– Вкусно ваш одеколон пахнет, – оценила она, поводив носом из стороны в сторону, словно охотничья собака.
– Мне тоже нравится, – с улыбкой заметил Глеб.
– Вот, этот самый телефон.
– Ага, спасибо. А адрес, случаем, не знаете?
– Знаю, почему же нет, – хозяйка квартиры взяла потрепанную телефонную книгу, из которой посыпались на пол страницы.
– Вот, невезуха, как пьяный примется своих дружков по телефону искать, всю книжку порвет.
Животное, одним словом! И какие дела у него могут быть?
– Такие и дела, – скривил губы Глеб.
– А вот она… Эмма Савина, Оболенский переулок, дом семь, квартира сорок восемь.
– Понятно. С вашего позволения, запишу.
– Зачем она тебе? Хочешь с ней переспать?
Баба она видная, но, наверное, берет дорого. Так что полтинником не отделаешься.
– Я по другому вопросу.
– По какому еще вопросу можно такую женщину искать?
– Кому что, – заметил Глеб, – одному проститутка нужна, переспать, другому – представительная женщина для сопровождения гостей.
– А, вон оно что! Небось, не за свои деньги нанимать будешь?
– За деньги фирмы, – подтвердил Глеб, доброжелательно улыбаясь.
Он уже знал и телефон Эммы Савиной, и ее адрес.
– Так Кольке чего сказать? Чего ты от него хотел?
– Проспится, завтра я его найду, поговорим.
– А понятно. Но думаю, завтра ты его не найдешь. Ты его, наверное, еще плохо знаешь. Один день он не пьет. Если уж вошел в раж, то пьет дня три. К тому же – полнолуние, – взглянув в окно, сказала хозяйка. – А у него как полнолуние, так пьет до полной отключки, пока Луна на убыль не пойдет.
– Приливы и отливы, – заметил Глеб.
– Вот-вот, и приливы, и отливы. Правда, раньше отливал через рот, сейчас уже – нет, наверное, возраст, а может, проспиртовался. Животное, одним словом! – уже в сотый раз повторила хозяйка.
– Эй, иди сюда, – позвал ее парень, – что ты с ним базаришь? Бабки взяла и…
Глеб так взглянул на него, что парень даже втянул голову в плечи и виновато улыбнулся сквозь пьяный угар.
– Я, ты не подумай, обидеть не хотел. Хочешь, садись выпить, вот и капуста, и огурцы, – он подцепил капусту и, как спагетти, намотал на вилку.
Затем выволок этот клубок, плюхнул его на грязную тарелку. – Самое то. С виду неказистая, а на вкус – так до печенки пробирает.
– Да, мой тоже, как встанет с перепоя, сразу начинает капусту жрать, потому как пива у этого животного никогда нет – все выпивает с вечера.
Полируется… И придумали же такое, водки напьются, потом еще пива сверху. Полируют… Вот, животное!
– Вопросов у меня больше нет, Кольке привет.
– А от кого хоть привет?
– Скажите, от Чемоданова.
– От какого Чемоданова?
– От Ивана Чемоданова.
– Я что-то не помню, чтобы Колька про Чемоданова говорил. К нему Пулихов обещал прийти. Ты не Пулихов?
– Нет. Чемоданов.
– А полтинник?
– Кольке привет.
В подъезде Сиверов столкнулся с мертвецки пьяным немолодым мужчиной, который чуть ли не на четвереньках старательно и сосредоточенно, ступенька за ступенькой, преодолевал лестницу, словно взбирался на отвесную скалу и боялся сорваться.
– Это какой этаж? – спросил он, глядя снизу вверх на Глеба.
– Ты лучше спроси, который час.
– А сколько времени?
– Да уже четвертый.
– Значит, до рассвета успею, – и мужик, совершив чудовищное усилие над собой, поднялся на ноги, сразу зашатался, а затем, упершись в стену, двинулся вверх, стирая плечом побелку и всяческие надписи.
«Вот, еще она радость идет, – с грустью подумал Глеб, – небось, доберется до аквариума и блеванет».
Мужик хрипел, но продолжал восхождение.
Иногда он крякал, иногда стонал, в горле у него клокотало, словно внутри полыхало пламя, на котором кипела большая кастрюля с картошкой.
«Пожалуй, не дойдет до аквариума, блеванет прямо на лестнице».
Глеб придвинулся к стене подальше от широкого пролета. И вовремя: раздался утробный звук, похожий на рев марала, затем хлюпанье, ругань и после этого гортанный вскрик, а через несколько секунд – вздох облегчения. Но тут же вздох пресекся, словно его обрезали ножницами, и вновь заклокотало, забулькало, как лава из вулкана. Съеденное и выпитое запросилось наружу мощным и сильным толчком.
Глеб не выдержал, выругался, а затем быстро побежал вниз, стараясь держаться поближе к стене. Уже подходя к двери подъезда, он услышал, как пьяный мужик заголосил:
– Эй, открывайте, мать вашу! Я пришел, молочка принес, зеленого, козлы рогатые, падлы вонючие.
Дверь хлопнула, и звук исчез.
«Добрался-таки, альпинист, совершил восхождение. В квартире блевать не стал, все в подъезде оставил. Вот же, уроды, – подумал Глеб сразу обо всех, с кем пришлось столкнуться сегодняшней ночью. – Куй железо, пока горячо. Звонить не буду, – решил он, – проверять по компьютеру тоже, скорее всего, стерто все, и этой квартиры, наверное, даже нет в базе данных. Надо сразу ехать и надеяться, что Эмма Савина сейчас дома».
В том, что он сможет получить нужную информацию, Глеб не сомневался. Вряд ли Эмма знает, что ее партнер по сексу, запечатленный на фотографии, мертв. Это будет для нее сюрпризом. Известие о чужой смерти всегда действует парализующе, и человек, как правило, робеет, начинает говорить, признается даже в несовершенных грехах. А Савиной есть, о чем рассказать, есть, чего бояться. Если убили Самохвалова, значит, она тоже в опасности. Мертв электрик, впускавший ее в гостиницу, возможно, убит и фотограф, которого ищет Потапчук. Но живым вряд ли застанет".
Сиверов мчался по городу. Садовое кольцо, Комсомольский проспект… – улицы сменялись одна за другой.
Доехав до Оболенского переулка, Глеб сбавил скорость, чтобы не проскочить нужный дом.
«А вот и он! – Сиверов остановился у следующего дома и припарковал машину на улице. – Если заехать во двор, Савина может насторожиться. Хотя маловероятно. Однако лишний раз перестраховаться не вредно».
Подъезд был без кодового замка, но лестница, на удивление, оказалась довольно чистой. Дверь квартиры тоже выглядела очень прилично, явно была недавно отремонтирована. Сиверов осмотрелся.
Замок показался ему не очень сложным, как в большинстве не самых дорогих металлических дверей.
Затем Глеб прошелся взглядом по периметру стальной дверной коробки и увидел покрытый побелкой телефонный провод.
«А вот провод, на всякий случай, лучше перерезать», – он достал из кармана перочинный ножик и аккуратно, сначала одну жилу, потом вторую, перерезал провод, тщательно следя за тем, чтобы не замкнуть, иначе телефон отозвался бы коротким звонком.
«Так, теперь Савина никуда не сможет позвонить. Если, конечно, она дома».
Замаскировав обрезанный провод, Сиверов взял в пальцы отмычку и аккуратно ввел ее в замочную скважину. Замок – такая штука, что ковыряться в нем абсолютно бесшумно не получается, металл все-таки. Судя по конструкции, за первой дверью находилась вторая. Поэтому то, как открывался первый замок, в квартире вряд ли было слышно.
Наконец ригель отошел, и Глеб открыл тяжелую металлическую дверь. За ней действительно оказалась вторая, уже деревянная, обитая черным дерматином в блестках фигурных гвоздей. Сиверов осторожно нажал на ручку. Замок был открыт.
Придерживая дверь на весу, Глеб повел ее в квартиру, где царила полная темнота. Где-то в глубине комнаты тлел красным огоньком телевизор.
Закрыв обе двери. Сиверов остановился и прислушался. Если бы в квартире кто-то спал, он бы обязательно услышал сопение, но царила полная тишина.
«Значит, либо Эммы нет, либо она проснулась, затаилась».
На цыпочках он двинулся к комнате. Сзади чуть слышно скрипнула дверь в ванной, и уже в который раз острый слух спас Глеба. Он пригнулся и одновременно качнулся в сторону. Удар короткой резиновой дубинки с металлическим стержнем внутри пришелся точно на то место, где еще секунду назад находилась голова Глеба. Нападавший, не удержавшись, по инерции полетел вперед, следом за дубинкой, и Сиверов нанес ему сильный удар ребром ладони по горлу. То, что на него напал мужчина, Глеб не сомневался ни секунды, такой силы был удар.
Мужчина захрипел, зашатался, но не упал. Сиверов рванулся в комнату. Но тут ярко вспыхнул свет, и Глеб увидел нацеленный на него пистолет с массивным глушителем.
– Стой! – коротко скомандовал человек с пистолетом, продолжая держать вторую руку на выключателе, Двигаться было опасно. Глеб сразу заметил, что пистолет снят с предохранителя, и, решив не рисковать, замер на месте.
– Руки поднимай, только медленно!
По глазам мужчины Сиверов понял, что тот удивлен. Ждали явно не его и наверняка знали, кого ждут. Второй незнакомец, хоть еще хрипел и ругался, но уже выпрямился и ощупывал горло. Резиновая дубинка валялась рядом.
– Ты кто? – тихо спросил мужчина с пистолетом в руке.
