Утро Алекс встретил в толпе народа на площади перед мэрией. Он аккуратно сложил в сумку плащ-невидимку и внимательно изучил свое отражение в луже у питейного фонтанчика — у него опять было новое лицо. Подводя итог всему произошедшему, можно было сказать, что Люси не смогла ничего сделать и погибла сама. Что же она говорила про уйму способов спасения осужденных? Ее нет — и где теперь все эти способы?
Он осторожно потрогал сумку. В ней лежал пучок травы, которую следовало бросить в огонь. Что это должно дать? Пламя погаснет? А дальше что? Ну почему она не рассказала ему никаких подробностей? И неужели он не смог бы ей хоть чем-нибудь помочь?
Алекс вспоминал девушку, связанные с ней приятные и досадные моменты, смешное и грустное. Его одновременно душили отчаяние и злость.
Тем временем на площади уже были установлены два столба для приговоренных, обложенные огромной поленицей дров. Под верхним слоем, образующим помост, проглядывал ряд металлических цилиндров. Наверное, именно они должны были уничтожить несгораемую амазонку.
Алекс поближе придвинулся к месту казни. Телевидения у населения нет, кинотеатров — тоже. Ясное дело, одна отрада — смотреть как гробят ближнего твоего. Наиболее рьяные занимали места еще с вечера, чтобы посмотреть на редкое зрелище вблизи. Здесь же ужинали и завтракали, а если приходилось ненадолго отойти, то предупреждали соседей:
— Я на минутку. Вы скажите, что я здесь стою, чтоб меня пропустили.
Зеваки обсуждали события ночи. Некоторые рассказывали невероятные подробности, якобы из первых уст. Алекс слушал вполуха и не знал, чему верить.
— И тот солдатик, глядь, — лезет змей огромный, людей гипнотизирует и глотает целиком. Они бросились на него, а у него когти как сабли. Кто приблизится — когтями на части разрывает. А потом этот дракон как выдохнет огонь. Снес полстены у тюрьмы и пять человек в латах спалил. А на него вышли монахи в заговоренных латах и с заговоренными ружьями и давай палить по нему. А все пули золотые, да серебром покрытые. И пули тоже заговоренные. Целый час палили.
— Это сколько же золота они на пули перевели? — засомневался один из слушателей. — И где те пули? Если целый час из ружей палить, то куча золота должна получиться.
— Дак ты что, думаешь, что я вру? Сходи, глянь сам — у тюрьмы полстены нет. А куча гробов откуда взялася? И гробы закрытые. Мертвецы все так в латах и положены — разорванные на части и попаленные. Без рук, без ног, без голов. А золото, ясное дело где, собрали обратно. Они его под расписку получали, и теперь все сдать должны. У любого солдата из гарнизона спроси, — он подтвердит.
Постепенно толпа на площади прибывала. Солдаты оцепили помост и проход, по которому должны были привезти осужденных. Алекс никак не хотел осознать, что произойдет. Ему все это казалось наваждением, чем-то ненастоящим. Но вот часы на мэрии стали отбивать восемь — назначенное время для казни. Толпа зашумела. В проходе показался мул, впряженный в повозку на резиновом ходу. На повозке была установлена проржавелая клетка из косо сваренной арматуры, а в клетке сидели Даруна и Кортис.
Алекс не видел Даруну с момента нападения амазонок на отряд Ульфа. Геор был прав — это была очень красивая женщина. Такая может свести мужчину с ума, может и заставить нырять в ледяную воду по утрам. Да что там, в воду. Даже в огонь. Как же дать знать Джону? Может быть он сможет воспользоваться ситуацией? Он мог бы телепортироваться сюда, раскидать охрану, освободить подругу. Был бы в исправности мобиль… Эх!
Приговоренных провели на помост и привязали к столбу. Их безжизненные лица не выражали никаких эмоций. Возможно, что душа уже давно покинула эти тела и остались только оболочки, как у зомби.
Священники устроили шествие с крестом и какими-то магическими знаками, долго читали молитвы, которые вызвали зевоту у ожидавшей зрелища толпы и ропот недовольства. Толпа начала раскачиваться, и Алекс воспользовался этим, чтобы оказаться в переднем ряду. Под молитвенные причитания священники зажгли огонь в металлической посудине и выплеснули его на поленья. Сухое дерево быстро занялось. Огонь уже доставал до ног осужденных. Оцепление разошлось, а толпа подалась назад, подальше от жара. Сзади возникло замешательство — кто-то из женщин упал в обморок. Воспользовавшись этим, Алекс быстро прошел к костру и бросил в него пучок заготовленной травы. Огонь закружился смерчем, в котором моментально исчезли его жертвы. Чувствуя, как жар прожигает сквозь одежду, Алекс отступил назад. Чуда не произошло. Через четверть часа пламя утихло, оставив только груду светящихся угольев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Самое интересное было окончено. Толпа стала разбредаться. Кому нечего было делать, остались глядеть на костер. Алекс, отойдя в сторону, решал, как быть дальше. Надо возвращаться назад, в общину. Наверное, Джону понадобится его помощь. Скорее всего, герцог и храмовники продолжают свои козни. В этот момент рядом раздался голос:
— Это он. Хватайте скорее.
Алекс обернулся. На него указывал пальцем монах в черной сутане. Солдаты, сопровождавшие его, застыли в нерешительности. Конечно, они не хотели рисковать своими головами. Мало ли что взбредет в голову колдуну, если это действительно он. Нормальный человек позволит себя арестовать, но какой от него прок.
— Не бойтесь, трусы, — продолжал монах, — он Небесный Странник, но колдовать не умеет. Он не обращенный. Да хватайте же его, чего медлите!
У Алекса возникло состояние, близкое к тому, какое бывает в ночных кошмарах. Руки и ноги отказываются подчиняться тебе. Ты только наблюдаешь за тем, что с тобой происходит. Нет, он не собирается так сдаваться. Во время совместных дежурств с Джоном они обсуждали проблемы сна, взгляды разных философских школ на сон. Джон утверждал, что сном можно управлять, и Алекс даже пытался это делать. Он научился просыпаться до того, как сон заходил слишком далеко, потом смог изменять события по своему желанию. Иногда ему удавалось приобрести в таких снах какие-то необыкновенные способности. Может быть и сейчас, как во сне, он сможет изменить ход событий. Тибетская "Книга Мертвых" утверждает, что это вполне под силу человеку.
Монах продолжал кричать. Солдаты, видя, что начальство выходит из себя, а "козел отпущения" не предпринимает никаких действий, решили, что пора действовать. Они медленно стали приближаться. Алекс, видя, что сейчас они его действительно схватят, сделал виденное в каком-то фильме магическое движение и выдохнул. Изо рта вырвался факел ревущего пламени, заставив вояк броситься наутек.
— Назад, безмозглые твари, — опять заорал монах. Видя, что надеяться не на кого, он начал бормотать какое-то заклинание, глядя на свою жертву и совершая руками замысловатые движения.
Алекс по словам Джона представлял, что может за этим последовать. Он нанес противнику воображаемый удар кулаком в челюсть, и тот, стоя на удалении почти десятка шагов, свалился навзничь, запрокинув назад голову.
Вокруг плотной стеной собрались любопытные. Они прятались за спины один другому, но не покидали места событий. В круг протиснулись солдаты с ружьями. Возможно, что их пули ничего ему не сделают, но Алекс решил больше не рисковать. Он представил, как перетекает из одного места в другое и через секунду уже стоял перед входом в Кукурузу.
Разорение гнезда
Гринберг метался по комнате, не находя себе места. Проклятая Пирамида. В ней есть что-то дьявольское, еще от древних египетских пирамид. Здесь все окутано колдовством, это хуже всяких искусников, хуже амазонок, хуже… Одним словом, — хуже некуда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да сядьте же вы, черт вас раздери! — рявкнул Ульф.
Гринберг опешил. Ему всегда было странно слышать обращение на "вы" от герцога, даже в собственный адрес. Он сел на стул, сжав дрожащие руки коленями, и ожидающе уставился на своего хозяина. Ульф сидел за столом, вперив взгляд в столешницу, и обхватив голову руками.
