Часть дел была пересмотрена. В 1939 г. было освобождено более 327 тыс. заключенных.
Под давлением уже новой партийной элиты, опасавшейся следующей волны репрессий, были официально запрещены допускавшиеся ранее физические пытки. Сталин прекратил массированное уничтожение правящего слоя. Возникшее в период террора господство органов НКВД над партийными структурами постепенно было ликвидировано. У обеих структур остался только один хозяин — Вождь.
Количество жертв террора колоссально. По данным КГБ СССР, в 1930–1953 гг. репрессиям подверглись 3 778 234 человека, из которых 786 098 было расстреляно, а остальные направлены в лагеря — гигантские рабовладельческие хозяйства системы ГУЛАГ[494]. В 1937–1938 гг. было арестовано 1 372 329 человек, из которых 681 692 были расстреляны[495]. В 1937–1938 гг. в лагерях умерло 115 922 заключенных[496]. Всего в 1934–1947 гг. в лагерях умерло 962,1 тыс. чел., из которых более половины — во время войны[497]. Таким образом, можно говорить о более чем полутора миллионах погибших в результате репрессий 30-х гг. Это были жертвы на алтарь абсолютного централизма.
Террор и война
«Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны»[498], — считал Молотов. Это мнение распространено сегодня не только среди открытых сталинистов, но и среди вполне респектабельных державников. Подтекст: террор обеспечил победу в войне. Но вот что интересно: пятая колонна ни в одной из противостоящих Гитлеру стран не смогла нанести серьезного урона своему государству. Даже в Испании, где родился сам этот термин, профашистский переворот произошел только в 1939 г., когда Республика и так агонизировала. Этот переворот совершили не агенты фашистов, а республиканцы, стремившиеся добиться почетных условий капитуляции. Сталина и Молотова всерьез волновал не удар «пятой колонны» в тыл армии и не вредительство в тылу, а опасность смены власти в условиях поражения. И это опасение небезосновательно. Поражение Сталина в июне 1941 г. было столь сокрушительным, что, будь в СССР оппозиция, она имела шанс прийти к власти. Террор обезопасил Сталина от такой угрозы.
Сегодня более распространена противоположная точка зрения: репрессии подорвали обороноспособность страны настолько, что обеспечили успехи Гитлера в 1941 г. Бывший подчиненный Тухачевского А. И.Тодорский утверждал: «Наши тяжелые неудачи начального периода Великой Отечественной войны с неисчислимыми людскими и территориальными потерями явились в значительной мере результатом этих репрессий Сталина…»[499] Эта позиция стала хрестоматийной. Но сегодня уже не бесспорной.
Чистка армии волнами продолжалась до 1938 г., полностью обезопасив сталинскую группировку от угрозы военного переворота. По словам Ворошилова, в первой половине 30-х гг. из армии было уволено 47 тыс. офицеров, причем 5 тыс. — за причастность к оппозициям. В 1937–1938 г. было «вычищено», по данным Ворошилова, около 40 тысяч. Уточнение этой цифры дает 37 тыс. уволенных из РККА в 1937–1938 гг., из которых по политическим мотивам уволено 29 тыс. офицеров. К 1941 г. 13 тыс. офицеров были восстановлены в армии. Всего в это время в РККА служили 580 тыс. офицеров. Арестовано было до 8 тыс., а расстреляно — до 5 тыс.[500]
Расстрел тысяч людей — это трагедия. Но обусловила ли она трагедию 1941 г.? Чистка офицерского состава не может не дезорганизовать армию. Но дезорганизация произошла в 1937–1938 гг. и может объяснить, скажем, неудачные действия Дальневосточной армии во главе с Блюхером у оз. Хасан[501]. Но уже в 1939 г. боевые действия на р. Халхин-Гол были значительно успешнее.
Количество уволенных составляло менее 2,5 % офицерского состава накануне войны. Низкое качество подготовки офицерского состава объяснялось не столько этими увольнениями, сколько массовым притоком новых кадров в связи с ростом численности армии, отсутствием возможности «обстрелять» офицеров в условиях боевых действий (лишь незначительный процент участвовал в боевых действиях в Испании, на Дальнем востоке и в Финляндии, причем большинство «фронтовиков» осталось служить и в 1941 г.). Значительная часть вычищенных офицеров относится к комиссарскому, а не командному составу. С началом войны эта потеря легко восполнилась за счет партийных работников.
Остается последний аргумент в пользу связи репрессий 1937–1938 гг. и поражений 1941 г. — основной удар сталинских чисток был нанесен по высшему командному составу. Из 837 чел., имевших в 1935 г. персональные воинские звания (от полковника и выше), было арестовано 720 чел. Из 16 командармов и маршалов уцелели четверо. Особенно ярко потери среди командного состава иллюстрирует число погибших маршалов — 3 из 5. Маршалы — хороший пример и может быть рассмотрен кратко. Насколько их гибель подорвала обороноспособность Красной армии? Можно спорить о военных способностях Тухачевского. Но Блюхер был арестован после фактической неудачи под Хасаном. Его обвиняли и в излишних репрессиях против командного состава (террор в армии на Дальнем Востоке действительно проводился при участии Блюхера). Возможно, лишь гибель командарма в застенках НКВД спасла его от позора разделить «славу» Ежова и, может быть, выступить с ним на одном процессе.
Не боялся Сталин избавиться и от маршала Егорова. Можно согласиться с мнением, что в натуре Егорова «было больше от чиновника, чем от полководца». Проанализировав его боевой путь, Б. Соколов пишет: «Сомневаюсь, что Александр Ильич оказался бы на высоте в годы Великой Отечественной войны»[502]. Такие же сомнения можно высказать и о военачальниках рангом пониже, таких как Дыбенко, например.
Противник версии «незаменимости» расстрелянных военачальников Г. Сергеев обращает внимание на преимущества генерации полководцев Великой Отечественной войны, связанные с отсутствием головокружительных скачков в карьере[503]. Чистка 1937–1938 гг. открыла дорогу генерации Жукова. Разумеется, эта генерация славна не только победами, но и поражениями. Но трудно привести убедительные доказательства того, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Егоров и др., военное искусство которых было сформировано в Гражданской войне, могли победить какую-либо иностранную армию. Единственную в своей жизни внешнюю войну — с Польшей — они проиграли. Дыбенко потерпел поражение еще и в столкновении с немцами под Нарвой в 1918 г., а Блюхер не смог выполнить боевую задачу в конфликте с японцами — взять спорные высоты, не вступая на территорию Маньчжурии.
Наш отец Лаврентий Берия
Героем сталинистов-державников в последние годы стал Лаврентий Берия. Это забавно, так как во времена СССР сталинисты как раз оправдывали Сталина, списывая на Берия злоупотребления эпохи. Но от ненависти до любви — один шаг. И теперь прежде оклеветанный Лаврентий Павлович предстает в сталинистских книжках гениальным управленцем, единственным государственником в окружении Сталина, наследником его гения, защитником власти советов от партноменклатуры и прочая, и прочая. Украшением к портрету несостоявшегося «спасителя СССР» является «бериевская реабилитация». Законность была восстановлена, избиения и пытки подследственных запрещены, всех, кого арестовали неправильно, Берия освободил…
Разумеется, Большой террор был прекращен не по инициативе Берия, а по решению Сталина. Берия должен был осуществить сталинскую реабилитацию. Впрочем, этим делом занималось не только ведомство Берия. Документы, касающиеся «восстановления законности», готовили канцелярии Маленкова и Вышинского.
На XVIII съезде ВКП(б) Жданов выступил с «юмористической речью», где под смех делегатов рассказывал о наиболее нелепых «перегибах» ежовского времени и сумасшедших доносчиках. Делегаты и сами могли «порассказать» много на эту тему, но смеялись от души — с облегчением.
В 1939 г. было освобождено более 327 тыс. заключенных. У части из них окончились сроки. Часть дел была пересмотрена. Пересмотром дел занимались НКВД, Прокуратура, судебная система. Параметры пересмотра определял Сталин по проектам Маленкова. Но поклонники и поклонницы Л. Берия приписывают славу именно ему, формируя новый мифический образ.
Е. А Прудникова провела примерные прикидки количества реабилитированных «при Берия». В первом квартале 1940 г. из 53 778 человек в порядке реабилитации были освобождены 16 448 человек. Если эта пропорция и эти темпы реабилитации сохранялись весь период 1939 г. — первой половины 1941 г., то получается 170–180 тысяч человек[504], (здесь очевидна склонность к завышению — 16 448 помножить на 10 кварталов = 164 480, а не 170–180 тысяч). Правда, темпы и пропорции могли меняться. В 1939 г., когда реабилитация началась, многие решения могли приниматься тем же волевым порядком, как и решения об арестах — без «тщательного исследования» дела (Прудникова полагает, что «бериевская» реабилитация сопровождалась новым тщательным расследованием дел, раз уж ее проводит такой замечательный человек, как Берия). По мере приближения столкновения с Германией процесс реабилитации должен был тормозиться, тем более, что в мае 1941 г. прошли новые аресты высокопоставленных военных. Так что прикидки очень условны, хотя и можно говорить о десятках тысяч людей.
