— Я думаю, он наслушался разговоров. Пополз слух, что нам спешить некуда, с назореями будем договариваться.
Саладин внимательно посмотрел на брата.
— Кто мог распустить эти слухи? — Султан шлепнул нагайкой по голенищу. — Когда он ускакал?
— Вчера вечером. С ним пять или шесть гулямов.
— Теперь у назореев сразу два наших родственника. Что молчишь, брат?
— Что говорить?..
— Не печалься раньше времени. Я люблю Али не меньше твоего и сделаю все, чтобы его спасти. А теперь иди, распусти слух, что вчерашние слухи — ложные.
И учти, пока мы будем догонять Али, он будет нас презирать.
На рассвете пажи Конрада Монферратского настреляли полдюжины перепелов и зажарили их на костре недалеко от входа в шатер господина. Маркиз одобрил их рвение и велел достать из дорожного погреба вина получше. Он не любил сладкие кипрские и хиосские вина, как и терпкие местные. Вина маркизу возили из Северной Италии.
Приведя в порядок свой туалет, маркиз послал приглашение к завтраку дамам, находившимся в его лагере, то есть принцессе Изабелле и госпоже Жильсон, попавшейся дозору. Маркиз еще не решил, как поступить с этой дамой, и, хотя полагал, что она — чья-то шпионка, лишить ее удовольствия отведать печеных перепелов счел жестокостью.
Госпожа Жильсон не заставила себя ждать. Не из-за завтрака. Узнав, что при войске находится принцесса Изабелла, она разволновалась. Что нужно яффской изгнаннице на Иордане? Вчера она не решилась спросить сие у маркиза, ибо вопросы задавал он.
Утро было приятным. Коря себя за подозрительность, маркиз был с гостьей весьма любезен. В ожидании принцессы они занимательно беседовали.
Первым проявил нетерпение маркиз. Он велел одному из пажей еще раз сходить к принцессе, извиниться и очень любезно поторопить.
О том, что Изабелла и госпожа Жильсон связаны, маркиз не догадывался и пленница не спешила его просветить. Она была готова к скандалу, он мог высветить ценные сведения. Был, правда, риск, что принцесса захочет свести с ней счеты, но госпожа Жильсон надеялась, что маркиз не позволит. Зачем ему такая слава?
— Однако, — сказал Конрад, косясь на всплывающее над кронами светило.
Прибежавший паж сообщил, что принцессы нет ни в шатре, ни в лагере.
— Где же она? — заорал маркиз на пажа.
Он взорвался. Его, слывшего одним из самых предусмотрительных людей в королевстве, водила на поводке двадцатилетняя девчонка, и он не представлял, что ей надо.
— Хотите, маркиз, я вам скажу, где принцесса?
Конрад резко повернулся к госпоже Жильсон. Он, стало быть, глупее всех женщин королевства. Одна исчезает неизвестно куда, вторая неизвестно почему знает, куда исчезла первая!
— Сделайте одолжение, — скрипнул зубами маркиз.
— Она направилась к замку Шант.
— Какого дьявола ей там может быть нужно?
Пленница удивленно подняла брови.
— Это — замок Рено Шатильонского.
И тут маркиз… Ему открылась картина! Ведь знал же он, и все знали о бурном романе Изабеллы с этим негодяем. Знал и то, что Шатильонский разбойник гнездится где-то за Иорданом. Как же могло случиться, что он не свел в своем сознании эти два факта за неделю дрейфа от Яффы к Иордану?! Говорят, муж последним узнает о том, что вытворяет его жена. Но он ведь еще не муж. А глупости уже делает. Что будет дальше?!
— Думаю, она сбежала вчера вечером, — сказала госпожа Жильсон.
— Почему вы решили? — подозрительно спросил маркиз.
Пленница усмехнулась.
— Ночью — темнее.
Из-за деревьев донесся плач.
— Это еще что?!
В ответ появился паж, таща на веревке карлика Био. Видимо, он не понадобился принцессе. Карлик размазывал слезы, его шевелюру забили хвойные иголки. На все вопросы он ответил, что спал. Это особенно разозлило маркиза. Он велел убрать существо с глаз долой и высечь.
— Вы уверены, что Изабелла отправилась именно к Шатильону?
Госпожа Жильсон пожала плечами.
— Привилегия умных мужчин — задавать глупые вопросы. Куда же ей направляться, мессир?
— Не сочтите за труд, изложите точнее вашу мысль.
— Извольте. Граф Рено пленил сестру Саладина и держит ее в замке Шант. Новость эта, дойдя до принцессы, возбудила ее ревность. Трудно сказать, зачем она потащила с собой вас с вашим войском. Впрочем, чужая душа — потемки. Особенно женская душа.
Конрад старался держать себя в рамках приличий, Его душила лютая злоба. Если бы эта голубокровная шлюха здесь появилась… Нет, он бы не знал, что делать. Одновременно он удивлялся себе. Неужели расстройство каких-либо политических планов ввергло его в такие страдания?! Здесь что-то другое. Он пошел на брак с Изабеллой, прекрасно зная о се недавнем романе с Рено. Что же случилось?
— Сударь, — тихо позвала госпожа Жильсон. — Я хочу попросить вас об одолжении.
— О чем вы?! — поморщился маркиз.
— Я должна быть там.
— Где там? В замке Рено?
— Да.
Конрад вдруг усмехнулся.
— И вы тоже?
— И я. Не знаю уже, за кого вы меня приняли… Но я — одна из тех, для кого особое счастье — лишний раз увидеть того негодяя.
Маркиз пнул вертел с перепелами, и птицы разлетелись в стороны, как живые.
— Разрази меня гром, это слишком даже для моей несчастной головы. Теперь все женщины Палестины направляются к замку Рено Шатильонского?!
Госпожа Жильсон опустила голову.
— У меня дурные предчувствия, сударь.
— У вас предчувствия, а у меня уже и дела. Я с двумя сотнями людей прохлаждаюсь на берегу Иордана, когда багдадские арабы грабят мои владения на берегу Асфальтового озера. А в столице сотня влиятельных людей день и ночь соображает, как бы меня скорее прикончить. Ах, что говорить!
— Не знаю, успокоит ли вас, но скажу. По-моему, принцесса помчалась в замок Шант не за тем, чтобы пасть к ногам Рено.
— Надеюсь, — нервно усмехнулся Конрад. — А от меня что вам нужно?
— Отпустите меня, сударь. Нерыцарское дело — становиться на пути влюбленной женщины.
Конрад прошелся вокруг разгромленного костра.
— Честно сказать, я и не знаю, для чего вы мне здесь.
Госпожа Жильсон просияла:
— Так я могу ехать?
— Я даже дам вам провожатых.
Глава xiv. встреча влюбленных
Кто это? — спросил Рено.
— Похоже, сам Саладин, — ответил Филомен, всматриваясь в бурлящую перед стенами замка толпу всадников.
— Очень любезно с его стороны, он, верно, прибыл извиниться за вызывающее поведение своего племянника, — пошутил граф, но никто рядом не поддержал его шутку.
Все отрезвели, поняв, что их ждет.
О сопротивлении не могло быть и речи. Рено попытался вернуть порядок, но ничто не могло воодушевить его похмельное войско. Вешать пастухов и нападать на караваны — это было одно, а встретить в честном бою сарацинскую гвардию — это совсем другое. Единственное, чего добился Рено Шатильонский, это чтобы его соратники не кинулись врассыпную из замка, ибо сарацины их тотчас переловят в степи. Кое-кого удалось поставить на стены. Человек двадцать он сам препроводил к пролому в задней стене, чтобы хоть как-то его заделать.
— Вы что же, намерены драться! — тревожно спросил отец Савари.
— Нет, торговаться. И укрепляю прилавок.
— Как вы можете шутить?
Рено тут же пообещал госпитальеру, что если тот будет еще приставать с разговорами, он прикажет пролом в стене заткнуть жирным телом пастыря. Отец Савари немедленно ретировался, собрал пятерых своих слуг и велел им быть наготове. Может статься, придется внезапно покинуть сумасшедший замок. Слуги выразили согласие и обещали проявить максимум смелости.
Саладин встал лагерем в виду замка Шант. Стало ясно, что он не сразу бросится в атаку. Это известие, подкрепленное железными кулаками графа, несколько успокоило людей в замке.
Дозорный крикнул с башни, что от сарацинского лагеря отделились три всадника и направляются к восточным воротам. Видимо, парламентарии…
Переговоры состоялись во дворе, у самых ворот. Рено сам настоял на этом. Он хотел, чтобы все слышали его условия. Он заявил посланцам султана, что готов не защищать замок Шант, не держать принцессу Замиру и благородного Али, взамен требуя, чтобы его людям была дана возможность покинуть замок живыми.
Посланец султана настаивал на другом варианте. Он требовал сейчас же вернуть пленников и предаться султану для справедливого суда. Всем известно благородство и великодушие Саладина, и те, кто не запятнал руки кровью, а совесть — лжесвидетельством, могут рассчитывать на снисхождение.
— Не много ли нам предлагает султан Саладин в обмен на сестру и племянника? — ехидно спросил Рено.
Толпа, окружившая место переговоров, поддержала вождя криками. Люди знали, что следует бояться именно справедливого суда.
