а также укрепленные казармы.
Весь комплекс строений находился в лесистой местности и имел надежную маскировку. Только пролетая над ним на «Шторьхе» на высоте 50 метров или даже ниже, сквозь лесные кроны деревьев можно было заметить при ярком солнце блеск казарменных крыш, да и то мельком, – на крышах посадили деревья, а стены покрыли мхом.
В самом начале войны с Россией аэродром в Растенбурге не мог принимать тяжелые «Кондоры». В случае крайней необходимости мы на нем садились, но взлететь оттуда с полной загрузкой самолета представляло большую проблему. На первых порах мы держали «Кондоры» на аэродроме в Гердауене, в 35 километрах от Растенбурга. В течение шести месяцев, пока шла реконструкция растенбургского аэродрома, мы доставляли туда пассажиров на Ju-52. Позднее, поскольку площадь жилых помещений для экипажей самолетов там была ограничена, большинство из нас жило в городе. Ранним утром мне приходилось ехать на аэродром, в полдень – в ставку, а после полудня – снова на аэродром. Затем, примерно в пять или шесть вечера, я снова ехал в ставку, где оставался вплоть до завершения обсуждений стратегической обстановки на фронте где-нибудь в час или два ночи.
Немецкие войска быстро продвигались в глубь советской территории. Гитлер часто вылетал для совещаний с командующими армейскими группировками. Обсуждение стратегической обстановки обычно начиналось в полдень или в полночь. На эти обсуждения меня вызывали только в том случае, если фюреру требовалось, чтобы я доставил в Растенбург кого-нибудь из командующих группой армий или армией. Гитлер обычно спрашивал: «Сколько времени у тебя займет, чтобы долететь туда, и как скоро ты сможешь вернуться обратно?» В ходе войны я доставлял к Гитлеру многих фельдмаршалов и генералов, а затем вылетал вместе с ними обратно на фронт. Чаще всего в подобных обсуждениях принимал участие фельдмаршал фон Клюге. В ставку часто также вызывали фельдмаршалов Манштейна, Клейста и Кюхлера.
Неудачный полет с Муссолини
Гитлер пригласил Муссолини посетить вместе с ним Брест-Литовск. Помимо всего прочего дуче должен был стать свидетелем применения на практике германской гаубицы калибра 60 сантиметров. К полету в Брест-Литовск было подготовлено несколько Ju-52. Вскоре после вылета с Гитлером и Муссолини на борту я заметил, что центральный двигатель теряет большое количество масла. Маслом густо заляпало лобовое стекло, что мешало обзору, а кроме того, струйка масла текла по корпусу самолета. Я пребывал в нерешительности: стоит ли мне повернуть обратно или продолжать полет? В конце концов я заглушил этот двигатель и долетел до Бреста, до которого оставалось не столь уж и большое расстояние. Там Гитлера и Муссолини приветствовало большое число высших офицеров, так что они не обратили никакого внимания на самолет. Только адъютант Гитлера Брукнер спросил меня: «Баур, в чем дело? Иллюминаторы становились все более и более мутными, пока через них уже вообще ничего нельзя было разглядеть!» Я пояснил ему, в чем дело. Действительно, наш самолет напоминал сардину, залитую маслом. Однако к тому времени, когда предстояло отправляться в обратный полет, все было исправлено. После короткого обеда колонна автомобилей отправилась в Брест. Гитлер осмотрел новые германские гаубицы, которые использовались для обстрела Брестской крепости. Он описал Муссолини эффективность этого могучего оружия и ужасающие последствия его применения для гарнизона, для которого начало обстрела стало полной неожиданностью. По словам Гитлера, много солдат противника погибло еще в казармах, поскольку ударная волна была настолько мощной, что у них просто лопнули легкие. Муссолини также поинтересовался тем, какие последствия имели взрывы для стен крепости.
Тем временем Цинтль, мой бортинженер, размышлял о причине столь значительного расхода масла. Оказалось, что причина была не в трубках системы подачи топлива, а в том, что у масляного насоса вылетела прокладка. Ее заменили, и проблема была решена. После этого самолет как следует отмыли. Наш надежный «Юнкерс» снова выглядел как новенький, когда пассажиры возвратились к нему.
Муссолини хотел встретиться с Герингом. Мы доставили его на аэродром в окрестностях Шпитцингзее, где он и встретился с ним. Оттуда глава итальянского государства отправился домой на специальном поезде. Но он возвратился обратно очень скоро!
