— Куда её повезли? Скажешь правду, будешь жить.
Трактирщик сглотнул, он помнил два лузи, что ему дал тот ассишар, наказав, что если о нём будет спрашивать черноволосая девушка, направить её в южные провинции. Куда этот странный ассишар всего с одной ассишей поехал, трактирщик не знал. Но сделал вывод, что в столицу. Только там можно продать красивую девушку за достойную цену, потому что только в столице у покупателей есть такие деньги и они могут их потратить. Опять же дикарку сначала надо обломать и обучить, а это в столице сделают лучше всего, только там есть умелые специалисты. Всё это быстро, взахлёб рассказал перепуганный трактирщик.
— Хотел утаить, но побоялся, — усмехнулась девушка и скомандовала своему воину: — Эрам, дай ему два лузи, нет три. Он честно всё рассказал. Пусть они успокоят его совесть, ведь тот ассишар дал ему всего два. Получается, мы перекупили эту информацию.
— Эритэ, а с чего вы взяли, что он не соврал? — поинтересовался лейтенант. Анита усмехнулась:
— Сдвинь его в сторону и увидишь лужу, в таком состоянии люди не врут, уж очень он испугался.
Ло Вальяно брезгливо отбросил трактирщика в сторону, Анита, глянув на застывшую подавальшицу с подносом, показала рукой на стол:
— Чего стоишь, ставь сюда! — после чего повернувшись к Валинье, предупредила: — Не вздумай ей снова про печень чего-нибудь сказать, а то она все, что принесла, на пол уронит.
Это было сказано на языке волчиц, а подавальщица хоть и посматривала с опаской на девушку в одежде ассиши, но с гриссой, быстро расставляла тарелки и судочки. То, что так обошлись с её хозяином, её не смутило, видно такое поведение дворян здесь было нормой. Поэтому девушка быстро и аккуратно старалась выполнить свои обязанности, чтоб не накликать гнев дворянки на себя. Подавальшице пришлось четыре раза ходить, чтоб принести всё заказанное, за столом были не только девушки, но ещё два дворянина и воины дружины грозной дворянки (не все, только часть, остальные сидели за другими столами).
— Алиту повезли в столицу, как и предполагал Умар Харасин, — говорила Анита Гулане и Валинье. — Мы туда выезжаем завтра! Надо торопиться!
— Одежда не высохнет, — возразила Валинья. Анита, глянув на ученицу знахарки, с нажимом произнесла:
— Это не обсуждается! Едем завтра!
Но на следующий день выехать не получилось. Утром пришёл представитель губернатора провинции и попросил задержаться. Как выяснилось позже: ночью, уже под утро, прискакал гонец от графа ле Изолвинья, старый граф обвинял Аниту в убийстве своего сына и нападении на его отряд. Анита приглашалась на судебное разбирательство на следующий день, к этому времени должен был прибыть и граф ле Изолвинья.
Эгонт ле Тариналья
Складывалось такое впечатление, что баронесса из приграничья (надо сказать, что очень симпатичная, даже красивая, девушка) специально эпатирует окружающих своим поведением. Вот и в этот раз она снова оделась как ассиша, и не только она, все девушки её свиты, которых она называет подругами, оделись так же. Только самая маленькая из них, такая же черноволосая, как баронесса, что было большой редкостью в Гардарье, была одета во что-то типа платья, очень простого, из неизвестной очень мохнатой ткани. Хоть ткань и была похожа на шерсть, но это, несомненно, была ткань! Ле Тариналья украдкой даже пощупал её, но девушка это всё равно заметила и, улыбнувшись, пояснила, что это ей дала Анита как ученице знахарки для того, чтоб она отличалась от остальных. Анита теперь тоже отличалась от остальных, надев гриссу. В отличие от грисс владетельных дворян Гардарьи, эта грисса была величиной в ладонь, как и у других приграничных баронов. Но в отличие и от их грисс, эта смотрелась миниатюрней, возможно, из-за тщательной прорисовки зверя, изображённого на ней. Зверь внешне напоминал кошку с громадными клыками, но как пояснила та же маленькая девушка в халате, эта кошечка чуть-чуть уступала размерами лошади. Ле Тариналья непроизвольно поёжился — если юная ученица знахарки знает размеры этого зверя, значит, она его видела. А раз видела, то там, откуда эти девушки, такие звери не редкость, возможно, там водятся не менее кошмарные создания. А жить рядом с таким зверьём и не быть им съеденным, наверное, не просто. Скорее всего, этим и объясняется бесстрашие и независимость баронессы и её подруг. Отсюда и презрение к всякого вида условностям и пренебрежение правилам поведения, принятым в Гардарье. Сцена допроса трактирщика, простым разговором это никак нельзя было назвать, убедила графа, что его догадки верны. После того как перепуганного владельца гостиницы отпустили, баронесса, что-то сказав своим подругам на неизвестном языке, принялась за принесенную еду. Остальные её спутники и спутницы невозмутимо последовали её примеру, совсем не обращая внимание на остальных посетителей, что притихли и с опаской поглядывали на эту компанию, возглавляемую девушкой, одетой как ассиша, но с гриссой и замашками владетельной дворянки. Ле Тариналья вздохнул — такое не могло кончиться хорошо, уж очень вызывающе вела себя баронесса. Рано или поздно неприятности должны были догнать баронессу.
Опасения графа подтвердились на следующий день, когда прибыл пристав из канцелярии губернатора провинции с просьбой задержаться. Дворянину нельзя было приказывать — только просить, но такая просьба была равносильна приказу. Баронесса не стала противиться, понимая, что её тридцать дружинников, пусть они и отличные бойцы, но против трёх сотен воинов губернатора всё-таки мало. То, что Анита может дать команду своим дружинникам идти на прорыв, граф не сомневался. Заметившая это Анита чуть улыбнулась, репутация сумасбродной приграничной владетельницы — это даже хорошо, можно на свою экстравагантность списать все странности поведения, происходящие от незнания местных законов и обычаев.
Задержка злила только Аниту, Гулана же, воспользовавшись днём передышки, заперлась в комнате с Рэнэ, а Валинья выгладила всю высохшую одежду. Она освоила утюг, от которого пришла в восторг. Такая простая вещь, но в то же время позволяет сделать одежду красивой. Охотницам, ходившим в одежде из звериных шкур, утюги были как-то без надобности, а Валинья, первой оценив достоинства рубашек из бункера Аниты, теперь увидела, как им можно придать первозданный вид. Сначала-то они были выглажены, но после первой стирки потеряли свой нарядный вид. Особый восторг у Валиньи вызывало то, что можно восстановить стрелки — ведь это так красиво!
Направляясь к губернатору на приём, девушки щеголяли в выглаженной форме военных мира Аниты. Как заметила она сама, девушки напоминают солдат перед смотром. Ле Тариналья, поскольку это девушка сказала на языке Гардарьи, понял, что солдаты — это кто-то вроде дружинников, раз они готовились к смотру. Девушки в этой одежде, по его мнению, выглядели ещё экстравагантнее чем в ассах, ведь они были в штанах! Эта была не та одежда в которой дворянке следовало являться на приёи к губернатору! Да и рубашки совсем не скрывали грудь, скорее, подчёркивали. Только Вивилиана оделась хоть и просто, но прилично — в платье. Хотя оно и не напоминало сложную конструкцию дворянок, не менее вычурный наряд купчих, но не было похоже и на простую одежду селянок. Вообще-то, это было платье жительниц приграничья, усовершенствованное Анитой. Она взяла этот наряд за основу, усовершенствовав его фасон. Как сказал Реджин Брасси — не исключено, что Аните придётся посещать приёмы, даваемые высшей знатью Гардарьи, и появиться там в штанах и шнурованных ботинках, напоминающих кавалерийские сапоги, будет верхом неприличия. Её не поймут и не будут принимать. Вот Анита, прикупив пару платьев, слегка их переделала и одно отдала Вивилиане, а бывшая ассиша тоже внесла некоторые изменения, делающие платья более удобным и менее неприличным с точки зрения жителей Гардарьи. Надо сказать, что это платье тоже было выглажено Валиньей, и стрелки там были где только можно. Впрочем, платье это не портило, только добавляло некоторую необычность.
Так они и предстали перед губернатором провинции — в штанах и сверкающие как новенькие монеты. Слегка опешивший губернатор не понял к кому обращаться, но увидев у Аниты гриссу, витиевато приветствовал её, поцеловав руку, из чего Анита сделала вывод, что обычаи у разных народов схожи — сначала женщине целуют руку, а потом сообщают какую-нибудь гадость. Так и вышло.
— О прекрасная баронесса! Вы обвиняетесь в том, что убили молодого графа ле Изолвинья и его дружинников.
— Я? — удивилась Анита, губернатор отрицательно покачал головой:
— Не вы лично, а ваши дружинники. Ведь вы не будете отрицать, что они действовали по вашему приказу?
— Не буду, — согласилась Анита и подтвердила: — Они всегда выполняют только мои приказы.
