– Буду искать утешение в том, что вообще вышла замуж.
Верджил вздыхает.
– Нет. Ты либо спрашиваешь у него прямо, либо убегаешь.
Я размышляю над сказанным.
– А если Гидеон хотел развестись, а Грейс отказалась? Что, если он убил ее, а все обставил как самоубийство?
– Патологоанатом, производя вскрытие, сразу же понял бы, что произошло: убийство или самоубийство.
– Серьезно? Потому что у меня складывалось впечатление, что полиция не всегда может точно установить причину смерти.
Верджил не обращает внимания на мою колкость.
– А если Гидеон и Элис хотели убежать, а Томас об этом узнал?
– Ты же сам отправил Томаса в психбольницу до того, как Элис сбежала.
– Но с таким же успехом они могли поссориться еще в начале вечера, поэтому она и побежала в вольер. Может быть, Невви Рул просто оказалась не в то время не в том месте. Она попыталась остановить Томаса, но вместо этого он остановил ее. Тем временем Элис убегает, ударяется головой о ветку и теряет сознание. Гидеон приехал к ней в больницу, и вместе они разработали план, как ей оказаться подальше от злого мужа. Нам известно, что Гидеон сопровождал слонов в их новый дом. Может быть, Элис сбежала и встретилась с ним там?
Потрясенная, я скрещиваю руки на груди.
– Отлично!
– Если только, – продолжает строить догадки Верджил, – все не произошло иначе. Предположим, Гидеон сказал Грейс, что хочет получить развод, чтобы убежать с Элис. Потрясенная Грейс сводит счеты с жизнью. Чувство вины за смерть Грейс заставляет Элис пересмотреть свой план, но Гидеон не хочет ее отпускать. По крайней мере, живой.
Я задумываюсь над сказанным. Гидеон явился в больницу и убедил Элис, что ее дочь в беде… или сказал что угодно, лишь бы она ушла с ним. Я не дура, смотрю «Закон и порядок». Столько убийств совершается потому, что жертвы доверяют тем, кто приходит в дом, просит о помощи или предлагает подвезти…
– Тогда как погибла Невви?
– Ее тоже убил Гидеон.
– Зачем ему убивать свою тещу? – спрашиваю я.
– Ты шутишь, да? – удивляется Верджил. – Об этом же мечтает любой мужчина! Если Невви узнала, что Гидеон спит с Элис, она, скорее всего, сама затеяла драку.
– А может, она Гидеона и пальцем не тронула? Может быть, она отправилась за Элис в вольер, а Элис побежала, чтобы спастись, и потеряла сознание? – Я смотрю на Верджила. – Именно об этом постоянно твердила Дженна.
– Не смотри на меня так, – хмурится Верджил.
– Надо ей позвонить. Возможно, она что-то вспомнит о Гидеоне и своей матери.
– Мы и без Дженны справимся. Нужно только добраться до Нашвилля…
– Она не заслуживает того, чтобы оставаться в стороне.
Секунду кажется, что Верджил будет возражать. Но он достает свой телефон, смотрит на него.
– У тебя есть ее номер?
Я звонила ей как-то, из дома, не по мобильному. С собой у меня номера нет. Но в отличие от Верджила, я знаю, где его можно поискать.
Мы едем ко мне домой. Он с тоской смотрит на бар, который приходится миновать, чтобы добраться до лестницы.
– Как ты держишься? – бормочет он. – Это все равно что жить над китайским рестораном.
Верджил ждет в дверях, пока я роюсь в кипе почты на обеденном столе, чтобы найти гроссбух, куда прошу записываться своих клиентов. Конечно, самым последним посетителем была Дженна.
– Можешь войти, если хочешь, – приглашаю я.
Еще секунда мне нужна, чтобы отыскать телефон, который прячется на столе под кухонным полотенцем. Я беру трубку и набираю номер Дженны. Но телефон, похоже, не работает.
Верджил разглядывает фотографию на каминной полке – я в компании Джорджа и Барбары Буш.
– Как приятно, что вы снисходите до того, чтобы общаться с такими, как Дженна и я, – ерничает он.
– Тогда я была другим человеком, – отвечаю я. – Кроме того, известность не так приятна, как все думают. На снимке этого не видно, но рука президента лежит на моей заднице.
– Могло быть и хуже, – бормочет Верджил. – Это могла быть рука Барбары.
Я вновь набираю номер Дженны – глухо.
– Странно, у меня что-то с линией, – говорю я Верджилу, который достает из кармана мобильный.
– Давай я попробую, – предлагает он.
– Забудь, тут нет сотовой связи – только если надеть на голову фольгу и свеситься с пожарной лестницы. Прелести жизни в пригороде.
– Можно было бы воспользоваться телефоном в баре, – предлагает Верджил.
– Черта с два! – отвечаю я, представляя, как буду оттаскивать его от виски. – До того как стать детективом, ты был патрульным?
– Да.
Я прячу гроссбух в сумочку.
– Тогда поехали на Гринлиф-стрит.
Район, где живет Дженна, похож на сотни других районов в округе: подстриженные аккуратными квадратами лужайки, дома с красно-черными ставнями, лающие за заборами невидимые собаки. По тротуарам на велосипедах катаются дети. Я останавливаюсь у тротуара.
Верджил смотрит на дворик перед домом Дженны.
– По внешнему виду дома можно многое сказать о человеке, – вслух размышляет он.
– Например?
– Сама знаешь. Флаг часто означает, что человек консерватор. Если ездит на «приусе» – более либеральных взглядов. В половине случаев это чепуха, но само по себе наблюдение интересное.
– Похоже на предсказание. И я уверена, такое же точное.
– Что ж, как ни крути, но я не ожидал, что Дженна выросла в таком… респектабельном районе. Если ты понимаешь, о чем я.
Я понимаю. Тупики, прилизанные домики, мусорные контейнеры у тротуара, в среднем 2,4 ребенка в каждом дворе – это так похоже на Степфорд. В Дженне есть что-то неправильное, резкое, она как-то не вписывается в эту картинку.
– Как зовут ее бабушку? – спрашиваю я у Верджила.
– Откуда я, черт побери, знаю? – удивляется он. – Не имеет значения, днем она все равно на работе.
– Тогда ты останешься в машине, – предлагаю я Верджилу.
– Почему?
– Больше шансов, что Дженна не захлопнет у меня перед носом дверь, если ты не будешь стоять рядом, – объясняю я.
Может, у Верджила и шило в заднице, только он не дурак. Он съеживается на пассажирском сиденье.
– Как скажешь.
Я иду по вымощенной дорожке к входной двери. Она розовато-лилового цвета, к ней прибито маленькое деревянное сердечко, на котором выведены слова: «Добро пожаловать, друзья». Я звоню, через секунду дверь сама по себе распахивается.
По крайней мере, мне так кажется, пока я не замечаю перед собой малыша, который сосет большой палец. Ему года три, хотя я плохо разбираюсь в возрасте детей. Я тут же вспоминаю мышей, которые сгрызли мои любимые кожаные туфли и повсюду оставляли крошки и экскременты. Я настолько поражена, что у Дженны есть родной брат, – по-видимому, он родился уже после того, как она переехала жить к бабушке, – что не могу найти слов и поздороваться.
Малыш вытаскивает палец изо рта, как пробку из сливного отверстия, – неудивительно, что начинается наводнение.
Тут же прибегает молодая женщина, подхватывает его на руки.
– Простите, – извиняется она, – я не слышала звонка. Чем могу помочь?
Говорит она громко – разумеется, потому, что малыш ревет еще громче. И уже смотрит на меня неодобрительно, как будто я его обидела. Я же изо всех сил пытаюсь понять, кто эта женщина и что она делает в доме Дженны.
Я растягиваю губы в своей самой приветливой телевизионной улыбке.
– Похоже, я не вовремя, – отвечаю я. – Я ищу Дженну.
– Дженну?
– Меткаф, – уточняю я.
Женщина устраивает сына на бедре.
– Наверное, вы ошиблись адресом.
Она хочет закрыть дверь, но я просовываю в просвет ногу и достаю из сумки гроссбух. Он сразу же открывается на последней странице, где витиеватым подростковым почерком выведено: 145, Гринлиф-стрит, Бун.
– Это 145, Гринлиф-стрит? – уточняю я.
– Адрес правильный, – отвечает хозяйка, – только здесь нет людей с таким именем.
Она закрывает дверь у меня перед носом. Я таращусь на книгу, которую продолжаю держать в руках. Ничего не понимая, возвращаюсь к машине, сажусь и швыряю книгу Верджилу.
– Она провела меня, – сообщаю я. – Дала вымышленный адрес.
– Зачем ей это?
Я качаю головой.
– Не знаю. Может быть, не хотела, чтобы я присылала ей рекламные буклеты.
– А может быть, она тебе не доверяла, – предполагает Верджил. – Она не доверяет никому из нас. И ты понимаешь, что это значит. – Он ждет, пока наши взгляды встретятся. – Она на шаг впереди нас.
– Ты это о чем?
– Она достаточно умна, чтобы понять, почему отец так странно отреагировал. Должно быть, она уже знает о своей матери и Гидеоне и делает как раз то, что мы должны были сделать еще час назад. – Он поворачивает ключ зажигания. – Мы едем в Теннесси. Ставлю сто баксов, что Дженна уже там.
Элис
Умереть от горя – наивысшая жертва, но с точки зрения эволюции это нереально. Если бы горе было настолько оглушительным, все виды просто бы исчезли. Однако нельзя утверждать, что подобное в царстве животных не случалось. Я знаю историю об одной кобыле, которая неожиданно скончалась, и ее друг, с которым она долгое время жила в одной конюшне, вскоре последовал за ней. Еще была пара дельфинов, которые работали в дельфинарии в парке аттракционов: когда самка умерла, самец несколько недель плавал кругами с закрытыми глазами.
