Томас понимал, что теперь они могут надеяться только на зашифрованный в Лабиринте код. Все-таки за ним что-то скрывалось. Иначе просто быть не могло. Некоторое время он бесцельно слонялся по Глэйду, подслушивая разговоры других бегунов, затем встряхнулся и решил действовать.
— Тереза, — мысленно позвал он девушку, закрыв глаза, как будто это могло помочь. — Ты где? Вы что-нибудь еще расшифровали?
Прежде чем она ответила, прошло довольно много времени, и Томас уже отчаялся, решив, что телепатический трюк не сработал.
— Эй! Том, ты что-нибудь говорил?
— Да, — ответил юноша, в восторге от того, что снова удалось наладить связь. — Как меня слышишь? Я правильно все делаю?
— Временами слышно неразборчиво, но в целом все работает. Непривычно, правда?
Немного подумав, Томас пришел к выводу, что уже начал привыкать к мысленному общению.
— На самом деле все не так уж и плохо. А вы еще в подвале? Я видел Ньюта, но он быстро исчез.
— Да, мы все тут. Ньют подключил к работе еще трех глэйдеров. Кажется, мы полностью расшифровали код.
Сердце у Томаса подпрыгнуло к самому горлу.
— Серьезно?
— Давай сюда.
— Уже бегу, — ответил он, направляясь к Хомстеду. Удивительно, но усталость Томаса как рукой сняло.
Его впустил Ньют.
— Минхо так и не появился, — пояснил он, когда они спускались по лесенке в подвал. — Иногда он совсем голову теряет.
Томаса удивило, что Минхо предается отчаянию в то время, когда в запасе остается код. Решив не думать об этом, он вошел в комнату. Несколько незнакомых ему глэйдеров с запавшими от усталости глазами стояли вокруг стола. По всему подвалу были разбросаны кучи карт, они лежали даже на полу. Комната выглядела так, словно по ней пронесся смерч.
Тереза стояла у стены с листом бумаги, прислонившись к стеллажу. Когда Томас вошел, она быстро посмотрела на него и снова уткнулась в листок. В первое мгновение юноша немного огорчился — он надеялся, что она будет рада его увидеть, — но тут же почувствовал себя глупцом. Тереза наверняка была поглощена расшифровкой кода.
Ньют отпустил помощников, и они громко затопали по деревянным ступенькам: двое по пути проворчали нечто в том смысле, что вся работа проделана впустую.
— Тебе стоит посмотреть на это, — мысленно сказала Тереза.
Томас вздрогнул. На короткий миг он испугался, что Ньют заподозрит что-то неладное.
— Не говори со мной мысленно, когда рядом Ньют. Не хочу, чтобы он догадался о нашем… даре.
— Глянь, что у нас получилось, — произнесла она вслух с еле уловимой усмешкой на лице.
— Я встану на колени и расцелую тебе пятки, если ты поймешь, что за хрень тут написана, — сказал Ньют.
Томас подошел к Терезе, сгорая от желания увидеть результат. Девушка протянула ему листок.
— Вот что зашифровано в картах. Ошибки быть не может, — сказала она. — Правда, мы не знаем, что все это значит.
Томас взял лист бумаги и быстро скользнул по нему взглядом. В левой части листка было нарисовано шесть пронумерованных кружков, напротив каждого из которых большими жирными буквами выведено по одному слову.
ПЛЫВИ
ПОЙМАЙ
КРОВЬ
СМЕРТЬ
ТУГОЙ
НАЖМИ
И все. Шесть слов.
На Томаса нахлынула волна разочарования: он почему-то думал, что смысл кода станет очевидным сразу после того, как они расшифруют последнее слово. Юноша с отчаянием посмотрел на Терезу.
— И это все? Вы уверены, что они шли в таком порядке?
Она забрала у него лист.
— Лабиринт повторял эти слова на протяжении многих месяцев. Когда мы это поняли, то остановились. Каждый раз после слова НАЖМИ проходила неделя, в течение которой Лабиринт не выдавал вообще никаких букв, а потом снова появлялось слово ПЛЫВИ. Так что мы решили, что код начинается именно с него.
Томас сложил руки на груди и оперся на стеллаж рядом с Терезой. Без малейших усилий он запомнил шесть слов, намертво впечатав их себе в память. Плыви. Поймай. Кровь. Смерть. Тугой. Нажми. Бессмыслица какая-то.
— Очень обнадеживающе, верно? — бросил Ньют, словно угадав мысли Томаса.
— Да уж, — ответил тот со вздохом разочарования. — Надо к этому Минхо привлечь. Может, он знает что-то, чего не знаем мы. Если бы у нас появились еще зацепки…
Внезапно Томас застыл, будто пораженный громом; если бы не стеллаж, к которому он прислонился, юноша наверняка бы свалился на пол. Ему в голову пришла идея. Ужасная, чудовищная, омерзительная идея. Самая худшая из всех ужасных, чудовищных и омерзительных идей.
Однако инстинкт подсказывал, что он прав. Что именно это он и должен сделать.
— Томми?.. — произнес Ньют, подходя к Томасу. Он обеспокоенно наморщил лоб. — Что с тобой? Ты бледный, как привидение.
Юноша помотал головой и постарался взять себя в руки.
— Да… нет, ничего. Глаза что-то разболелись. Думаю, мне надо выспаться.
Он помассировал виски, притворяясь, что очень устал.
— Все в порядке? — спросила Тереза мысленно.
Поглядев на нее, он понял, что девушка обеспокоена его состоянием не меньше Ньюта, и от этого на душе стало тепло.
— Да. Серьезно. Просто устал. Надо немного поспать.
— Не приходится удивляться, — сказал Ньют, положив руку Томасу на плечо. — Всю ночь проторчал в этом сраном Лабиринте. Иди поспи.
Томас посмотрел на Терезу, затем перевел взгляд на Ньюта. Его так и подмывало поделиться с ними своим планом, но он сдержался. Вместо этого лишь кивнул и пошел к лесенке.
У него действительно созрел четкий план. Какой-никакой, но все-таки план.
Для понимания смысла кода им требовалось больше информации. Им были нужны воспоминания.
Поэтому он решил позволить гриверу ужалить себя, чтобы пройти через Метаморфозу. По доброй воле.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Остаток дня Томас провел, стараясь избегать какого бы то ни было общения с окружающими.
Тереза несколько раз пыталась завязать с ним разговор, однако юноша неизменно говорил, что чувствует себя плохо, хочет побыть в одиночестве в своем излюбленном углу за кладбищем, хорошенько выспаться и, быть может, немного подумать. Попытаться отыскать спрятанный глубоко в мозгу секрет, который бы позволил решить, что делать дальше…
По правде говоря, Томас просто хотел психологически подготовиться к тому, что задумал совершить этой ночью, убеждая себя в правильности отчаянного поступка — по сути, единственного, который ему оставался. К тому же он страшно нервничал и не хотел, чтобы остальные это заметили.
Наконец, когда часы возвестили о наступлении вечера, Томас вместе со всеми отправился в Хомстед. Он понял, как сильно проголодался, только когда приступил к ужину из томатного супа и бисквитов, который на скорую руку приготовил Фрайпан.
А затем наступило время очередной бессонной ночи.
Строители уже заделали зияющие дыры в стене, оставленные монстрами в те ночи, когда забрали Галли и Адама. Конечный результат выглядел безобразно, словно работу выполнила бригада горьких пьяниц; хотя в прочности конструкции сомневаться не приходилось. Ньют и Алби — достаточно окрепший, чтобы передвигаться самостоятельно, хоть и с толстой повязкой на голове, — настояли на плане, согласно которому каждую ночь глэйдеры должны меняться комнатами.
В этот раз Томас оказался в большой гостиной на первом этаже вместе с теми же подростками, с которыми ночевал наверху двумя днями ранее. Тишина в комнате воцарилась довольно быстро, хотя он и не знал, было ли это вызвано тем, что глэйдеров действительно сморил сон, или они просто затаились, лелея зыбкую надежду, что гриверы больше не объявятся. В отличие от позапрошлой ночи Терезе позволили остаться в Хомстеде вместе с остальными глэйдерами. Девушка лежала рядом с Томасом, свернувшись на двух одеялах. Каким-то непостижимым образом он ощущал, что она спит. Спит по-настоящему.
Разумеется, он не мог сомкнуть глаз, хоть и чувствовал, что тело отчаянно требует отдыха. Юноша старался заснуть — изо всех сил пытался держать глаза закрытыми и заставить себя расслабиться. Безрезультатно. Ночь тянулась медленно, а предчувствие чего-то недоброго тяжким грузом сдавливало грудь.
А затем, как все они и ожидали, издалека донеслись страшные лязгающие звуки, издаваемые ползущими гриверами. Время монстров настало.
Все разом сгрудились у дальней стены, стараясь не издавать ни малейшего шума. Томас уселся в углу рядом с Терезой, обхватив колени руками, и напряженно глядел на окно. От осознания того, что вот-вот придется претворить в жизнь свое отчаянное намерение, юноша оцепенел — его сердце стиснула ледяная рука страха. Но он понимал, что от его поступка может зависеть многое, если не все.
