Выйдя из своей каюты, она остановилась. Было страшно войти туда, где лежал Эль Дьябло. Капитан Маклин открыл дверь.
— Все… Все в порядке? — запинаясь, спросила Скай.
Капитан закрыл за собой дверь и подошел к ней.
С ним все будет хорошо, все даже лучше, чем я предполагал. Но операция была сложной и болезненной, и мне пришлось дать ему снотворное. Вам не стоит входить: он вас все равно не узнает. К тому же вам ни к чему расстраиваться.
— Это не расстроит меня. — Голос Скай прозвучал неуверенно, ведь капитан Маклин прекрасно понимал, почему она вышла из каюты, пока он накладывал швы.
— В Монтевидео врачи быстро поставят его на ноги, — приободрил он Скай. — Мы будем там завтра в полдень, причем это — в самом худшем случае. Надеюсь, мы окажемся там значительно раньше.
Капитан Маклин направился к трапу, ведущему на верхнюю палубу, но вдруг остановился.
— Мисс Стендиш, вы не могли бы сказать мне имя этого джентльмена?
Скай помедлила с ответом.
— Его иногда называют Эль Кабеза, — наконец ответила она.
— Да, и по-другому, видимо, тоже, — неожиданно подмигнул ей капитан, и Скай поняла, что он прекрасно знает, кого они везут в Монтевидео.
Капитан Маклин ушел, она тихо вошла в каюту, где лежал Эль Дьябло. Занавески были опущены, но свет сквозь них все равно проникал в комнату. Эванс, сидевший возле кровати, встал, и Скай показала ему жестом, чтобы он не беспокоился.
Эванс провел всю жизнь в море. Он был маленьким, щуплым человечком и выглядел гораздо моложе своих лет. Скай знала, что он ухаживает за больными лучше, чем любая женщина. Она бы сама хотела, чтобы в случае болезни за ней ухаживал именно он.
Скай заметила, что капитан Маклин и Эванс уложили Эль Дьябло в постель, предварительно раздев его. Его голова и плечо были забинтованы, а здоровая рука лежала поверх одеяла. Увидев, какой белой на самом деле оказалась его кожа, Скай сразу вспомнила, что он британец.
Скай подошла к кровати и взглянула на Эль Дьябло.
— Вы не посидите с ним, пока я приготовлю чай? — прошептал Эванс. — Он вряд ли проснется, но на всякий случай кто-то должен за ним присматривать.
— Да, конечно, — ответила Скай.
— Я вернусь через пару минут, — сказал Эванс и бесшумно вышел из каюты.
Скай села на его стул. Эль Дьябло дышал ровно и глубоко. Когда он спит, то кажется таким молодым и беззащитным, подумала она. И правда, он мало изменился с тех пор, когда была сделана фотография в паспорте. Другим стало только выражение лица: скулы сильнее выделялись, очертания губ — мужественнее, а подбородок — решительнее.
Как долго и упрямо она сопротивлялась ему! И теперь, когда она победила, самым большим ее желанием было снова ощутить на своих губах его поцелуи. Столько времени потрачено впустую! Почему же она сразу не поняла, что вся эта бесплодная борьба закончится любовью? Но тут ее сердце сжалось, будто от прикосновения чьей-то холодной руки, и Скай вспомнила слова Эль Дьябло: «Терпеть не могу эти слезливые сантименты, которые женщины называют любовью».
Скай нервно закрыла лицо руками. Неужели это правда? Неужели он презирал то чувство, которое сейчас переполняет ее сердце? Неужели теперь он бросит и забудет ее, как и тех женщин, что были в лагередо нее, о которых он постоянно говорил, дразня и мучая ее.
Она в ужасе вскочила на ноги. Нет, не может быть! Это неправда! Однако чуть позже, глядя на Эль Дьябло, Скай поняла, что он не лгал. Он просто не нуждался в любви.
Он видел в женщинах лишь развлечение и успокоение после трудного дня, после бесконечных проблем, которые осаждали его со всех сторон. И от нее ему нужно было только ее красивое тело, способное удовлетворить его желания. У него не было времени терзаться в душевных муках и предаваться блаженству высокой любви.
— Господи! Что же мне делать?
Только теперь Скай поняла, в какую западню угодила. Она интересовала Эль Дьябло лишь потому, что была непохожа на других. Он даже сделал ее своей женой, но она стойко сопротивлялась ему день за днем и сражалась с ним, как только могла. Теперь же она станет как все, все те женщины, которые жаждали его, хотели обладать им и его чувствами.
— Я люблю тебя! — с отчаянием прошептала она, а потом склонилась к Эль Дьябло и быстро поцеловала его руку.
Вернулся Эванс, и Скай вышла из каюты. С нарастающим беспокойством она поднялась на палубу. Хакара уже скрылась из виду. Яхта скользила вдоль берега, и лучи предзакатного солнца расцвечивали яркими красками море, небо и прибрежные скалы.
Но Скай занимали лишь ее собственные чувства, ее раненое сердце и страх потерять любовь. «Почему? — спрашивала она себя. — Почему я считала себя не такой, как все? Почему думала, что любовь меня больше никогда не коснется?» Она знала ответ. Поклявшись в вечной ненависти к мужчинам, она на самом деле подсознательно искала кого-то исключительного, непохожего на других. В светских салонах Лондона и Нью-Йорка ни один мужчина не мог заинтересовать ее. Теперь Скай поняла, что все они были лишь бледной тенью того, каким должен быть настоящий мужчина, каким был Эль Дьябло.
Скай не могла понять, почему сразу не почувствовала его власти над собой, почему возненавидела его с того самого момента, как увидела впервые, такого красивого, сильного, мужественного. Она ненавидела его всем сердцем, когда он женил ее на себе, когда держал в плену, когда ласкал ее.
Но сейчас, глядя на удаляющийся берег Марипозы, Скай поняла, как многому научилась она у Эль Дьябло. Какой глупой и безрассудной приехала она в Хакару совсем недавно! Несмышленая девчонка, у которой слишком много денег… Теперь она была женщиной, опытной женщиной, познавшей множество истин и, самое главное, нашедшей свою любовь.
И это была не только любовь к мужчине, к Эль Дьябло, это была любовь к людям вообще: к мужчинам и женщинам в лагере, в гасиендах и на рудниках. Это была любовь к народу Марипозы, за который самоотверженно сражался Эль Дьябло и служа которому едва не лишился жизни.
В лагере Скай научилась любить жизнь. Она поняла, что значит быть частью сообщества людей, помогать, а не просить о помощи, давать, а не брать.
— Я люблю его! — призналась она морю и небесам и в тот же миг спросила себя, что могла она предложить ему вместе со своей любовью. Это был момент откровения и унижения — унижения гораздо худшего, чем то, которое она испытывала прежде. Это было унижение души, ощущение внутренней пустоты и ненужности, чувство того, что ей нечего предложить этому человеку, кроме собственного прелестного личика и стройного тела.
— Неудивительно, что для него все женщины одинаковы, — прошептала Скай и снова ощутила угрызения совести.
