Вот ведь погань какая! Все примечают: от запахов и звуков до шорохов… не говоря уже о зрении их отличном! И появляется у армейского командира — а в их случае у комбинат-мастера — подробнейшая объемная карта. Чисто фильм-файл, где каждый закуточек подробно виден.
Нажимает командир на кнопку — и полетели управляемые снаряды… а хоть бы и просто болванки. Точность наведения — доли миллиметра. При таком раскладе человека и палкой убить можно…
И сидит сейчас поганый шайтан-старикан — гореть ему в аду миллионы лет, убийце! — и развлекается, слушая, как они тут пыхтят, продираются и ползут то на карачках, то на брюхе. И разглядывает их, перепачканных и злых, во всех ракурсах.
Хотя вряд ли комбинатовские у Москвы себе такую пакость выклянчили! У них и „комары“ древние, говорил Савва. Видимо, чуть ли не со времен Джихада. Что им, „комарам“, сделается? Пока комп-контроль над ними есть, они регенерируют потихоньку, так что их можно десятилетиями содержать…»
Одно время в тоннеле каждые метров тридцать попадались боковые помещения. В таких случаях Егор и Ромка-джи действовали по всем «Правилам ведения разведки в условиях военных действий», вдолбленным в них муллой-батюшкой с самого детства — оттого и шли долго… хотя положение было аховое — особенно торопиться было некуда. Комбинатовские «комары» там, наверху, выследят их в два счета… не говоря уже о мощной системе наружного наблюдения комбинат-мастера. Одна надежда на то, что старик просто не станет высылать за ними погоню — ничего тайного они здесь не видели, ничего им не рассказывали. А дома они только и могут, что подтвердить старую истину — прав староста Володя, нечистое это место… проклятое!
Плохо было то, что Егор чувствовал себя совсем разбитым. Настолько нехорошо ему было, что он подумал о том, что сработало-таки над ним атом-заклятие. Сработало! Так и ломает всего… совсем непохоже на обычный отходняк после боя, хоть и руки также трясутся, и потом едким обливаешься…
Егор закрыл глаза и прочел короткую молитву. Ромка-джи сидел рядом. Шершавая стена тоннеля, покрытая смутно различаемыми потеками шайтан знает какого происхождения и давности, давила на спину. Глубоко же они забрались… не слыхать ничего… и пахнет чем-то горьким, сухим… вроде как от старинного трупа, давным-давно высохшего в песках до ломкой трухи…
На головы им осыпался чешуйками черный прах. На стенах угадывались ровные ряды кабелей — каждый толщиной в руку, — покрытых корявой потрескавшейся корой изоляции. И тянутся, и тянутся… конца-краю не видно. И в каждом кабеле еще много-много отдельных жил… их можно увидеть там, где изоляция осыпалась почти полностью… если посветить, конечно.
На Егора это почему-то давило больше, чем сам тоннель… а его же еще и вырыть надо было! Вырыть — это понятно. Но столько проводов… сотни… тысячи километров проводов! Нет, не могли Старые Люди сами все это сделать, не могли! Демоны, демоны ходили тут, где сидят сейчас Егор и Ромка-джи. Они выпускали из себя длинные кишки многожильных кабелей… они крошили гранит своими жуткими когтями… зубами… Постой, Егор, демоны, они — те же люди, только в гордыню впавшие, как сказал мулла-батюшка… «А я знаю, как у Старых Людей Демонское полушарие называлось!» — хвастался Ромка-джи. «Нет, ну неймется тебе! Мама-Галя, дедушка, чего он ко мне пристает со своей ересью! Господь-Аллах, священно имя твое… отстань Ромка-джи, молюсь я, не хочу из-за тебя грех на душу брать… не хочу слышать… „Америка! Америка!“ — дразнится друг… и надо встать и накостылять ему по тощей коричневой шее… Только чтобы карачи не видели… А то… Но только почему карачи здесь? Что им от нас надо… и калаш, калаш мой где, Маринка?!!»
— Егор, Егорка… Егор, открой глаза!
— Калаш мой… где?!!
— Да тише ты, не дергайся… фу… и напугал же ты меня! Заболел, что ли?
— Задремал чего-то…
— Ну ты даешь… задремал! Нашел время. Я вперед ушел, жду-жду тебя. Нет никого. Возвращаюсь, ты тут сопишь и стонешь. Постой, постой… ты слышишь?!
— Не слышу, — сказал Егор, борясь с тяжестью наваливающихся стен. Глаза, казалось, разбухли горячими твердыми шариками. — Не слышу…
— Ага, как же — не слышу… вон оно… бухает!
Стена чуть заметно дрогнула. Сверху осыпались целые гроздья мерзости. Егор закрыл глаза. Бухнуло… и бухнуло… шайтан с ним…
И как-то боком, сразу же, ввалился в сон, в горячую тухлую яму.
* * *
— Егор! Егор! Вот говнюк! Егор, открывай глаза! Открывай, сейчас легче будет!
Легче? Вот уж не надо… сели на грудь и давят… какое там легче!.. В ушах трещит и стучит… во рту как карачи нагадили. Стоп… карачи, где же я видел их так много?..
Комбинат!
Егор открыл глаза. Оказывается, он лежал на боку все там же… ха-ха! А ты, Егорушка, хотел бы лежать дома, да? Неподалеку в темноте коротко взревывал калаш и тени от вспышек прыгали по стенам. Вот и второй калаш заработал… Пляшущих уродливых теней стало больше. Я в аду…
Егор открыл рот, чтобы что-то сказать… и его вырвало густой однородной струей… как илом. Хорошо хоть не на ботинки сидящего рядом на корточках человека.
— Во-о-т! — удовлетворенно сказал голос. — Через пару минут совсем оживешь. Садись, хватит разлеживаться! — И крепкие руки поддернули его вбок и вверх.
— Зия? — тупо спросил Егор, опираясь спиной о стену и машинально вытирая рот рукой.
Правый рукав почему-то был закатан… ах, да… укол.
— Зия… укол? Ты?
— Так точно! — усмехнулся Зия. — Запомни — первые минут двадцать еще может тошнить. Зрение восстановится полностью где-то через часик. Но соображать, ходить и даже бегать ты уже можешь. Держи, отпей глоток…
Егор аккуратно хлебнул из фляги. Вода… прохладная и вкусная. Ему действительно становилось легче.
— Что там… такое?
— Там, братец, целая война.
Знакомо зашипело, только слабо, на расстоянии, — и через пару секунд бухнуло так, что тряхнуло весь мир. Стены мгновенно вскипели облаками пыли и мусора. Из тоннеля вымахнуло черным горячим прахом. Щиток шлема Зии был теперь опущен, а Егор замешкался, по привычке натягивая на лицо маску, и заперхал, вдохнув бушевавшую в воздухе дрянь.
— Ромка-джи… где? — со страхом спросил Егор, откашлявшись.
— Сейчас будем! — хрипло сказал в ухе удивительно знакомый голос, а второй, запыхаясь, сообщил:
— Не пальните сдуру по нам, мы уже рядом…
— Ромка-джи… его голос — жив, шайтан-дурак, жив! Эй, ребята, постойте… ларинги, выходит, заработали? Снял старикан блокировку?!
— В клубах пыли, как в тумане, запрыгали мутные тени. Ближе… ближе… вот они оба, спаси и сохрани нас всех, Господь-Аллах, — грязные, как последняя шатун-банда!
— Егор! Егор! Ты в порядке?
— Ромка-джи… живой я!
— Егорка! — И Ромка-джи упал на колени, и обнял друга, и всхлипывал, и плакал. Его била крупная дрожь.
Савва присел рядом, похлопал его по плечу:
— Ну Роман-джи, ну чего ты? Так хорошо держался… воевал, вон, как не каждый солдат воевать может… ну перестань, нам еще идти и идти.
— Егорка…
* * *
Проклятый тоннель тянулся и тянулся вверх. Под конец он был уставлен вагонетками; приходилось протискиваться между ними, перелезая через несколько сошедших с рельсов и завалившихся набок. А вот и выход. Закрытые ворота, но не такие мощные… и с прорезанной в них дверью, которую Савва выбил, подняв с рельсов ось вагонетки — несколько таких осей валялось у стены. Рядышком аккуратными штабелями были уложены железные колеса. Совсем как круглые ген-галеты, из которых они с Ромкой-джи в детстве строили на столе крепость… а потом штурмовали ее, подъедая стены.
«Комары» еще раньше пролетели под створками и теперь показывали огромный заводской цех с обрушенной крышей… и темное небо с краешком луны, осторожно выглядывающей из-за зазубренной стены. Пробираясь через развалины, Егор снял маску и глубоко вдохнул благословенный ночной воздух пустыни, такой чистый и сладкий…
— Да, не повезло комбинат-мастеру, не повезло, — сказал Зия, шагая по песку впереди группы. Из-за развалин стен, блестя демонскими квадратиками и сверкая редкими огоньками на темной стороне, выглядывала огромная, наполовину родившаяся луна. Спутники шли своими ровными прямыми путями — милые, подмигивающие тебе с детства, но все такие же далекие огоньки.
— Вы-то ему были так… вроде ящерок, — пояснил Савва. — Прихлопнул бы и все. Да и не прихлопнул — горюшка никакого! А вот нас ему надо было убрать спокойно и без особого шума. Может быть, даже инсценировать позже «смерть по неосторожности» и соответствующие видео-файлы состряпать. Если с умом подойти, то и докапываться бы никто не стал.
— Из-за Москвы побоялся? — спросил Егор, глотая вязкую слюну.
— Ну… не столько из-за Москвы, мой убивец-батыр-пахлаван, сколько из-за Челябинска, — ответил Зия.
