— Я Марфа, ваша горничная, мадам.
Лиза с любопытством разглядывала девушку. Она сразу же обратила внимания на ее платье. И оно показалось Лизе лучшее ее собственного. Марфа так же разглядывала хозяйку, и не могла понять, чего хозяин нашел в этой девушке.
— Спасибо, Марфа, — приветливо произнесла Лиза.
— Я помогу вам раздеться. — Произнесла служанка, подходя к Елизавете.
— Нет, — Лиза сама удивилась резкости, которая сквозила в ее голосе. Она не желала этого. Лиза всегда сама раздевалась без посторонней помощи. И ей не хотелось в таком личном деле прибегать к услугам незнакомой девушки.
— Как пожелаете, ваша светлость, — произнесла Марфа, убирая руки от Елизаветы.
— Прости, я не хотела, — Лизе хотелось сгладить свою резкость.
— Не стоит извиняться, — спокойно, но несколько холодно произнес граф Шувалов, стоя у дверей спальни и уже некоторое время наблюдая за молодой супругой. Как она была хороша.
Лизанька вздрогнула, увидев графа в своей спальне. Она всю дорогу страшилась этого момента, когда они, наконец, останутся наедине.
— Ступай, — Приказал Марфе Шувалов. — Я сам помогу хозяйке. — Улыбнулся он.
Лиза смутилась от этой улыбке. Она не была уже невинной девушкой и прекрасно понимала, что за этим последует. Он был приятным мужчиной, но она даже не могла представить себя рядом с ним.
Он вошел в комнату, и словно по волшебству дверь за ним закрылась, как будь-то, говоря ей, что отступать некуда.
— Что с вами, мадам? Вы так напуганы. — Насмешливо произнес граф, подойдя к девушке. — Неужели я так напугал вас? Или мое желание помочь вам, в столь интимном деле? — Граф развернул Лизу к зеркалу, медленно развязывая ленты на ее платье.
Лиза словно окаменела от его прикосновения, боясь пошевелиться. Он заметил ее состояние, но не подал вида и не прервал своего занятия.
— А знаете Лизанька, я знаю, что вам очень страшно. Что вы боитесь меня, — растягивая слова, говорил он, нежно касаясь губами ее ушка. — Я мог бы быть джентльменом и дать вам время привыкнуть ко мне. Но проблема в том, — Его рука медленно скользнула по ее обнаженному плечу, а губы коснулись нежной шеи, — что я не джентльмен. Так зачем ждать и оттягивать неизбежное. — Лиза почувствовало, как платье упало к ее ногам.
— Ваше сиятельство, я хочу освежиться с дороги, — словно опомнившись, воскликнула девушка, вырвавшись из объятий. — Позовите Марфу.
— Зачем? — Веселился граф. — Поверьте мне, я могу позаботиться о вас не хуже, чем Марфа. Помочь вам переодеться, искупаться, привести в порядок ваши роскошные волосы? Все для вас, моя дорогая. Я могу быть очень внимательным. — Он снова приблизился к Лизе, нежно беря ее за руку. — Ну же, Лизанька, Зачем тянуть? Вам же самой станет легче. Вы перестанете бояться меня, все встанет на свои места. Поверьте, нет ничего хуже неизвестности.
— Да, но…
— Тсс, нет, никаких но, — мягко произнес он, прижимая девушку к себе. — Будьте нежны со мной, Лизанька, и послушны, и ваша жизнь станет сказкой. Но запомните, я не люблю непослушания. — Он говорил мягко и ласково, но Лиза поняла, что он не шутит, и у нее нет иного выбора. В конце концов, он прав и зачем оттягивать неизбежное. Лиза закрыла глаза, пытаясь отрешиться от происходящего, и не мешая его объятиям. Она пыталась не думать о нем. Когда тело коснулось шелковых простыней, она словно очнулась. Это она, а не кто другой, находится в чужом городе, в чужом жоме, в чужих объятьях. И жизнь уже никогда не станет прежней — беззаботной и счастливой. Она еще сильнее зажмурила глаза, пытаясь не смотреть на этого человека. Крик ужаса и отчаяния готов был вырваться из ее груди. Но она нашла спасения. Она думала о нем, о единственном человеке, которого она любила, и который царил в ее сердце. Она представила, что это его руки, обнимаю ее, его губы касаются ее тела. И вдруг все стало другим. Лиза поняла, что может пережить это пока в ее сердце, в ее воспоминаниях живет память о самом дорогом и любимом человеке, об Александре.
* * *
Вот уже и осень 1807 года подходила к концу. В Петербурге вовсю готовились к празднованию Рождества. До него было еще больше месяца, но праздничная атмосфера проникла во все дома: в дворянские особняки, в крестьянские домики. Приехав в Петербург, Александр с головой окунулся в придворную жизнь. Служба была не обременительна и не отнимала у молодого человека много времени. Он был очень рад снова увидеть друзей. Но его приезду обрадовался только Меньшиков. Встреча же с Репниным и Воронцовым была несколько прохладной. Репнину Александр не мог простить его непристойного поведения к его сестре и только запрет отца уберег Александра от вызова на дуэль, а Воронцов не желал с ним общаться из-за непристойного обращения Александра с Елизаветой Горчаковой. Александр же считал ниже своего достоинства оправдываться. Ведь это он был унижен поведением Лизы, и ему не хотелось лишний раз распространяться об этом. В остальном же все было отлично. Балы — как Александр любил их. Новая возможность развлечься, познакомится с новыми людьми.
Сегодня Император Александр устраивал бал в Зимнем дворце. Молодой человек с нетерпение дожидался когда, наконец, все семейство соберется в дорогу. Ему хотелось быстрее попасть в Зимний, но он послушно дожидался Анну, которой наконец-то было дозволено покинуть свою комнату. Целый месяц под домашним арестом — не каждый такое выдержит. Репнин много раз приезжал с визитом, но ему неизменно повторяли, что княжна больна и не может его принять. Роман Александрович тянул с помолвкой, не желая принимать князя Репнина. Он отговаривался занятостью и важными делами. Александру было даже немного жаль Николая. Впрочем, он и сам не понимал, почему отец тянет. Сегодня же бал устраивал сам Император, и Роман Александрович не мог запретить дочери, посетить его без особых причин. А так как в обществе никто не знал об обстоятельствах заточения, то официально особых причин и не было.
— Я вижу, вы в нетерпении, — его высочество на удивление в хорошем расположении духа, вошел в гостиную. — Ничего, скоро поедем.
— Опять Анна не может определиться с выбором наряда. Пора бы ей уже задумываться об этом заранее.
— Да. Но женщинам положено опаздывать, — рассмеялся его высочество. — Это их особая привилегия, — заговорщеским тоном произнес он. — А куда же вы так спешите? Никак некая дама дожидается вашего внимания?
— С чего вы взяли? — Улыбнулся Александр. Но по его выражению лица было сразу понятно, что его высочество оказался прав. — Не люблю опаздывать.
— Хорошо. Раз вы так говорите. Но я надеюсь, что в этот раз до свадьбы не дойдет.
— Не беспокойтесь, — смутился молодой человек. — А о том досадном случае можно уже и забыть. Ведь все забыли.
Досадным случаем. Так вот значит, кем эта девочка была для него. Если бы сейчас Лиза слышала эти слова.
— Да, забыли. — Подтвердил его высочество. — Но ненадолго. Как только граф Шувалов представит обществу графиню Шувалову, все вспомнят о твоей недавней женитьбе. И я думаю, что это произойдет очень скоро. Но не переживай, — Роман положил руку на плечо сына. Он видел, как тот был недоволен этим напоминанием, но все, же продолжил. — В конце концов, ты прав, это всего лишь досадный случай.
Александр гневно смотрел на отца. Зачем он заговорил об этом сейчас. Неужели, для того чтобы испортить настроение. Последний месяц его высочество делал все, чтобы Александр не забыл о Лизе и своем унижении. Он как будь-то, специально всякий раз заговаривал о Шувалове, о Лизе и даже однажды пригласил графа на обед. К великой радости Александра тот пришел один без графини. Молодой человек же хотел забыть о своей нелепой женитьбе. Да именно нелепой, именно так он теперь относила к своей недавней большой любви. Ведь он опять был влюблен, безумно влюблен. Он не мог представить своей жизни без этой женщины и то, что она была замужем, приносили ему невыносимые страдания.
— А вот и мы.
Александр отвлекся от неприятных мыслей, услышав голос матушки. Княгиня с дочерью величественно спускались по лестнице. Как же маменька была прекрасна. Александр взглянул на отца, на его ласковую и добрую улыбку, предназначенную для матушки. Как должно быть отец любил ее. И они смогли пронести эту любовь через многие годы. В этот момент молодой человек позавидовал родителям. Найдет ли его когда-нибудь такая любовь и такое семейное счастье.
Роман Александрович подошел к княгине, предложив ей руку.
— Ну, что едем? — Александр подбежал к сестре и, схватив ее за руку, нетерпеливо потащил к карете. Та не сопротивлялась.
Анне не очень понравилось поведение брата. Но домашний арест ей так надоел, что сегодня можно было не обращать внимание на его бесцеремонность. Ей так же, как и брату, хотелось поскорее оказаться в Зимнем, в обществе людей, закружиться в вихре танца.
